Йешуа ха Машиах- Иисус Христос.
Апостолы:
Кефа- Пётр
Адир- Андрей.
Йааков бенЗавдей- Иаков Завадеев.
Иоханан- Иоан
Пинхас- Филипп.
Нетанель- Варфоломей.
Теом- Фома.
Алфей- Матфей.
Яков бен Алеф- Яков Алфеев.
Леввей- Иуда Иаковле.
Шимон Кананит- Симон Зелот.
ЙеГуда Искариот- Иуда.
Если бы можно было присмотреться к одному единственному человеку, шествующему по улицам Иерусалима тем ранним утром, то во всех его действиях угадывалась некая необычайность, заключаемая вовсе не в праздности его времяпрепровождения. Появившись невесть откуда, в полном одиночестве он казалось, просто гулял по городу, наслаждаясь его видами, но вот иногда, то и дело к нему присоединялись люди одетые в эфоды, туники и хитоны разного покроя, и через проведенное в наблюдениях время, становилось ясно, что это были не случайные спутники или знакомцы. Иногда человек, облачённый в длинный белый хитон, обращался к своим спутникам и между собеседниками возникали разговоры, которые вовсе не были похожи на пустяковую болтовню. Всё общение имело глубокий смысл. Группа людей шла неравномерно, иногда они и вовсе останавливались, собираясь в круг, и тот человек с редкой светлой бородкой и убранными длинными волосами, спадающими на плечи, то выслушивал внимательно, то говорил что-то сам, жестикулируя руками. Проходившие мимо жители вели себя по-разному, одни замедляли свой ход, присушиваясь к говорившим, а то и просто останавливались и становились немыми участниками беседы, находились и такие, которые абсолютно не обращали ни какого внимания, занятые своими более срочными делами, чем участием в таких собраниях. Именно к ним вскоре приблизился один человек, отделившись от группы своих товарищей, словно решившийся на какой-то смелый поступок.
Помявшись немного, он дёрнул за рукав одежды стоявшего с краю одного из сопровождавших Иисуса по имени Леввей и тихо произнёс:
- Я хочу обратиться к этому человеку. Я знаю его. Это Йешуа из Назарета.
Леввей с удивлением посмотрел мужчину и спросил:
- Как твоё имя?
- Моё имя Исая. Я недавно встречался с Ним.
Кивнув головой Леввей, протиснулся между остальных учеников и приблизившись к Йешуа произнёс указывая рукой:
- Учитель, тут один человек…, он утверждает, что ты знаешь его. Его имя Исая.
Йешуа поднял голову, разыскивая взглядом уже знакомое лицо. Заметив это, Исая выступил вперёд и, приподнявшись на цыпочках, поднял вверх руку желая быть увиденным. Йешуа заметил своего ночного знакомого и, протянув в ответ руку, произнёс:
- Подойди, Исая. Конечно же я помню тебя, надеюсь причины увидеть меня у тебя совершенно другие нежели прежде.
Исая протиснулся сквозь толпу, и подошёл к Йешуа немного склонив голову, произнёс:
- Йешуа, теперь я выступаю просителем. Позволь.
- О чём же ты просишь, Исая?
- Один человек, по имени Симон. Он приглашает тебя разделить с ним трапезу в его доме.
Исая указал на троих мужчин стоявших чуть поодаль. Заметив, что на них обратили внимание, они стали любезно раскланиваться, добродушно улыбаясь. Посмотрев на это, Исая продолжил:
- Симон, за которого я прошу, вон тот мужчина, что стоит крайний справа. Не отказывай ему. Он не решился подойти, потому как считает, что заговорить с тобой первым, он недостоин.
- Вот как?- изумился Йешуа,- Не сомневаюсь, что у него добрые намерения, от чего же он так унижает себя?
Казалось, что Исая совершенно не обратил внимания на Его слова, спросив:
- Так ты придёшь? Что мне передать просителю?
Йешуа улыбнулся и ответил:
- Если меня ждут, то я приду. Так и передай.
Исая вежливо поклонился и отошёл в сторону, а затем, резко развернувшись, быстрыми шагами приблизился к группе мужчин в богатых одеждах и стал им что-то говорить, показывая на Йешуа и его окружение.
Уже через час Йешуа и его спутники стояли у дома Симона, что располагался недалеко от иерусалимского храма. Сам хозяин радушно встречал своих гостей, но кажется, что он ждал одного лишь Йешуа и ни как не рассчитывал на приход остальных. Во дворе, как и в самом доме, собралась большая толпа, которая радостно приветствовала гостя, что вызвало его неподдельное удивление. В большой зале для гостей был накрыт стол, но вот кресло, на которое указал хозяин, было на некотором удалении и создавало впечатление, что яства на гостя не рассчитаны, но казалось, что он совершенно не обратил на это внимание и, следуя приглашению Симона, расположился в кресле, с интересом разглядывая собравшихся людей. Установилась некоторая пауза.
Йешуа улыбнулся и произнёс:
- И так, благородный Симон, ты меня звал и я пришёл!
Остальные гости хозяина приветливо загалдели сидя за столом.
Симон поднял руку и, улыбаясь, произнёс:
- Прежде всего, я благодарен тебе, за то, что ты так быстро откликнулся на предложение. Я, и мои друзья,- он указал на собравшихся,- А так же остальные…. Здесь в Иерусалиме несколько наслышаны о тебе, человек. И хотели бы тебя послушать. Мы, знатные граждане этого города и, как видишь, не гнушаемся присутствием простых людей.
Он указал на домашнюю прислугу и толпу, последовавшую за Йешуа с улиц города вместе с учениками.
Йешуа слегка поклонился и произнёс:
- Но как видишь, и я незнатного сословия и более близок к тем людям, что толпятся у тебя во дворе и у дверей дома.
Хозяин улыбнулся:
- Однако, если не ошибаюсь, они называют тебя царём! И, так понимаю, что речь идёт о каком-то особом царстве. Полагаю, что ты не станешь претендовать на жезл тетрархов или посох первосвященника и уж тем более, на корону императора Тиберия. И я хочу заметить, что провозглашающие тебя, люди не самого большого достатка, вернее сказать, совсем неимущие…. Как такое может быть?
- Нищие…. Ты хочешь сказать, что это нищие, и ты презираешь их?- произнёс Йешуа.
Симон смутился и, пожав плечами, ответил:
- Нет…, от чего же мне их презирать?
- Тогда, может ты, помогаешь им, или заботишься?- спросил гость.
Симон открыл рот и совершенно растерялся.
- А может ты помог хотя бы одному из этих людей, которых ты называешь нищими? Ну хотя бы одному.
- А давайте немного еды. Прошу тебя, Йешуа, вот напитки из трав, фрукты и хлеб,- произнёс один из друзей Симона по имени Забда, пытаясь помочь своему товарищу, застигнутому врасплох словами гостя.
Внезапно волной пронёсся гул голосов, и под их аккомпанемент в дом вошла женщина.
- Мария…, Мария…,- пронеслось по толпе,- Бесстыдница…, сюда явилась….
Сидевшие за столом переглянулись, и Симон обратился к нежданной гостье:
- Как могла ты появиться здесь, кто звал тебя сюда? Немедленно оставь мой дом, ты оскорбляешь его!
- Неслыханная дерзость,- поддержали хозяина его товарищи,- Как она посмела…. Кто звал её сюда?
Ни кто не вступился за женщину, лишь Йешуа протянул ей руку, призывая к себе. Она приблизилась и упала у его ног.
Симон посмотрел и произнёс:
- Прогони её, Йешуа. Эта женщина нечиста. Римляне называют её Мария. Она, родом из Магдаля и мне точно известно, чем занималась, состоя в свите Ироиады.
- Тогда уйду и я,- смиренно, а вместе с тем и твёрдо произнёс гость.
В бессилии Симон развёл руки и произнёс:
- Ну будь по твоему, если эта шлюха так дорога тебе…. Ты гость…, и я уступаю.
Несколько рук пытались схватить Марию, но она смогла всё же, приблизиться к Нему и упала на колени, поцеловав Его руку.
- Нет…, нет, не гони меня, прошу тебя!- одними губами шептала она, смотря на него глазами полными слёз.
***
Уже как более получаса Йешуа не проронил ни единого слова, сидя под навесом, он смотрел на песок, который набирал в ладонь и высыпал его обратно на землю.
ЙеГуда подкинул в костёр несколько веток и наконец, решился обратиться к нему:
- Что беспокоит тебя?
Йешуа не ответил и даже не взглянул на своего товарища, который снова стал говорить:
- Мне кажется, что ты делаешь что-то не так. Это повсеместное увлечение тобой…, иногда кажется, что они даже не слушают тебя и видят в тебе не то, что ты хочешь донести им.
Йешуа кивнул головой и тихо произнёс:
- К сожалению я вынужден признать что ты очень даже прав. Лишь только речь заходит о царстве, как эти люди вкладывают совсем иной смысл в это определение, и это меня очень огорчает.
ЙеГуда не сводил с него глаз и сказал:
- Не навлекло бы это непоправимой беды, учитель.
- Беда уже случилась, друг мой, затем и я здесь…,- грустно ответил Йешуа.
- Они кричат тебе «царь, царь»…, не всем может это понравиться и кажется, совершенно не слушают тебя. Не оправдав их надежд, ты сильно рискуешь разочаровать эту толпу. Слухи бегут впереди тебя, и теперь голодные хотят еды, а немощные исцелиться, при этом, совершенно не желая познать природу благ от тебя. Они не слышат тебя, учитель. И лишь единицы способны постигнуть суть твоих учений…, лишь единицы, что выслушав тебя, удаляются, ощущая себя счастливыми. Я видел этих людей, они ничего не просили, им ничего не надо от тебя, для них ты есть и им этого достаточно, но их так мало. Ты не должен оставить этот факт без внимания. А эти…. Они на своих руках затащат тебя туда….
ЙеГуда обернулся и указал рукой в сторону горы, что виднелась мрачным силуэтом на фоне вечернего неба и продолжил:
- Гулгалта….
Ему не дал договорить появившийся Кефа, который произнёс:
- Тебя спрашивают, учитель.
Йешуа вопросительно посмотрел на него и ответил:
- И кто же спрашивает меня?
- Это женщина, она хочет говорить с тобой.
- Ну и что же ей мешает это сделать?
- Ни что, а кто, учитель….
- Хорошо, тогда кто же?
- Я!
- Вот как…, отчего же такое возможно?
- Я посчитал и решил, что ей недостойно приближаться к тебе?
- Ты посчитал и даже решил…. Может, объяснишь мне свой поступок.
- Эта женщина…, она из поместья Магдал- Эль. Свой хлеб она добывала не совсем праведным путём. Если тебе неизвестно, то она состояла в свите супруги тетрарха Ирода Антиппы развлекая римских солдат, но утверждает, что сама покинула его дворец.
- А почему тогда она до сих пор жива?
Кефа вздрогнул от такого вопроса и, помолчав, произнёс:
- Ты хочешь, что бы я убил её?
- Она оскорбила тебя?- спросил Йешуа.
- Нет, меня она не оскорбляла, но её грехи….
- Она жива, потому что так пожелал Небесный Отец и, кажется, что Он не судить принял тебя.
- Не судить…, это верно. Но она продажная женщина, поправшая все принципы добродетели,- произнёс Кефа, отстаивая своё мнение.
- Ну, так что с того?
- Как это что с того? Ты удивляешь меня. Но, она же проститутка, кто знает, что у неё на уме. Может её подослали к тебе?
Йешуа обхватил Кефу за плечи и сказал:
- Ну-ну, успокойся, прошу тебя…. Мне кажется, что у неё нет помыслов предложить нам свои услуги, к тому же мы совсем не похожи на римских солдат. Да и зачем к нам подсылать убийц, если ты об этом.
- Послушай меня, но она может постараться повлиять на тебя.
- Она так красива?- спросил Йешуа.
Кефа пожал плечами:
- Ну, в общем, обычная женщина, но вот её мысли и душа….
- Пригласи её…,- произнёс он, перебив собеседника.
- Одумайся, её тело грязно, к нему прикасались сотни рук, а душа…, её душа забыла, что есть нравственность, если когда-нибудь была знакома с таким понятием.
- Я жду!
- И ты даже не желаешь знать её имени?
- Да что в имени…, думаю, что душа её нуждается в покое и моём участии. Она пришла к нам и мы не прогоним её. Пусть она подойдёт, Кефа.
Кефа с шумом выдохнул и, хлопнув руками по своим коленям, поднялся, медленно направившись к женщине, что стояла в окружении учеников. Преградив ей дорогу, он какое-то время внимательно осматривал её, но потом отойдя в сторону жестом руки указал, что женщина может приблизиться к навесу.
Она буквально подбежала и упав на колени быстро заговорила, так, словно боялась, что её прервут:
- Прости меня, я знаю кто ты,- смиренно произнесла она.
Йешуа жестом указал на место перед собой и произнёс:
- Но за что ты просишь простить?
Женщина склонилась в поклоне и приблизилась, заняв указанное место. Теперь пламя огня освещало несколько её лицо, которое она скрывала, кутаясь в накидку.
Йешуа улыбнулся и повторил:
- Так за что же ты просишь? Открой своё лицо, а с тем и освободи свою душу, не бойся, здесь тебя ни кто не обидит. Я слушаю тебя.
- Ты позволил мне приблизиться. Могу ли я надеяться следовать за тобой и твоими товарищами. Я не оскорблю ваших чувств и буду находиться в отдалении, спрятав лицо. Я не стану делить с тобой стол, чтобы не смущать твоих товарищей. Я в сторонке, лишь бы быть рядом. Мне хватит довольствоваться глотком воды и кусочком хлеба.
- Постой- постой…, кто надоумил тебя так поступить, от чего такая жертва?
- Но моя прежняя жизнь….
- А что твоя жизнь? Он дал тебе жизнь, а уж твоё дело, как тебе распорядиться с ней. Не бойся, Он не станет тратить на тебя молнии. Ты ответишь потом. Всё будет потом. Но оставим этот разговор. И так, ты хочешь пойти со мной?
- Именно так,- согласилась она.
- Но идти за мной, это не выход…, это скорее путь, причём не самый лёгкий. Чудес не будет.
- Я понимаю…, не гони меня, позволь всё же пойти за тобой.
- Что же…, это твой выбор. Иди. Но позволь прежде узнать твоё имя.
- Я Мария….
- Ты называешь себя на римский манер, очевидно на то есть причины?
Она опустила голову, но ничего не ответила.
- Хорошо, а где твои вещи?
Она стыдливо опустила голову и тихо произнесла:
- Всё со мной, мне ничего не надо.
Он протянул ей свои руки, и она осторожно взяла его ладони и прижалась к ним своим лицом, заплакав от счастья. Он осторожно отнял одну руку и несколько раз провёл ею по голове женщины.
- На тебе печаль, я чувствую это.
- Да,- произнесла женщина,- Меня прогнал мой супруг и отнял дом моего отца, обвинив в бесплодности, после, мой мужчина, он римлянин…, он избил меня и отдал на поругание своим солдатам, после того как узнал, что я беременна от него. А потом были ещё мужчины, но это от безысходности, от мести…. Но после, я встретила одного странного человека, для меня он показался одержимым, но мысли его были светлыми.
- Йоханан ха- Матвил?(Иоанн Креститель)- спросил Йешуа.
- Да, он сказал мне, что ждал тебя.
- Я знаю. Потому он был тем ангелом, что следовал впереди лика. Но чего же ты хочешь?
- Не гони меня, Йешуа. Позволь быть рядом.
- Иди, если более нет места тебе в твоей прежней жизни. Иди и ни кого не бойся, осуждения не бойся.
Она заплакала, вновь уткнув лицо в платок.
Йешуа наклонился к ней и, подняв её голову, нежно провёл своей рукой по её лицу, утирая крупные слёзы, и произнёс:
- Ступай Мария..., ступай. Умой своё лицо и руки и возвращайся. Ты с нами, ты со мной.
Она молча закивала, сдерживая свои чувства, и поднявшись, отправилась к реке.
Всё время присутствовавший при беседе, но молчавший ЙеГуда, проводил её взглядом и зашептал:
- Бойся, Йешуа, она околдовала тебя и мне кажется, что разум твой помутился! Она ведьма, прогони её. Кефа прав. Она источает несчастия, но более всего соблазн.
- Но я вижу лишь смирение,- произнёс Он,- Не кажется ли тебе, что она из тех единиц, о которых ты сам говорил мне совсем недавно. Она сделала свой шаг осознанно и душа её очистится. Будь к ней хотя бы снисходителен.
Не сговариваясь, они обернулись в сторону реки. Мария стояла в воде запрокинув голову. Иногда она набирала ладонями воду, погружаясь в неё лицом, и вновь обращалась вверх. Яркая луна делала различимым силуэт Марии и все её действия. Остальные ученики приблизились к костру, обсуждая в полголоса ситуацию.
- Братья мои,- обратился к ним Йешуа,- Эта женщина…, Мария…, она с нами. Она нуждается в каждом из нас, поэтому будем её защитой, но более всего утешением. Вспомните, как каждый из вас пожелал пойти со мной и я не остался безучастным к вашему желанию, так и вы поступайте с теми, кто нуждается в вашем слове и сочувствии. Вспомните, что в муках женщина родила вас, и горе тому кто поступит с ней несправедливо, не защитит, не оставит в беде и нужде.
- Но, учитель…, учитель,- заговорили наперебой ученики.
Йешуа поднял руку и произнёс:
- Так кто из вас безгрешен, пусть выступит вперёд и прогонит её! Отвергнете кающегося…, отвергнете меня! Знайте!
***
Он вздрогнул от того, что сознание вновь вернуло его в дом фарисея. Хозяин, его гости, Мария и прочие люди, молча смотрели на Него.
Йешуа обвёл взглядом всех и произнёс:
- Один человек занял сто денег и не смог рассчитаться в срок, другой был должен десять денег и по своей нужде так же не смог рассчитаться. Тот же, кто ссудил деньгами простил им обоим и отпустил с миром…,- Машиах помолчал и, подняв глаза на хозяина дома, спросил,- Как ты думаешь, Симон, кто из тех двух, будет более преисполнен благодарности?
Симон пожал плечами и, подумав, ответил:
- Очевидно, что тот, которому прощено больше.
Услышав такие слова, Мария заплакала, от чего слёзы крупными каплями закапали на ногу Йешуа. В испуге не найдя ничего под рукой, женщина стала волосами утирать капли, а после извлекла из-под одежды крохотный флакончик с благовониями и нанесла несколько капель туда же, куда прежде упали слёзы.
Видя это, один из гостей Симона, Акиба, произнёс:
- Мы все доброчестивые граждане, имеющие семьи и чтущие заповеди пророка. И если ты есть новый пророк, то тебе должно знать, кто есть эта Мария.
Йешуа наклонился и нежно погладил по голове Марии, обратившись к Акибе:
- Я знаю кто она…, мне это известно и не менее чем тебе. А если и так…. Вот послушайте…, кто же из вас имея сто овец и потеряв одну, не оставит остальных и не пустится искать ту, до тех пор, пока не разыщет её? А найдя, станет участливым к её бессилию и, взяв на руки, принесёт домой, так потому что любовь делает ношу лёгкой, а путь коротким, и даст воды, а после поделится радостью.
- Но как же?- вдруг воскликнул Забда,- Оставить девяносто девять овец из-за одной заблудшей? Как такое возможно, где же разум?
Машиах поднял голову Марии и, утерев с её лица остатки слёз, произнёс, глядя ей в глаза:
- Потому я здесь, что бы спасти ту одну…, ту, что отбилась от стада, а после убоялась своего одиночества и страха. Я спасу ту, которая доверится мне, у которой будет великая нужда в спасении. А свет от ворот в моё царство будет ей дорогой и с неё она уже не свернёт.
- Чем же мы не угодили тебе?- немного помолчав, спросил Симон.
Йешуа ответил:
- А разве я упрекнул тебя в том?
И указав на кувшин с водой, продолжил:
- Вот сосуд…, но ты даже не предложил мне воды из него…, не оказал мне почестей, какие оказываешь своим гостям согласно обычаям, а меж тем, эта женщина, явила своими действами уважение и любовь ко мне. Вот я о чём. Значит ли это то, что не затем ты пригласил меня, в чём пытаешься убедить сейчас. Так ли чисты твои помыслы, Симон, а между тем, в искренности этой женщины я не сомневаюсь ни сколько.
- Как бы сложилась её судьба, не приди она ко мне? А если бы пришла к тебе, то ты бы прогнал её не проявив участия, а лишь своим презрением сделал её страдания ещё более невыносимыми.
Симон криво улыбнулся и произнёс:
- Хороши же страдания, развлекать римлян.
Йешуа изменился в лице и твёрдо произнёс:
- Разве можешь ты осуждать её, уверовав в свою безгрешность, да так, что разум твой затмился, и ты не видишь нуждающихся. Бойся, фарисей, Бог более видит себя рядом с грешниками, что пришли к Нему покаяться, от того и радость Ему в своих трудах, подобно тому пастуху, что вернул заблудшую овцу в свой кров.
- Что это за Бог такой? Или это твой Бог?
Йешуа согласно кивнул головой:
- И мой и твой. Он один…, один для всех и каждому! И нет кроме него других Богов.
- То есть как?- в недоумении произнёс гость по имени Барика, посмотрев на остальных,- То есть ты хочешь сказать, что я и мы все, должны молиться рядом с каким-нибудь персом, азититом или римлянином? И у нас у всех Он общий…, Он один…, один на всех?
- Именно так и хочу сказать, о том и проповедую.
Симон хлопнул в ладоши и развёл руки в стороны:
- Ну так мне тогда понятно, от чего все эти сделали себя своим царём. Всё отдай, от всего откажись, всех прости и приблизь…, так легко поступить тем, у кого нет ничего. Нет, назаретянин, что-то не так в твоих словах.
- А как бы ты желал, что бы с тобой поступили? Ведь сегодня ты богат и знатен, ну а завтра…, как знать, что ждёт нас всех. Может статься, и ты будешь молить о снисхождении к себе и своим близким. Ведь каждый день, отходя ко сну, ты боишься, не изменилась ли мера веса к деньгам, не замышляет ли тот, кто был к тебе близок сегодня, завтра прибрать к рукам твоё богатство, а что твой господин, что снисходителен к тебе, жив ли он, здоров ли? А может его соперник, у которого иные взгляды на жизнь, уже ждёт момента, что бы нанести удар. А потому бросаешься то к книжникам, то к другим шарлатанам в поисках объяснить тебе, что значат сны и другие необъяснимые события, совершенно забыв о том, что жизнь не кончается со смертью. Человек уходит туда, куда не взять с собой богатства, а земное время упущено, когда стоило бы подумать о душе при жизни. И вот уже на том свете, где есть вечность, нет и не будет тебе покоя, о человек. Путь на земле, всего лишь миг…, задумайтесь над этим, оставшись в одиночестве, и слово моё вам, что будете услышанными!
Йешуа поднялся со своего места и, склонив голову, произнёс:
- Благодарю тебя и твоих гостей, Симон, что выслушали меня.
Толпа расступилась, и он вышел из дома при полном молчании сопровождаемый многочисленными взглядами собравшихся людей.
Когда его шаги стихли, Симон оглядел своих гостей и обернувшись к людям, что всё ещё толпились у входа прорычал:
- Вон отсюда! Уходите! Представление окончено!
Когда же хозяин дома остался наедине со своими гостями, он произнёс:
- Этот назаретянин мог бы сослужить нам хорошую службу, но вот его мысли…, я совершенно не разделяю его взглядов. Это ж надо…, отправиться искать заблудшую овцу…, от чего-то, он не сказал, что после того как найдёт её, прирежет, поджарит и съест…. Вот ради чего вся эта суета. Пока он не появился в моём доме, меня устраивало, что нищие называли его царём. Подобные действия могли бы серьёзно подорвать власть римского кесаря. Мы давно уже созрели что бы, наконец, вышвырнуть этих римлян, что хозяйничают на нашей земле как у себя дома, из Иудеи. Но как только он заговорил о праведности действий какой-то там потаскухи…, к тому же принародно приблизил её к себе…, а мы, уважаемые люди были обличены в отсутствии добродетелей…, нет, это всё не то….
Симон был в бешенстве. От тяжёлого дыхания его ноздри широко раздувались. Помолчав немного, он обратился к Исае:
- Зачем ты посоветовал притащить в мой дом этого проходимца? И он ещё смеет наставлять меня, учить, как мне жить! Ну ничего, ничего…, его мысли таки приведут его прямиком на Гулгалту.
***
- Необычайный город!- восторженно воскликнул Йешуа, стараясь отогнать от себя мысли после посещения дома Симона,- Совершенно не похож на все остальные. Ему идёт эта праздная суета. Я нахожу его достаточно привлекательным…, странно, что выбор пал на Иерусалим.
- Выбор?- переспросил в недоумении Алфей.
- Пойдёмте дальше, я хочу осмотреть город,- произнёс Йешуа, словно не замечая вопроса.
- Люди стекаются в Иерусалим в преддверии праздника Песаха,- произнёс Кефа.
Дорогу им перегородили погонщики, гнавшие овечье стадо. Он внимательно посмотрел на процессию и спросил:
- Куда гонят этих агнцев?
Кефа взял его за локоть и от чего-то, произнёс в полголоса:
- Их ведут к Иерусалимскому храму, где продадут для жертвоприношения.
Йешуа нахмурился и, указав пальцем на стадо, сказал:
- Ты сказал, продадут? Продадут в храме?
- Да, учитель, так есть,- ответил Кефа, не понимая резкой перемены настроения Йешуа.
- Мы последуем за ними,- сказал Он, увлекая своих спутников.
Так вскоре они достигли каменного величественного здания с большими колоннами, где перед храмовой лестницей, под сводами, расположились многочисленные торговцы голубями, овцами, жертвенными ножами, пиалами для огня и различной посудой. Перед входом в колоннаду сидели менщики денег, наперебой предлагая свои услуги. Невообразимый шум стоял на площади и в крытом пространстве перед храмом. Людские голоса смешивались с блеянием овец, звоном посуды и других товаром предлагаемых торговцами.
- Что это?- спросил Он, расставив в стороны руки не понимая происходящего действия,- Что они тут делают?
- Учитель,- произнёс Адир,- По закону эти люди предлагают купить жертвенный скот, посуда для масла что бы был свет, а менщики разменивают деньги,. А что, собственно тебя не устраивает. Таков в Иудее обычай, таков закон.
- Но как же…? Я пришёл сюда что бы донести истину о Храме Новой Веры, независимо от того кто есть человек что захочет услышать меня, будь он иудей, самаретянин или римский подданный и что я вижу? Здесь, на ступенях к Его дому предлагают товар, превращая его в звонкую монету. И даже огонь в храме, и тот имеет цену. А вы…, те кто доверился мне и кому поверил я, можете так спокойно взирать на это действо? И вас это совершенно не удивляет? Тогда зачем мы здесь? Странно, что даже в Божьем Доме всему есть цена…, есть подороже, есть подешевле? И жертвы…. Зачем? Зачем Ему жертвы? Кто это сказал?
Теперь глаза его пылали гневом.
- Адир, тебя называют Первозванным…, ты первый из всех, кто приблизился ко мне и ты называешь эти действия законом? Проливать кровь в угоду Господу- это по твоему это Его закон? Он требует денег за своё почитание?
Оглядев обступивших его людей, Йешуа направился вдоль торговых рядов. Улыбающиеся торговцы наперебой стали предлагать Ему свой товар. Он поднял руки к голове, чтобы не слышать голоса людей расхваливающие свой товар, с каждым шагом увеличивая скорость хода.
- Стойте…, остановитесь! Что же вы делаете!- с каждым словом он произносил свои слова всё громче и громче, пока окончательно не сорвался на крик.
Но из-за невообразимого шума окружающие, словно не слышали его. В полном бессилии докричаться, Он остановился и, повернувшись к ближайшему лотку, где продавалось масло для светильников, быстро подошёл к нему и опрокинул прилавок с товаром. От неожиданности торговец развёл руками даже не пытаясь спасти свой товар. Глиняные плошки и металлические лампадки на цепочках с грохотом повалились на землю вперемежку с разливающимся маслом. Казалось, разум на какое-то время покинул Йешуа и он, уже не разбирая, переворачивал и скидывал на землю всё, что попадало ему под руку. Люди в страхе шарахнулись от странного посетителя, другие бросились бежать, сочтя его сумасшедшим, даже не пытаясь помешать ему или спасти свои вещи. На торговой площади храма возникло невероятное смятение, среди которого буйствовал один лишь человек в длинном белом хитоне со спутанными длинными волосами на голове.
- Во-о-он…! Уходите…!- крикнул Он сорвавшимся голосом, поднявшись на ступени и указывая пальцем руки в сторону противоположную храму. Он тяжело дышал и был невероятно бледен лицом. Руки и всё тело сотряслись в судороге, словно внезапно им овладела лихорадка. Толпа замерла, не решаясь тронуться с места. Какое-то время они в недоумении смотрели друг другу в глаза, не зная, что делать дальше. Постояв немного, Он сделал всего один шаг на ступеньку вниз. Этого стало достаточно, что бы толпа отшатнулась, а затем, подняв невообразимый крик бросилась вон с территории храма, за ними последовали и бедные животные, совершенно не понимая что происходит, оставив после себя поле разбитой посуды, пустых клеток из которых разлетелись голуби, а те, кто остался запертыми, теперь притихли валяясь на земле, в испуге взмахивая крыльями не имея возможности покинуть свои пристанища.
- Уходите все….,- уже в бессилии произнёс Йешуа и медленно опустился на ступени, обхватив голову руками.
Оставшиеся на площади спутники Йешуа постояв в нерешительности какое-то время, переглянулись между собой и осторожно приблизились к Нему, тем не менее, не решаясь обратиться. Пауза затягивалась. Наконец Кефа, оглядев остальных, прикоснулся к Йешуа и, наклонившись, тихо произнёс:
- Учитель…, они ушли…. Ты так хотел?
Он взглянул на Кефу и ответил:
- Наверно так…, но не таким способом.
Йешуа присел на приступок какого-то здания, с удовольствием ощущая тепло от нагретого камня, наслаждаясь тёплыми лучами солнца, которым подставил своё лицо. Ученики обступили его, и так стояли до тех пор, пока вокруг них вновь не стали собираться люди, кто с любопытством, а кто боязливо поглядывая на этого человека. Из толпы вышел мальчишка и, оглянувшись, направился к Йешуа. Дорогу ему преградил Шимон и, смерив ребёнка взглядом, спросил:
- Чего тебе?
- Вот,- ответил мальчишка, и протянул Шимону монетку, что была зажата у него в кулаке.
- Ты украл? Откуда у тебя деньги?
- Нет не украл…, мне дала мать,- и, указывая на Йешуа, сказал,- Позволь мне подойти к Нему. Я Его знаю.
Йешуа с интересом рассматривал мальчишку и вскоре протянул руку и улыбнулся, наверно первый раз после посещения иерусалимского храма, произнеся при этом:
- Шимон, ну что ты…, пусть он подойдёт, не задерживай его.
Смелость и напор несколько оставили ребёнка, и он не торопясь приблизился к Машиаху, внимательно разглядывая Его.
Йешуа улыбнулся ещё раз и произнёс:
- Я помню тебя. Ты Игнатий!
Мальчишка кивнул головой и ответил:
- Так и я помню тебя, тогда…, там на улице…, а ещё помню, что ты мне сказал про богатство, но как видишь, этого не случилось. Твоему человеку я пожертвовал монетку. Я не украл, как предположил он…, деньги мне дала мать….
Игнатий обернулся и, наклонившись к Йешуа, прошептал:
- Я попросил и может первый раз сказал правду, зачем мне нужна монетка и она мне дала. Хотя мы живём небольшим достатком, но вот….
Йешуа обхватил мальчишку за плечи и спросил:
- Кто твои родители?
- Мать из Сирии, а отец…, она говорила, что он римский солдат, но умер где-то.
Йешуа усадил ребёнка к себе на колено, при этом обратившись к немногочисленным зевакам, ряды которых постоянно множились, произнёс:
- Вот послушайте, добрые люди. Се параболла (греч. притча)…. Вот сеятель, что осеял зерно в добрую землю…, пройдёт время и оно даст ему плодов, иное в сто крат, или в шестьдесят или в тридцать…. Но попади зерно в дорогу и будет пир птицам или тем, кто проживает норами. А попади иное в камень, где земли мало, то спалит его солнце, когда встанет, и прохлада камня обернётся жаром…, ну а в терние попади, и станет тернием, ему подобным. Кто желает услышать, и будет слышать. Вот богатства…, золото одним затмевает разум, а кто владеет душами, тот вознесётся в небеса, а покается кто, тот последует за мной в мой храм.
Йешуа указал рукой на Игнатия и, не отпуская её, произнёс:
- Вот дитя, что благодатная земля принимает мои слова, не слыша меня прежде. Душа у него чистая. Но все, кто последует за мной, на заклание пойдут во искупление ваших грехов, и тех, чьи имена сотрут с камней либо сами люди или вода и ветер, но мои же и те, кто со мной на алтарь, буду вечны!
Мальчишка вздрогнул и произнёс:
- Ты пугаешь меня.
Йешуа посмотрел на него и ответил:
- Сто лет жить тебе и умрёшь там, где будут хлопать тебе в ладоши.
Игнатий заморгал глазами и с замиранием произнёс:
- Ух ты-ы-ы…. Сто лет? Я хочу быть путешественником или солдатом. Я буду победителем, и мне буду хлопать в ладоши! А ты не обманешь?
Он, кажется, совершенно не обратил внимания на слова о смерти. Йешуа провёл рукой по голове мальчика и произнёс:
- Ты будешь нести моё слово в городе Антиохия.
Игнатий скривил капризно губы и произнёс:
- У-у-у…, как скучно. Значит, я всю жизнь буду ходить по храму, и перекладывать свитки? Там сыро, душно и постоянно пахнет воском. А все эти священники такие зануды. Так конечно никогда не разбогатеешь. Не то что путешествия, есть возможность найти сокровища или открыть новые земли. Я хочу уйти в море….
Мальчишка соскочил на землю, и собрался было убежать, но вдруг замер на месте, а после, повернувшись к Йешуа, наклонился, и произнёс ему на ухо:
- А знаешь, мне до сих пор стыдно…, ведь я тогда разбил кувшин того ремесленника. Что мне делать теперь?
Йешуа улыбнулся, пригладив волосы на голове ребёнка, а после так же наклонившись, ответил:
- Он простил тебя уже давно, лишь ждал твоих слов, которые ты произнесёшь сам себе! Верь мне, я тому был сам свидетель.
- Но как такое может быть?
- Я помог тебе….
- Да?- переспросил Игнатий.
Йешуа покачал головой и после короткой паузы ответил:
- Да.
- Кто это?- спросил Адир, после того как мальчишка скрылся из виду.
- Просто ребёнок,- ответил Йешуа.
Адир недоверчиво посмотрел на учителя и продолжил:
- Ты сказал, что ему будут хлопать в ладоши. Может тогда скажешь, кто будет рядом с ним?
- Скажу,- ответил Йешуа,- С ним рядом будут львы.
- Это будет в Антиохии?
- Нет, всё это будет в Риме! Он будет приговорён….