_____________________________________________
Мероприятие "ледокол" проходит в обеденном зале. Внутри-подносы с едой и безалкогольными напитками. Обеденный зал выполнен в том же стиле, что и большинство здешних зданий; его красный интерьер освещен огнями наверху. Я насчитал 26 человек, не считая служащих, разбросанных вдоль стен. Я знакомился с Элом и его новым соседом, Саймоном. Они живут в блоке А. Саймон постоянно дергается, оглядываясь через плечо резкими движениями, иногда заикаясь при этом. Когда мы начинаем болтать, один из сотрудников призывает всех к вниманию.
“Насколько я понимаю, не все из вас прочитали приветственное послание, которое мы приготовили для вас в ваших комнатах. Для нашего исследования жизненно важно, чтобы вы не обсуждали, какими недугами страдаете. Кроме того, завтрашние сеансы терапии и последующие не должны обсуждаться ни с кем, кроме ваших консультантов. Со временем ваши сеансы терапии станут более персонализированными. Наслаждайтесь едой и напитками.”
Индивидуальные сеансы терапии? Я заинтересован, чтобы увидеть, как они будут управлять этим.
Я почти вернулся в виллу. Я смотрю на часы, 8: 12 вечера. Я надеюсь, что этот ранний сон-просто формальность, а не принуждение. Когда я переступаю порог своего нового дома, то вижу женщину, которая стоит, прислонившись к двери соседней виллы, и курит сигарету. Она улыбается мне и машет рукой. Когда я приближаюсь, ее красота поражает меня. Она примерно моего возраста, может быть, немного моложе. Ее длинные темные волосы заставляют зеленые глаза выпучиться. От ее улыбки у меня сжимается сердце. Эта женщина прекрасна.
- Привет, сосед” - говорит она, опуская сигарету и протягивая руку, - ты в номере 2? Я Ханна, номер 3”.
- Привет, Ханна, я Кэл, - пожимаю я ей руку. Она мягкая. - Вообще-то номер 4. Не уверен, кто живет в номерах 1 и 2. Это сумасшедшее место, да?”
“Я наслаждаюсь этим, - смеется она, - довольно крутой макет, бесплатная еда и оправдание, чтобы не принимать мои лекарства.”
- Ой, - говорю я в шутку, - нам нельзя говорить о наших болезнях.
Она улыбается: "что, они нас слушают? Хочешь прогуляться?”
Мы с Ханной гуляем уже около 15 минут, флиртуя, как мне кажется, когда нас прерывают. По всему курорту звучит сигнал тревоги. Это звук старого школьного будильника, этот звенящий колокольный звон. Должно быть, есть домофоны или динамики, которые я не заметил в разных местах вокруг путей. Когда он звонит, сотрудники в белых костюмах появляются почти из ниоткуда. Они сообщают нам, что пришло время "отдохнуть".
- Серьезно?",- Усмехается Ханна, явно удивленная тем, что они соблюдают это правило. Я сдерживаю смех, когда нам приказывают вернуться в наши комнаты и лечь спать.
Я желаю Ханне Спокойной ночи и надеюсь увидеть ее снова завтра.
Я собираюсь начать арт-терапию.
Завтрак прошел без происшествий; я не видела Ханну, вместо этого я сидел с Элом и Саймоном. За завтраком нам сказали, куда идти на каждый сеанс. В приемной есть комнаты вокруг его внешней стороны; стиль класса, и большой зал имеет такой же в задней части. Арт-терапия находится в одной из комнат рядом со стойкой регистрации. Саймон и я нетерпеливо ждем снаружи, вместе с тремя другими, пока комната откроется.
Нас проводят в помещение, похожее на классную комнату. Один из сотрудников сообщил нам, что руководитель сессии скоро будет здесь, и мы должны занять свое место. По всей комнате стояли табуреты рядом с их собственным большим чистым холстом. У каждого стула также лежит палитра красок. Я замечаю, что в то время как каждая палитра содержит диапазон цветов, есть несколько оттенков красного. Я сажусь рядом с Саймоном.
Дверь открывается. В комнату входит высокий мужчина. У него серьезное выражение лица, и он ходит с задранным носом. На нем тот же комбинезон, что и на других сотрудниках, только красный.
- Доброе утро, - он прочищает горло, - Я учитель искусства.”
Учитель рисования, как его зовут? Он что, шутит?
- Здесь, в "Медварсе", мы верим в наши сеансы терапии. Тем не менее, мы фокусируемся на эффективности вещества терапии во время этого испытания. Из-за этого имена не понадобятся. Для вас Я-учитель искусства, а для меня вы-мои участники. Медварс считает, что личная связь между терапевтом и участником играет определенную роль в эффективности, поэтому мы хотим устранить этот фактор, вместо этого сосредоточившись исключительно на материале, который мы вам предоставляем.”
Учитель искусства продолжает: "чтобы начать наше первое занятие, я хочу, чтобы вы все творили. С предоставленными материалами я хочу, чтобы каждый из вас нарисовал, насколько это возможно, страх. Что это значит для тебя, я не знаю. Покажи мне. Материализуй свой страх. Когда мы дойдем до нашего последнего сеанса терапии, вы уничтожите свою картину. Вы уничтожите свой страх.”
Я рисую дом, горящий. Снаружи люди стоят и смотрят, они не делают ничего, чтобы помочь. Они просто смотрят, даже не моргая. Когда я рисую, он начинает напоминать дом Мисс Харпер, хотя я не знаю, зачем я это делаю.
Пожилая женщина сидит рядом со мной, пока мы ждем визуальной терапии. Мы сидим в пустой комнате;там только два стула и проектор. Женщина нервничает, часто дышит, озирается по сторонам. Я пытаюсь представиться, но она не обращает на меня внимания. Входит молодая женщина, одетая в тот же комбинезон, что и учитель рисования. Она улыбается, тратя время на то, чтобы индивидуально склонить голову и ко мне, и к женщине рядом со мной. Ее волосы заплетены в длинный хвост. Она стоит перед нами.
“Я учительница Айрис. Ты, ученик.- На этом сеансе мы разберемся с тем, что заставляет вас страдать, с причиной, по которой вы здесь, – с вашей болезнью. Для этого я покажу вам видео. Это видео служит основой для того, как вы оба должны лечить свои болезни. Я сделаю паузу и объясню некоторые аспекты видео, пока мы будем его просматривать”.
Проектор начинает воспроизводить зернистое черно-белое видео. Он начинает заикаться, прежде чем появляется маленькое пламя. Пламя мерцает в течение нескольких секунд; я не могу понять, что его вызывает. Затем в пламя помещают длинную иглу, и то, что ее держит, остается вне экрана. Затем-изображение глаза. Это очень близко. Выражение его лица кажется спокойным, в нем нет страха. Видео переключается обратно на пламя и иглу. Игла медленно вытягивается из пламени, затем исчезает из поля зрения. Запись мигает, и глаз снова заполняет экран. Игла медленно входит в поле зрения. Он медленно движется к глазу. Женщина рядом со мной отворачивается.
- Смотрите видео, - спокойно, но твердо говорит учительница Айрис.
Игла движется ближе к открытому глазу, который все еще кажется спокойным. Когда они соприкасаются, горячий кончик иглы разрезает поверхность глаза, как масло.
- Игла символизирует вашу болезнь” - говорит учительница Айрис, когда я смотрю, как игла медленно продвигается дальше, - глаз хочет моргать. Но моргание не поможет. Моргание просто обожжет веки. Он, конечно, не вытащит иглу. Иногда то, что мы чувствуем, что должны сделать – моргнуть – только ухудшит ситуацию. Это то же самое для вас обоих и ваших лекарств. Просто потому, что нам говорят, что что-то поможет, будь то врачи или наши собственные тела, это не значит, что это поможет.”
Игла продолжает погружаться все глубже в немигающий глаз. Я чувствую страшное чувство реализма, когда слезы формируются и медленно капают из глаз. Вскоре в поле зрения появляется другой конец иглы. Рука в перчатке продолжает вдавливать его в глаз, в конце концов полностью скрывая иглу внутри. Пальцы сильно нажимают на глаз, чтобы игла вошла как можно глубже. Учитель Айрис ставит видео на паузу.
“Ты должен принять свою болезнь, как этот человек принимает иглу, вонзившуюся ему в глаз. Если вы принимаете его, впустите его в себя, позвольте ему течь через вас...- Учительница Айрис проигрывает видео, которое отсекает иглу, торчащую с другой стороны головы мужчины...тогда ваша болезнь, подобно игле, скоро выйдет из вас.”
Я сижу с Ханной за ланчем. Она уже не такая бойкая и разговорчивая, как вчера вечером, но и я тоже. Утро было странным: незнание имен людей, которые наблюдают за нами, странные методы терапии. Оно вытянуло это из меня. Наверное, Ханна чувствует то же самое. Интересно, через что она прошла сегодня утром; я не уверен, какую терапию она выбрала.
Я встречаюсь со своим советником Сэнди Фордом. По крайней мере, у нее есть имя. Она пожилая женщина, около пятидесяти лет, и носит тот же комбинезон, что и другие сотрудники, только у нее более темный оттенок красного, чем у руководителей терапии. Она начинает с вопросов о том, как я нахожу курорт, виллу, еду, компанию. Обычные вещи, просто проверяю. Она спрашивает меня о визуальной терапии, я говорю, что это было странно, причудливо. Она смеется и уверяет меня, что учительница Айрис-вершина в своей области, и что скоро все это обретет смысл.
Я чувствую, что сеанс проходит хорошо.
- Каллум, - вздыхает она, - я хочу кое о чем тебя спросить.
- Хорошо, - поспешно отвечаю я, - что это?”
Она протягивает руку за спинку стула и поднимает большую картину, стоящую ко мне спиной.
Она смотрит на картину в течение некоторого времени, прежде чем осторожно спросить, “кто вы, мистер болен?"
“Что за ... ” Я опешил,-откуда ты о нем знаешь?”
- Каллум, - говорит она с беспокойством в глазах, - Ну, ты его нарисовал. Сегодня, Каллум. В Арт-Терапии".
Она поворачивает картину ко мне. На ней был изображен человек, полностью окрашенный в красный цвет. Он высок, улыбка у него зловещая, глаза садистские. Он носит костюм, который еще больше усиливает его авторитет, когда он возвышается над другим человеком, который съеживается на земле, выкрашенной в черный цвет. В углу картины написано: "Мистер больной".
- Это ты лежишь на земле, Каллум?- Тихо спрашивает Сэнди.
“Нет-нет!", Я встаю, " я - я не писал это! Я нарисовал дом, и ... -”
- Каллум, - она встает рядом со мной, - успокойся. Все нормально. Мы можем справиться с этим вместе.”
- Нет!- мой голос повышается, - я его не рисовал! Не рисовал! Не рисовал! Не рисовал!”
Я почти вернулся в свою комнату. Я успокоился с тех пор, как впервые увидел картину. Сэнди сказал, что люди могут подсознательно рисовать свои истинные страхи, не осознавая, что они это делают; причина, по которой учитель искусства использует этот метод. Она говорит, что это прорыв, с которым мы можем справиться вместе.
Я слышу крики.
Дама, которая сидела рядом со мной на сеансе визуальной терапии, торопливо идет по дорожке со своим чемоданом: “я ухожу! Это не для меня! Я ... я не чувствую себя здесь в безопасности!”
Служащие в белых комбинезонах следуют за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности, но если она хочет уйти, она может это сделать.
“Я ухожу прямо сейчас!- кричит она, приходя в бешенство.
“Конечно, мэм!",- уверяет ее одна из сотрудниц, - это прекрасно. Нам просто нужно, чтобы Вы сказали Мисс. Харпер, почему ты уходишь. Это делается для того, чтобы мы могли гарантировать, что это не повторится в будущих испытаниях. Мы просто пытаемся понять, что мы сделали не так.”
Когда женщина успокаивается, ее ведут к Мисс. Дом Харпера. Стражники пропускают ее и смотрят, как она проходит мимо них, не сводя с нее глаз, пока она не исчезает за черной входной дверью.
_____________________________________________
Продолжение на моем канале