Господи… я смотрю на свою последнюю запись и понимаю, что на самом деле не помню чуть больше суток своей жизни. Меня покрывает мандраж, хоть Борис и укрыл меня одной из своих футболок.
Мы уже летим в самолете. От одной этой мысли все волосы встают дыбом. Борис успокаивает, что я просто заболела и пролежала всё время в отеле, почти не просыпаясь. Врет, он никогда не умел обманывать. Может поэтому никогда не изменял, потому что я бы поняла.
На его лице также виден страх и отчаяние. Он весь бледен и дрожит не меньше моего. Я заметила странный кулон в виде полумесяца на его шее. Может, купил в одном из небольших магазинчиков, когда мы возвращались обратно в отель?
Помню, как мы расплатились и ушли из ресторана. Борис, вроде, больше не боялся отеля, но всё равно шел медленно. Солнце хоть и светило, но такой жары, как пару часов назад, не было. Да ещё и прохладный бриз с моря охлаждал воздух. На улицах потихоньку начинались загораться лампы. Это я помню, но всё остальное… Боже, моя голова словно опустошена. Словно подтерли ластиком нарисованный карандашом рисунок, и остались лишь катышки. Как неясные и противные черные катышки остались моменты в моём сознании.
Я помню отель и странных женщин. Помню ночь и открытый балкон, он словно звал меня. Словно кто-то ждал меня в открытых дверях. Затем темнота. Сырость, запах земли и спертый воздух. Помню комнату без окон, с одной лишь дверью. Чьё-то дыхание и голос. Низкий и бархатный, словно глоток того вина в ресторане. Он также растекался по всему организму теплыми отзвуками по нервным окончаниям. Потом снова провал в пропасть, и я чувствую, как падаю в неё. Полностью поглощённая пустотой.
Плач ребенка и голос Бориса. Тишина. Никаких воспоминаний больше. Один короткий момент отзвуков. И потом я проснулась в автобусе.
Что же произошло, Господи?
Это как-то связано с тем мужчиной? Конечно с ним. Каждый раз я теряла память при виде него. Но тут всё намного хуже. Борис знает, что произошло. Он должен знать. Но не расскажет. По крайней мере пока. Нам надо обоим отдохнуть. И, может, тогда он скажет, что всё-таки случилось.
Весь полет я спала. Наконец-то спала. Теперь понимаю, что я попросту не высыпалась в отеле. Спала долго, но что-то внутри меня обжигало и не давало видеть сны. Чертов отель!
И в самолете, съежившись на стуле и прильнув к плечу мужа, я спала, крепко зажмурившись. Даже боялась просыпаться. Вдруг снова не смогу уснуть.
После прилета мы заехали домой, оставили ненужные вещи и на машине поехали к родителям Бориса. Он меня сильно волнует. Весь бледный, словно и не уезжал ни куда. Глаза и щеки впали. Мрачнее обычного. Но говорит, что всё в порядке. Постоянно теребит кулон.
Я была рада увидеть Олега Александровича и Олесю Андреевну в добром здравии. Борис радовался приезду к родителям как маленький ребенок. Всё обошел, словно царь, обозревая свои владения, а Олеся Андреевна шла рядом, взяв его под ручку, и рассказывала, где и что нового у них посажено. Как растут нынче огурцы да помидоры. Хвасталась, что отец посадил виноград, и тот прижился несмотря на суровый уральский климат.
Олег Александрович же взял под руку меня и увел в дом, чтобы я помогла ему с приготовлениями. Готовил он отменно, и я у него постоянно просила рецепты блюд, которые больше всего нравились Борису, но получалось так себе, даже я это признаю. Отчего – не понимаю. Всё делалось строго по рецепту, но по итогу даже и близко не стояло с приготовленным блюдом Олега Александровича.
Мы поужинали на славу. Всё было съедено подчистую. Но Борис меня очень удивил и взволновал. Он не съел ничего. Буквально. Он старался, но всю еду просто вываливал в полотенце на ногах и незаметно выносил на улицу. Отец с матерью этого не заметили, и хорошо, иначе бы их сердце просто разбилось. Воду и другой напиток он пил с отвращением.
Во время ужина родители, разумеется, выпрашивали у нас, как всё прошло, как отдохнули. Мы показали им фотографии, которые сделали в течении трех дней, но только до вечернего ужина. Я могла рассказать лишь только про эти три дня. И после своего повествования я обратилась к Борису, и с нетерпением ждала его рассказ. Ждала, что, может, хоть что-то промелькнет в его словах о том, что было в последний день нашего отпуска. Но ничего, что могло бы мне помочь вспомнить. Он лишь сказал, что мы просто отдыхали на пляже и ничего не делали, поэтому и фотографий нет.
Посидев ещё немного, родители остались на первом этаже и отправили нас в спальню на втором – отдыхать. Дом у них хоть и казался большим, но внутри был скромным. Основную часть занимал гараж под машину, куда и вел центральный вход. Гостиная была небольшая: в ней помещались только небольшой диван и обеденный столик с четырьмя табуретками советской эпохи. Также стояла газовая плита и газовый баллон. Почти четверть комнаты занимала массивная деревянная лестница на второй этаж, подпираемая умывальником. Никогда не могла понять, как они тут умудряются что-то готовить и как-то находиться вдвоем. Ведь даже вдвоем здесь неимоверно тесно. Зато на втором этаже было полно свободного места. В спальне были размещены лишь две пружинные кровати и кресло-качалка, смотревшая в сторону балкона. Балкон выходит на сад. Прямо на яблони. Так что, когда плоды созревают, их можно собирать, не выходя из дома.
Мы оба рухнули на кровати по обе стороны спальни. Я от усталости и переедания, Борис же от недомогания. Дала ему обезболивающие, таблетки для живота и хотела также дать угольные таблетки, но Борис сказал, что я могу отравить его и ему просто нужно отдохнуть. Хорошо поспать и всё. Это единственное лекарство, которое ему сейчас нужно. Я согласилась и не стала его тревожить. Думаю, завтра ему должно полегчать. Боюсь, как бы его мать не стала переживать. У неё поднимается давление до критического каждый раз, когда с Борисом что-то случается. Пару раз отвозили её в больницу вместе с отцом после того, как Бориса побили гопники в подъезде и вытащили всё деньги вместе с карточками. Сначала, когда она об этом узнала, затем, когда Бориса увидела. Его отец в тот момент лишь пробухтел: «Нужно было Борису сидеть в больнице, а не дожидаться родителей дома. Сэкономили бы на бензине».
Борис томно и еле слышно сопел. Уснул за пару минут. Может, и правда ему нужно был лишь поспать.
Полный текст можно прочитать тут