Практически под любой статьей (постом, роликом в youtube), рассказывающей о каких-либо протестных мероприятиях, или локальном поражении партии власти на выборах, или даже просто снижении рейтинга президента найдется комментатор, выдающий сакраментальную фразу о том, что холодильник наконец-то начинает побеждать телевизор.
Пишется это обычно с придыханием и непременно подсвечивается сияющим взором. Иногда, если протест прошел как-то вяло, выборы закончились вничью, а рейтинг президента падает недостаточно активно, фраза слегка видоизменяется. Дескать, пока еще телевизор… но холодильник вот-вот…
Я эти сводки с полей сражений бытовой техники всегда читаю с неослабевающим интересом. На телевизор с холодильником поглядываю с простительной робостью: ветераны все-таки, закаленные в боях. А вот стиральная машина или, скажем, микроволновка нет-нет да удостоятся от меня взгляда осуждающего. Если не сказать презрительного. Так и хочется спросить: «А вы-то что? Так и будете хранить трусливый нейтралитет?». Действительно, не пора ли всем бытовым электроприборам в доме определиться со своей позицией? Возможно, вмешательство пылесоса или даже скромного блендера могло бы внести коренной перелом в эту многолетнюю войну. Но нет! Типичная хатаскрайность!
Иногда я мучаю себя вопросом: на чьей стороне должны быть мои симпатии? Кого поддерживать, за кого болеть? Или… это не моя война? Наше дело – наблюдать, возможно, делать ставки…
Шутить на эту тему можно долго, только правда в том, что никогда холодильнику не одолеть телевизор. Ни в России, ни в любой другой стране мира. Просто потому, что это эпическое противостояние существует только в головах вышеозначенных комментаторов. На деле эти два почтенных электроприбора живут вполне обособленной жизнью. Если к примеру взять пресловутую сервальную четверть (часть населения, всегда поддерживающую действующую власть), то численность ее примерно постоянна для данной страны, с наполненностью холодильников коррелирует слабо. Где-то действительно четверть, где-то чуть меньше, где-то чуть больше. Да и среди остального населения прямой связи между уровнем достатка и отношением к власти не прослеживается.
22 миллиона россиян живут за чертой бедности (если называть вещи своими именами – за чертой нищеты). Казалось бы, откуда среди них взяться преданным вассалам власти? Однако же есть, и немало. Потому как им стабильность важна, понимать надо! Пусть в холодильнике мышь повесилась, но зато она и через год висеть будет, и через пять! Гипнотическая мантра «если не Путин, то кто?» работает уже просто на уровне подсознания.
Так что плавное, постепенное снижение уровня жизни, так же как плавное, постепенное ограничение гражданских свобод ни к какому взрыву или даже просто прорыву не приведет. Нечто резкое, скачкообразное – да, может. Но резких движений власть как раз стремится избегать. Удавка на шее затягивается все туже, но шея успевает адаптироваться, становится все тоньше…
Что же получается – телевизор непобедим? Нет, почему же… Просто борьба ведется совсем в другой плоскости. Clavus clavo, клин клином. То бишь, информации нужно противопоставлять информацию.
Речь об интернете, разумеется. О всемирной помойке, обладающей тем не менее важнейшим достоинством: разнообразием углов зрения. Любая прочитанная в интернете новость может оказаться правдой, почти правдой, вольно интерпретированной правдой, полуправдой или просто ложью. Но в том-то и плюс, что у вас есть возможность выбрать несколько альтернативных источников и составить свое мнение. Телевидение, при всем своем впечатляющем количестве каналов, не способно конкурировать в этом плане с интернетом. Тем более, когда девять из десяти каналов поют в унисон.
Да, пока еще в России из телевизора получают информацию вдвое чаще, чем из интернет-ресурсов. Но всего несколько лет назад интернет отставал вчетверо.
Понимают ли опасность интернета власти? Безусловно, ведь никакой сакральной тайны в приведенных рассуждениях нет. Попытки контролировать интернет предпринимались и предпринимаются. Не особо удачные, надо сказать. Пожалуй, единственным действенным методом была бы тотальная блокировка. Но… это уже было бы чересчур резко. А про резкие движения власти мы уже говорили.