Я не заметила, как уснула. Борис всё ещё спал. Он весь вспотел и начал тихонько стонать. Я потрогала его лоб. Он холодный. Неимоверно холодный. Укрыла его двумя одеялами. Прижалась и пыталась согреть, пока он не вскрикнул и не вытолкнул меня с кровати.
Олег Александрович забеспокоился. Они встали раньше. Вместе с солнцем. Я никогда не понимала, как они так рано могут вставать, и глаза у них не слипаются от недосыпа.
Спустилась вниз и сказала, что Борис бодается во сне. Его отец сказал, что он всегда любил поспать. В детстве, когда Борису было лет восемь-девять, его никак не могли разбудить, чтобы взять с собой на дачу помогать. С возрастом ничего не изменилось. Олег Александрович лишь посмеялся и попросил меня ему помочь с завтраком. Нарвать зелени для салата и почистить картошку.
Олеся Андреевна уже во всю полола грядки между картошкой. Ботва настолько высоко выросла, что я не заметила небольшой силуэт в зарослях. Она напугала меня, когда встала и с улыбкой поприветствовала.
Завтракали мы без Бориса. Он всё ещё спал. Даже для меня это был рекорд. Проснувшись лишь к обеду, он залпом выпил пол ведра воды, только что выкачанной из колодца. Он был бледен и с синяками под глазами.
Он отвел меня в сторону и попросил увезти его домой, так как нехорошо себя чувствовал и не хотел пугать маму с папой.
Я всегда боялась серьезных разговоров с родителями Бориса. Особенно что-то придумывать и обманывать. Один проницательный взгляд Олега Александровича страшил меня больше всего на свете. Он будто видел тебя насквозь, и не дай бог тебе соврать, как он тут же испепелит тебя этим взглядом. Такими же талантом был наделен и Борис. От этого серьезный разговор с моим мужем переходил лишь в порицание с его стороны, на которое ты ничего не могла сказать.
Соврав что-то про усталость, недомогание и возможность инфекции, мы сели в машину и уехали. По глазам родителей было видно, что они ни одному моему слову не поверили, но всё равно отпустили. Они провожали, нас ничего не сказав. На лицах виднелась тревога и страх. Будто бы они что-то знали внутри, но никак не могли понять, что это, в чем собственно дело. Всегда поражалась родительской интуиции. Может, с Борисом и вправду что-то не так, а не просто отравление или акклиматизация, как многие могли бы подумать. Инфекции быть и не могло. При инфекции идет жар, а тут только холод. Настораживало больше всего то, что он ничего не ел. Мучился жаждой и то и дело выплевывал обратно еду и воду.
Дома ему вроде стало лучше. По крайней мере, он начал улыбаться. Закутала его в одеяло и сварила куриный суп, может помочь. Я легла к Борису в кровать. Неимоверно устала. Хотя и ничего не сделала. Устала эмоционально. Надо завтра не забыть позвонить Веронике и записаться на прием к Вам, Павел Александрович. Вроде всё.
27 июля
Не могу уснуть. Время шесть утра. Борис ужасающе кричит во сне. Будто не своим голосом. Его пронимает мандраж и всё тело сжимается в конвульсиях. Я с силой попыталась его разбудить, но он не проснулся, зато успокоился. Пот бежит по его телу. Он стал худее. Кожа бледная, словно сделана из мрамора. Это напомнило мне меня же. В том отеле, когда я проснулась после ужасной ночи.
Поискала в интернете. Единственное, что я нашла – это то, что у него, возможно, сердечная недостаточность. Сердце просто не успевает вырабатывать нужное количество крови и работает с перебоями. Но его сердце стучит ровно. Тихо, медленно, но ровно. Что с ним случилось?
Я перебралась на диван и уснула. Борис лежал смирно и слегка похрипывал, но я боялась его. Мне было страшно, что у него снова начнутся конвульсии и он меня ударит или ещё хуже.
Утром он сделал лишь пару глотков. Снова ничего не ел. Попросила его позвонить в скорую. Он отказался и просил меня этого не делать. Я его упрашивала, я просто не могла на него смотреть. Он сдался, но сказал, что вызовет завтра, если ничего не изменится. Я согласилась с неохотой и решила отвлечься, разобрав вещи, уложенные в сумки. Мы к ним не прикасались с момента приезда.
Я не досчиталась своих вещей. Целого рюкзака вещей с нижним бельем. И просто психанула. Высказала Борису всё, что накипело. Он никак не отреагировал, лишь молча смотрел на меня. Как он так собирал вещи, что забыл целый рюкзак моих вещей?! С него причитается, с него очень многое причитается!
- Да, слушаю, – Филиппа отвлек звонок с незнакомого номера в четвертом часу ночи.
- Филипп, это Сергей, оперативник… Февраль 2018 помнишь? Ало… Ты тут?
- Да, Сергей, конечно помню. Что случилось, что ты решил мне позвонить? И откуда у тебя мой номер?
- Случилось, да, но долго объяснять. Тебе стоит приехать и посмотреть. Что-то мне подсказывает, что это по твоей части. Проспект Космонавтов, прямо возле выхода из метро. Думаю, ты увидишь, тут полно мигалок.
- Ты уверен? Если это так, то это совсем не к добру.
- Ты не представляешь, как сильно я не хотел тебе звонить, но это… в общем, приезжай скорее.
- Хорошо, скоро буду. Юля… - Филипп поднялся с места и зашел в комнату Юли, где она уже давно спала.
Они сидели в его кабинете уже долго, и Филипп вслух читал дневник Оли. Он перенес её из своего кабинета, когда та начала кивать чаще обычного, а глаза уже слегка закатывались назад.
- Юля, проснись. Нам нужно ехать. Юл…
Полный текст можно прочитать тут