Жизнь Марины Цветаевой в эмиграции, была на грани нищенства. Её произведения почти е печатали, заработка не было. А на руках - дочь- подросток, сын и больной туберкулезом муж.
Совмещала тяжёлый быт (к которому она была совершенно не приспособлена) с творчеством-пыталась хоть как-то заработать. Но печатать отказывались. Выступления на поэтических вечерах были одним основных способов что-то заработать, чтобы поспеть к сроку с оплатой за жилье, приобрести самое нужное детям, погасить счёт из санатория, где лечился Сергей Эфрон (муж), или - непозволительная роскошь-купить книгу, о которой давно мечтала.
В книге "Отражения" Шаховская писала: " Вижу Марину Цветаеву в её нищенской квартире в предместье Парижа, Ванв. Стоит на кухне. Марина Цветаева почему-то варит яйца в маленькой кострюльке и говорит мне о Райнер Марии Рильке... Вода в кострюльке выкипела до дна, яйца не сварились, а спеклись и лопнули, алюминий же прогорел... ". Всю жизнь Цветаеву преследовала эта неустроенность и крайняя житейская бедность.
Цветаева писала в письмах Шаховской в 1936г.:" Все - моими руками! Я - целые дни стираю и штопаю - но это во мне немецкая механика долга, а душа - свободна и ни о чем этом не знает: быт порабощал, но ему не подчинялось Бытие".
Этого были не в силах понять многие, даже среди настоящих друзей Цветаевой. В их воспоминаниях постоянно возникает одна и та же картина: захламленные, грязные комнаты, повсюду окурки, неряшливость, запущенность, жидкий, невкусный чай, который хозяйка разливает на столе, отодвинув пыльные газеты, - ей и в голову не придёт заняться своими чёрными от сажи ногтями.
Но не это все волнавало Цветаеву. Накормлены сын, дочь, муж. Мур(домашнее прозвища сына) был на прогулке, дышал свежим лесным воздухом - и хоть пару часов в день урывками на ТВОРЧЕСТВО - на дело всей её ПОЭТИЧЕСКОЙ души, на то, чем она, единственно чем, она может заработать.
Повседневность была ужасной. Безденежье преследовало так жестоко, что в письмах друзьям, чаще А. Тесковой в Чехию, Цветаева буквально молила о помощи, когда приходили описывать мебель, а владелец дома не шутя угрожал выставить неплательщиков на улицу.
Весь гардероб Цветаевой - фуфайки и льняное плате цвета зебры. Для сына кое-какую одежду присылала из Чехии Тескова,всю жизнь поддерживавшая Цветаеву в эмиграции. Туфли истоптаны так, что сваливаются с ног. Когда Цветаева была приглашена на один из вечеров в эмигрантских кругах, ей пришлось вернуться с дороги, так как отвалилась подметка, другой пары обуви в доме не было. В Париж иной раз Цветаева с детьми вынуждена была ходить пешком, не было и нескольких франков на электричку. "Меня все, все считают" поэтичной"," непрактичной", в быту - дурой, душевно же - тираном, а окружающих жертвами, не видя, что я из чужой грязи не вылезаю, что на коленях (физически, в неизбывной луже стирки и посуды) служу - неизвестно чему" (Марина Цветаева, 1934г. Франция).
Обеды семьи Эфрон состояли из вареной мелкой картошки с несвежей зеленью и иногда куска конины - другое мясо было им не по корману. Ни масла, ни сладкого. Если масло удавалось достать, то оно только Сергею (мужу), ведь он болен, ему нужно хорошо питаться, и сыну Георгию, т. к. ещё совсем мал-нужно расти и развиваться.
Больше всего Цветаева страдала и от тесноты, от невозможности полноценно работать, проведя весь день у газовой плиты,у раковины, у постели часто болеющего из-за скудного питания Мура. "Время одно, и его катастрофически мало" писала Цветаева.
Из этого быта- посреди его, наперекор ему - рождались стихи и поэмы, где талант Цветаевой раскрылся в своей безмерности!