Состояние Нины признали стабильно тяжелым. В сознание женщина не приходила, дышала при помощи аппарата искусственной вентиляции. Александр Михайлович ежедневно осматривал пациентку, контролировал введение всех препаратов и забор анализов. Главврач круглосуточно дежурил у постели больной. Посетителей так и не появилось, но и анализы не улучшились. Уровень опиатов в крови был стабильно высоким. Согласно стандартного протокола, Нине был назначен налоксон для дезинтоксикации, но результата терапия не дала. На пятый день перешли к раствору Рингера, от которого толку было не больше.
Врачебный консилиум спорил до хрипоты. Наркотическая кома как диагноз сомнения не вызывала, а вот отсутствие реакции на препараты стимулировало буйную фантазию медиков. В своих теориях доктора доходили до почти фантастических вариантов: мутировавшего вируса бешенства, продуцирования опиатов самим организмом, аномалии кровоснабжения головного мозга и т.д. Александр Михайлович к теоретикам относился с уважением, но держался на почтительном расстоянии. Он провел слишком много времени рядом с Ниной, чтобы верить в мутантов и аномалии. Однако одна зависимость не давала ему покоя.
Главврач сразу догадался, чья книга лежит у него на столе. Интуиция подсказала. Она же заставила вернуть книгу владелице. Детектив оказался на тумбочке больной, и Александр Михайлович вернулся к себе. Вернулся в кабинет и детектив. Сначала мужчина подумал, что это недоразумение, после второго раза посчитал случившееся злой шуткой, а потом – специально повторял эксперимент, чтобы удостовериться в идентичности результата. В каком бы месте Александр Михайлович ни оставлял роман, тот неизбежно возвращался в кабинет главврача.
Из чистого любопытства доктор принялся за чтение, но в начинании не преуспел. Книга, видимо, побывала в воде, отчего краска расплылась. Разобрать текст было совершенно невозможно. «Э нет! – подумал Александр Михайлович, перелистывая страницы, - Она это читала и не один день. Либо знала, как заставить слова проявиться, либо даже не подозревает, что за диковину держала в руках…». Второй вариант представлялся более вероятным. Вечер доктор посвятил поиску «ключа». Чутьё подсказывало, что разгадка поможет и пациентке, но больше всего Александра Михайловича подстегивал юношеский азарт. Он снова был двенадцатилетним мальчуганом, сидящим в засаде на железной крыше чужого гаража.
Хотя варианты исчерпались и не скоро, таинственная книжка мужчине не раскрылась, и тот решил обратиться к хозяйке. Тогда Александр Михайлович еще искренне надеялся, что курс налоксона приведет Нину в сознание. Дальше открытия посыпались на доктора как из рога изобилия. Во-первых, чем ближе мужчина подходил к палате Нины, тем четче становился текст в книге. Во-вторых, роман Александру Михайловичу был действительно незнаком, что вызывало удивление – доктор был заядлым читателем. В-третьих - и это было самое удивительное, - чтение романа вслух улучшало состояние пациентки и, одновременно, увеличивало уровень опиатов в крови.
Последнее открытие главврач сделал случайно, когда сделал предположение, что пациентка пришла в сознание, но слишком слаба или обижена из-за потери книги. Он начал читать, и пульс стабилизировался. А через 10 минут выразительного озвученного чтения нормализовалось и самостоятельное дыхание. Эффект был кратковременным. Через 2,5 часа состояние пациентки снова ухудшилось, но утренний анализ крови шокировал. Осознавая наркотический эффект книги, Александр Михайлович решил сосредоточиться на её положительных качествах. Он ежедневно читал Нине по 30 минут в день.
Была еще одна деталь, на которую доктор не обратил должного внимания. Он сам начал «подсаживаться» на детектив.
***
- Вы оправдываете психа!
- Я нахожу его логичным! – взревел преподобный Картрайт и жестом велел Дженкинсу сесть, - И советую то же самое сделать тебя. Наш город залит кровью невинных. Многие из них были моими прихожанами. Как служитель церкви, я не должен вмешиваться, но, как слуга Господа, должен вступить в схватку с Дьяволом. И если для этого я должен заставить себя выслушать, то поверь – ты выслушаешь.
Дженкинс покорился. Преподобный Картрайт не стал бы беспокоить офицера по пустякам. Сутана не могла скрыть старого военного, хотя и скрывала шрамы родом из Средней Азии. Полицейский и священник были давно знакомы, уважали друг друга. Дженкинс не знал, почему так вспылил. Виной могло быть что угодно: 18-ая жертва, ожерелье из глазных яблок, которое офицер обнаружил в своём почтовом ящике, или взорвавшийся прямо напротив участка полицейский автомобиль.
- Простите, преподобный, - ответил Дженкинс, - Я вёл себя грубо. Поймите – моя вина, что он сбежал. Пожертвуй я тогда одной жизнью, и шесть других женщин не умерли бы. Теперь мы потеряли все зацепки. Он полностью сменил почерк.
- Почерк, Аластар, но не причина, - Картрайт заговорил размеренно, и Дженкинс подумал, что беседа стала напоминать проповедь, - Ты помнишь имя Иродиада?
- Мать Саломеи. Он подговорила дочь попросить в дар голову Иоанна Крестителя.
- Верно. Жена двух мужей. Ты хорошо знаком с писанием, как и твой враг. Загляни в список жертв. Все они должны были вторично вступить в брак...
Продолжение следует.
Подписывайтесь на канал. Оставляйте комментарии.