Начало притчи.
В стародавние времена было 2 брата. Один говорил, что психика это то же самое, что мозг и тоже самое, что черный ящик. Он говорил, что мы можем зарегистрировать сигнал на входе в черный ящик и на выходе. И все, что было нужно знать первому брату это закономерность того, какой сигнал нужно подать на вход, чтобы получить нужный результат на выходе.
Второй брат решил исследовать черный ящик. В то время он мог только придумать, что внутри этого ящика, только догадываться и подкреплять свои догадки умными и абстрактными рассуждениями. И он придумал, что у ящика есть поверхность и внутренность. И что язык, на котором что-то написано на поверхности ящика отличается от того языка, что внутри него. Человек владеющий только языком поверхности ящика, не мог заглянуть в его глубину.
Так вот, второй брат и его последователи занимались психоанализом, и говоря современным языком “хайпанули” на метафоре глубины. И до нас дошло сказание, где айсберг плавает в океане, и его вершина (сознание) много меньше его тела (бессознательного), что скрыто под водой. И раз второй брат занимается глубиной, то по факту его метод “обрабатывает” большее количество проблем, т.к. тело айсберга огромное. И сразу здесь отмечу, что позволить себе работать в методе второго брата очень долгое время могли только богатые люди.
Конец притчи.
Что мы имеем сейчас? Сейчас мы имеем то, что выделяют отдельно глубинные методы психотерапии, это те методы, что привязаны к психоанализу. Привязаться к психоанализу можно через некоторые слова: бессознательное, символизирует, архетип, детство, отец, мать, травма, отношения. Так вот те специалисты, что относят свою работу к глубинной считают, что их манипуляции имеют доступ к бессознательному. То есть, когда мы говорим про маму - мы воздействуем на глубину и бессознательное. А вот когда человек с агорафобией выходит на площадку в рамках поведенческой техники, то он не использует свое бессознательное, а его психолог не имеет доступа к нему.
По факту сейчас мы имеем следующее: если мы не выстраиваем длительных отношений с клиентом, своей нейтральностью не вводим его в перенос, не интерпретируем символы, не доводим клиента до катарсиса (катарсис - не одно и тоже с оргазмом, доводить клиентов до оргазма психологам запрещено), и не связываем любое движение бровью с детской травмой, то это это работа на уровне сознания, а бессознательное где-то там живет своей жизнью. Если мы работаем краткосрочно, говорим на языке клиента, не заставляем его смотреть на свою жизнь через призму символовов, работаем с актуальным материалом и доверяем ответам клиента, то мы работаем на поверхности (в сознании), а значит не решаем тот ворох проблем, что размещен в огромном теле айсберга под водой. Про поведенческие темы я вообще молчу там и разговоров нет.
У меня есть отдельные претензии к сути психоанализа (по крайней мере долакановского). Возможно ли достижение нейтральной позиции, возможно ли применение интерпретативного метода без насилия, почему вдруг все как минимум невротики, что знает психоанализ о здоровье и т.д. Но об этом в рамках другой статьи.
Так вот, если бы был радикальный психоанализ, то он бы сказал “все, что говорит клиент - не больше, чем рационализация, а значит защита, значит не то, что происходит на самом деле”. И здесь тогда вопрос, является ли все, что писали психоаналитики рационализацией, а значит искажением, и имеет ли тогда сам психоанализ доступ к глубине? В общем, это тот риторический вопрос, что я хотел задать вначале и закончить им же...
Однако, под конец я обращусь к создателю аналитической теории - К.Г. Юнгу. У него была концепция индивидуации, то есть процесса проживания жизни, где психика проходит через этапы (встречи с архетипами). Эта концепция затрагивала как анализ и моделирование, так и реальное поведение. Другими словами, чтобы встретиться архетипами и эта встреча прошла хорошо, нужно не только выдавать свободные ассоциации, говорить о своих травмах, но и производить опыт in vovo. В случае Юнга анализ через соприкосновение с опытом древних (сказки, мифы и т.д.), либо через опыт соприкосновения с аналитиком, сознание и бессознательное начинают быть более интегрированными, проще говоря, начинают лучше сотрудничать в целях клиента. Но в общем-то концепция индивидуации Юнга прости Господи вполне имеет поведенческую сторону, призывает к опыту in vivo.
К чему такой лонгрид?
К тому, что и специалисты КПТ, и аналитики, и специалисты ЭГП, ОРКТ, EMDR и всего остального работают и с поверхностью, и с глубиной. Для того, чтобы человек проходил опыт с предпочитаемыми изменениями, ему придется производит опыт in vivo. Даже 1000 часов терапии в кресле не помогут добиться предпочитаемых изменений, если ты не делаешь чего-то в своей жизни.
А глубина не в методе, глубина в конкретном взаимодействии между терапевтом и клиентом, глубина - это возможность доступа к большему количеству “струн души”. Такая возможность задается многими факторами, т.к. на одних струнах будет нужно играть уверенно и энергично, к другим еле касаться. Метод (психологическая школа) - лишь форма того, как вы получаете доступ к этим струнам: через интерпретации, движение глаз, вопросы, поведение. А вот то, что точно пригодиться терапевту: чувствительность пальцев, проницательность ума, сила и ловкость рук, смелость трогать струны, настойчивость при неудаче, и способность спросить вербально или нет разрешение тронуть те или иные струны души. И еще терапевту важно не забыть, что звук струны может быть не тот, что мы ожидаем, это может повергать в растерянность, фрустрировать, злить. Какие-то струны будут звучать тишиной, а играть концерт придется клиенту.