Когда заходит речь о безумии, то мне вспоминается одна прелестная фраза: «Тот, кто хорошо симулирует, — хорошо болен». Нормальный человек никогда даже не задумается о том, чтобы воспользоваться средствами из арсенала безумца.
А я пользовалась. Доводилось ли вам когда-нибудь вскрывать вены? Это очень важный вопрос, разделяющий людей на два непримиримых лагеря. И я умудрилась занять балансирующее положение между ними.
Когда-то давным-давно, в ветхозаветные времена паровых машин и церковной реформации, я жила со своими родителями. Это был довольно напряженный период, так как на меня давили при принятии любого ключевого решения. Вы знаете, что они хотели отдать меня по финансовой части, аудитора из меня сделать? И тогда я лихо пригрозила, что уйду в медицину. После чего мы сразу сошлись на компромиссе (который меня абсолютно устраивал) — журналистика.
Чаще всего я ловко входила в подобные клинчи и выторговывала подходящий вариант. Но однажды всеразрушающее ядро напоролось на неразрушаемую стену. Я хотела продолжать встречаться со своим будущим мужем, а они это решительно запрещали. В пылу спора я схватила нож и вскрыла себе вены.
«Экая она истеричка, склонная к театральным попыткам суицида» — уже могли бы подумать бы вы. Нет, все гораздо хуже. Начнем с того, что я не вскрыла вены, а аккуратно (а-к-к-у-р-а-т-н-о, я же хотела идти в медицину) раскурочила запястье, вену так и не задев. Но крови было прилично. Порез глубокий, до сих пор я иногда чуть оттягиваю рукав и, как на часы, бросаю беглый взгляд на белую полоску шрама. Прекрасная жертва ради любви.
О, они сразу отступились. Да, едва не вызвали скорую. Да, грозили постановкой на учет. Орали, как резаные, хотя единственной резаной в сложившейся ситуации была я. Но это все условности, как реверансы при королевском дворе. Победа уже была за мной.
И вот иногда я думаю: что свидетельствует о большем безумии? Подлинная истерическая попытка суицида или четко продуманная мистификация? Кстати, знаю, что я сделаю, если за мной придут эшники. В первую же ночь в СИЗО я слегка шрамирую свое лицо, вокруг глаз, чтобы быть похожей на мою арлекинку. То-то мы позабавимся, если на процессе будет хоть одна камера.
Господин Ваас Монтенегро озвучил такой монолог: «Я уже говорил тебе, что такое безумие, а? Безумие — это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение. Это есть безумие. Когда впервые я это услышал, не помню, кто сказал эту хрень, я, бум, убил его. Смысл в том, окей, он был прав. И тогда я стал видеть это везде. Везде, куда ни глянь — эти болваны. Куда ни глянь, делают точно одно и то же, снова и снова, и снова и снова. И думают: «Сейчас все изменится. Не-не-не, прошу. Сейчас все будет иначе».
Однажды я проснулась посреди ночи от того, что затопили батареи. Голос сказал: «Попробуй сходить за водой, и ты увидишь, что это не удастся». Я сплю возле батареи. И пропустила момент, когда посреди ночи дали отопление. Из-за этого мне стало жарко и плохо, голова тяжеленная. Я пошла на кухню за водой. Взяла стакан с полки, отряхнула его от муки, стала наливать воду. Поднесла стакан к губам и проснулась у батареи.
Решила, что надо пойти за водой. Взяла стакан со стола. Налила воды, проснулась у батареи.
В третий раз долго лежала и размышляла, надо ли оно мне. Решила уже из принципа сходить. Снова взяла стакан со стола, налила воды и проснулась.
Но в четвертый раз проснулась уже окончательно. Сразу встала, пошла на кухню, напоролась на обувь в коридоре (во сне коридор был пуст), на столе куча посуды, за стаканом пришлось лезть в посудомойку. Налила, попила, пошла спать.
Безумие не замечает преград и второстепенных объектов. Стакан всегда под рукой, чтобы я поскорее взяла его и напоролась на реверс.
Я не смогла победить петлю. Просто она сама закончилась естественным образом. Во сне и безумии логика петли неотвратима. В реальности я могу перевернуться на другой бок и уснуть или пойти к компьютеру, а не на кухню. Но в этом сюжете я могу пойти только за водой и стать жертвой новой перезагрузки.
Я могу сопротивляться, как в третьем сне, но я все равно пойду за стаканом. Потому что ситуация становится главнее меня.
Важен еще и голос, задавший с самого начала суть конфликта и отправивший меня за водой. Формально я бы это и так сделала, но после этой фразы поход за водой превратился в сакральный ритуал.
Нужен или Другой, или счастливый случай. Событие извне. Именно поэтому героев в фильмах от монстра (от наваждения) часто спасает телефонный звонок или приход соседа. Самой из этого цикла вырваться почти нереально.
Я видела очень много жертв, погибших в закольцованных петлях. Их никто не вытаскивает. Никто не замечает чужого лунатизма. Тут все ходят по кругу, ничего особенного. Зацикленные на одних и тех же целях, на одних и тех же методах, на одних и тех же людях и авторитетах.
Почему вы спите, а не мечтаете?