Монгольская специфика начинается ещё до прибытия на границу. Заключается она как минимум в том, что граница здесь работает только в будние дни с 10 до 17, с обеденным перерывом в 13-14 часов, и прохождение её редко бывает быстрым. В Кош-Агаче монгольские казахи набирают пассажиров до Улгия у "Марии-Ра", и просят всего-то по 500 рублей с человека - против нескольких тысяч за извоз у местных таксистов. Вот и ко мне под вечер подошёл неряшливый дядька с выразительными глазами и расстёгнутой ширинкой, и задумчиво почёсывая ниже пояса, сказал:
-Привет, брат!
-Здрасьте, - я ожидал, что сейчас у меня попросят на водку.
-В Монголию машину нашёл?
-Нет. А откуда знаете, что ищу?
-Ээээээ, брат! Я из Монголии. Бахытхан меня зовут. Завтра поедешь?
Я не знал, каким должен быть потомок Чингисхана или монгольский казах, и решил не брезговать. Ночью меня догнала Оля, ехавшая автостопом аж от самой Москвы, а утром мы пошли искать Бахытхана.
Но принцип "лучше прийти раньше на 2 часа, чем опоздать на 5 минут" в Монголии не работает - объявился Бахытхан лишь тогда, когда я уже смирился с тем, что мы его не найдём. В УАЗа-козлика он впихнул кучу своих тюков (ездят сюда из Монголии не столько продавать, сколько покупать), пару крупных женщин (скорее всего двух жён - как мне объясняли, у монгольских казахов, особенно сельских, это не редкость), наши рюкзаки и нас самих. Окно в УАЗе не закрывалось совсем, но и не открывалось для удобной съёмки, в моторе что-то навязчиво тарахтело, в ногу упирался какой-то рычаг, и мы ещё не знали, что в Монголии это норма. Добрый Бахытхан всем раздал по варёному яйцу. Одна из жён, доев, протяжно рыгнула.
Минут за 40 мы доехали до Ташанты и встали в очередь на границу. И как-то, сами не заметив как, разговорились с интеллигентного вида русским человеком на огромной праворульной машине. Звали его Сергей, в Монголию он ехал явно по делам, и с первых минут разговора я понял, что он явно знает страну "изнутри". Получить такое вступление я счёл шансом, который нельзя упустить, а привередливая Оля уже мечтала покинуть Бахытханова "козла" и пересесть в мягкую просторную "японку". В общем, посовещавшись, мы сказали Бахытхану, что уходим, и Бахытхан спросил "Па-чи-му?!" с такой смесью угрозы и отчаяния, что мы вздрогнули. Сергей, однако, сам был не прочь взять пассажиров, и чуть поторговавшись, Бахытхан отпустил нас за "неустойку" в 600 рублей.
Ну а этот кадр - уже с обратного пути. На границе в Ташанте почти всегда вот такая движуха:
Обратно мы ехали на ещё более убитом УАЗе, который специально для нас и ещё пары казахов полтора часа ремонтировали в Красной Юрте. Дело в том, что помимо хитрого режима работы, граница здесь ещё и не пересекается пешком - только на машине. Минивэны с тюками на крышах едут из Улгия в Казахстан, конечный пункт у них то ли Астана, то ли Караганда, а минимальный тариф - до Павлодара.
И едут они всегда с небольшим перегрузом по пассажирам, поэтому у границы оставляют "подкидышей" добираться каким-нибудь попутным транспортом, и честно ждут их на той стороне. Ожидание может длиться часами, а в Ташанте и Красной Юрте по логике вещей должен быть целый бизнес по извозу подкидышей. Но россиянам все должны, а монгольцами всё пофиг, поэтому добыть транспорт мы смогли только устроив скандал на всю Красную Юрту. Этот УАЗик, справедливости ради, был самым убитым во всём Баян-Улгие - я первый раз в своей жизни увидел машину, которая заводилась снаружи:
Прохождение пассажиров как правило занимает в разы меньше времени, чем оформление и досмотр машины. Самые несчастные люди на границе - это байкеры, им приходится сидеть натурально часами. Вот например удивительная компания из несостоявшейся Швейцарии Востока и настоящей Швейцарии:
А вот не знаю кто, но лица их полны безысходности - кажется, ребята смирились с перспективой прожить остаток жизни на этом пыльном ветреном КПП:
Досматривают машины строго - через границу России с животноводческой сверхдержавой запрещён провоз любых продуктов животноводства. В Кош-Агаче мне рассказывали байку, как пару лет назад пограничники завернули финна, путешествовавшего по миру на телеге с лошадью. Сергей вёз пару кило свинины для мусульман (ибо в Улгие не продают), но умел её правильно прятать. У нас же было сало для предстоящего похода на Аккем, но в металлических коробках, видимо отвлекавших на себя внимание сканера. На обратном пути было ещё веселее - пограничница, увидев в УАЗе среди четырёх казахов двух русских, изрядно удивилась:
-С какой целью ездили? Где были?
-Туризм. Были в Улгие и Ховде.
-Как вы в Ховд попали? Там же чума! Въезд и выезд закрыты, карантин.
-Ничего себе! Мы видимо до чумы проскочили. Но на въезде машины проверяли на предмет сурков.
-Так, я вам сейчас наглядную агитацию дам, а дома обязательно к врачу сходите.
В общем, "туда" мы прошли российскую границу часа за полтора, "обратно" и вовсе оформление УАЗика грозило затянуться до вечера, поэтому мы пошли к пограничникам и объяснили ситуацию: мы граждане РФ, своего транспорта нет, выпустите нас наружу!
Но хватит про обратную дорогу - вот очередь машин на той стороне КПП, и всё те же казахские бусики с барахлом на крышах:
Закрытость границы для пешеходов - не бюрократическая блажь, а объективная данность: между Ташантой и Красной Юртой 25 километров степи. За Ташантой ещё тянутся сенокосы - это территория России:
Конец Чуйского тракта является одновременно и его высшей точкой - физическая граница проходит по Дербетскому перевалу (2481м). Здесь ещё раз проверяют - уже не чиновник, а дюжий военный считает пассажиров и по рации сверяет их с КПП.
Дербет-Даба - не классический перевал, а просторное джайляу, но вскоре с него начинается крутой спуск, и вдоль дороги - жирные сурки, к спячке отъеавшиеся так, что уже не ходят, а перетекают, подобном амёбам. Ближе к цели появляются бараны и косматейшие яки. Перед Красной Юртой - снова очередь, и монгольская пограничница обрабатывает колёса какими-то химикатами, собирая небольшую плату. Я в этой процедуре вижу обмен любезностями: "вы брезгуете нашей тушонкой, а мы самими вами брезгуем!".
Очередь обещала быть долгой, и Сергей накрыл поляну, угостив нас вкуснейшим домашними пирогом. Проходивший мимо Бахытхан засмеялся и красноречиво хлопнул меня по спине: "дурак ты, дурак, ну да бог с тобой!". Выше по склону расположились три красавицы-азиатки:
Немалую часть машин и на границе, и на дорогах Монголии составляли вот такие вот агрегаты в наклейках, автографах и тюках, и непременно - с надписью "Mongol Rally" на боку. Первые такие машины я увидел на перевале Чике-Таман дня за три до въезда в Монголию, ну а потом нам встретились их десятки, с номерами половины стран Европы, но чаще всех прочих - Британии и Нидерландов. Ралли начинается в Западной Европе, и включает три обязательных пункта - Прагу, Ташанту с выъездом в Монголию и финишный Улан-Удэ, а от Праги до Ташанты можно ехать хоть через Афганистан, хоть через Арктику. Красивые люди в машинах не раз нам махали рукой, но никогда не подбирали - а жаль, с ними было бы интересно поговорить.
Суслик пересекает границу:
А первым, что мы увидели в Монголии, переминаясь с ноги на ногу в ожидании Сергея - это СТАДО. Поток баранов тёк за воротами минут пять непрерывно:
Вот и она, Красная Юрта, или Улан-Байшинт. Монгольский Уэллен, неимоверно суровое место, где яки бродят среди деревянных бараков и складов:
Центральное здание, видимо собственно Красная Юрта, уж точно помнит гурты Скотоимпорта, а может даже Монгольские караваны на помощь Красной Армии 1942-44 годов.
Напротив него - полицейский пост, где оформляют автостраховку (по некоторым данным это разводка, но спорить с Сергеем я не стал) и меняют рубли и доллары на тугрики. Рубли - даже охотнее, и заранее заготовленная долларовая бумажка вызвала у местных некоторое замешательство. Сергей говорил, что здесь курс лучше, чем в городе, а я так и не смог это проверить - когда мне вновь понадобилось поменять валюту, все банки оказались закрыты на выходные, круглосуточных обменников тут в принципе нет, а у менялы курс вышел тот же, что и на границе, только после основательного торга. Во всяком случае если курс тут и занижен - то не в разы. В среднем за 1 рубль дают 41-43 тугрика, и Чингисхан определённо должен перевенуться в своём нефритовом гробу, вызвав пару землетрясений, от того, что его лицо, юрту, полчища и дворец с серебряным древом потомки поместили на такую мелкую деньгу.