Впервые за несчетное количество веков лучи света проникли в царство смерти, скрытое от посторонних глаз древними мастерами...
Преодолев бесчисленное число ступеней, пройдя знакомыми коридорами, маленький отряд вернулся на площадь.
Эса, Лео и Ауицотль воссоединились с отцом Роландом, который вливал в рот больному свежесваренное снадобье.
- Роланд, прекращай играть в доктора и удели нам минутку, - еще не дойдя до клирика, начала Эса. Девушке очень хотелось обсудить произошедшее. - Тут ты вряд ли поможешь, но мы открыли дорогу в закат...
И девушка подробно рассказала и об их похождениях, и о том, что поведал Ауицотль.
- Я в доктора не играю, я жизнь человеку спасти пытаюсь... - проворчал клирик, потирая лоб. На лбу уже начинала вырастать внушительных размеров шишка - один из камешков рикошетом ударил пелорита в голову, а о шлеме во время катаклизма тот и не вспомнил.
Однако при здравом размышлении, посоветовавшись с друзьями, Роланд согласился с предложением Эссы. Больной, увы, не показывал никаких признаков улучшения - его жизнь была в руках Пелора и его собственного здоровья. Сменив повязку на лбу, святой отец укутал несчастного одеялом, и присоединился к друзьям - пришло время исследовать таинственную дорогу!
* * *
Предоставив дю Бокажа на попечение Пелора, отряд покинул лагерь и двинулся вперед по таинственной дороги, которую так окрестил отец Роланд.
На самом деле, дорога не была такой уж таинственной. Но немного опасной, потому что никаких бортиков или перил на колоннах не было, и стоило сделать неосторожный шаг, чтобы отправится на дно пропасти.
К счастью, ни халфлинги, ни пелорит, ни - уж тем более - загадочный Ауицотль не страдали боязнью высоты и головокружением. Вчетвером они быстро перебирались с одной колонны на другую, пока не очутились на другой стороне пропасти.
И впервые за незнамо сколько веков лучи свет проникли в это царство смерти. Насколько хватало глаз коридор был усеян костьми большими и маленькими. Они тут были повсюду, куда ни глянь. Одни валялись прямо на полу посреди прохода, скелеты иных сидели, привалившись к стенам.
Даже, судя по всему, видавший виды обитатель Миктлана был поражен и притих, при виде этой картины.