Более 50 процентов российских школьников хотя бы раз в жизни сталкивались с травлей в стенах учебного заведения. Это могут быть унижения со стороны как учителей, так и сверстников. Что из этого хуже – рассуждать не принято, однако ясно, что и то, и другое влечёт за собой необратимые последствия для личности ребёнка. «Октагон» узнал истории буллинга в школах и разобрался, как избежать кризиса и как помочь пострадавшему, если сделать этого не удалось.
Мат, грязь и лапта
Варваре Верхозиной из села Князе-Волконское Хабаровского края 13 лет, в её жизни было лишь два запоминающихся события – суд и сердечный приступ. Всё началось в прошлом учебном году, который с самого начала не задался из-за конфликта с учителем физкультуры. По словам школьницы, 13 сентября 2018 года педагог проявил агрессию по отношению к ней.
– На уроке физкультуры мы играли в лапту. Мы играем в неё каждый урок, без всяких разминок. Когда я отбила мяч, он упал в грязь, и по правилам я должна была либо уйти на «штрафную стоянку», либо побежать сразу. Но мяч упал близко, и я не хотела подставлять свою команду. Всё было в грязи после дождя, но я взяла мяч. Учителю физкультуры это не понравилось, он вскочил, начал на меня орать матом и исковеркал мою фамилию, – говорит Варвара.
Фамилию ребёнка учитель исковеркал довольно обидно – вместо «Верхозина» он сказал «Колхозина», говорит девочка.
На этом, по словам Варвары, нападки физрука не закончились – он заставил её отжаться от пола 25 раз. Девочка признаётся, что учитель не отходил от неё, пока она не сделала все отжимания.
Конфликт прервал звонок на перемену.
– Когда прозвенел звонок, все просто встали и ушли. Это был не последний урок – оставалась ещё математика. Я на ней себя уже просто не помнила, а когда все пошли домой, я уже очнулась, – вспоминает Варвара.
По дороге домой девочка позвонила отцу и коротко описала ситуацию. Тот сразу пошёл вместе с ребёнком обратно в школу, чтобы выяснить, что произошло.
– Я у учителя спрашиваю: «Ты чё делаешь?» А он мужик взрослый, да и мне не 15 лет. Он говорит: «Пошёл вон отсюда, я тут главный, ты всё равно ничего не докажешь». Потом пригрозил нам расправой за то, что жалуемся. Ну мы вышли, что ещё нам делать – не драться же. Потом позвонили в 112, через несколько часов нам перезвонили из ПДН, – говорит отец Варвары Фёдор Ван-Дин-Ио.
В ПДН семья написала заявление, в котором они заявили о неправомерных действиях учителя. Семья хотела привлечь педагога к ответственности.
Процесс
Заявление приняли и пообещали разобраться в ситуации. Как рассказывает отец Варвары Фёдор Ван-Дин-Ио, дело не получило продолжения. В письме, поступившем через месяц из администрации района, говорилось, что что инспектор ПДН не нашёл неправомерных действий со стороны учителя.
Затем, говорит отец Варвары, состоялся педагогический совет в школе. Совещание было полностью посвящено сентябрьскому конфликту. По словам мужчины, с этого момента дело начало оборачиваться уже против него и его дочери.
– Завуч, классный руководитель, школьный психолог в один голос твердили, что я обязан заставить мою дочь ходить на уроки физкультуры. Говорят, что мы создали проблему в школе. Тут же пришло письмо из управления образования. Там было сказано, что наш ребёнок опорочил учителя, и мы будем наказаны за это, – говорит Фёдор.
От безысходности и принципиального желания привлечь физрука к ответственности отец семейства принял решение обратиться в суд. Процесс завершился не в пользу истца – улик для суда оказалось недостаточно. Но апелляционный Хабаровский краевой суд позднее признал, что ребёнок пострадал от действий учителя.
Сейчас сложно сказать, что нанесло ребёнку большую травму, – конфликт с учителем или сам судебный процесс.
– На суде эти же люди – учителя, физрук, директор, завуч – начали говорить, что я всё это выдумала. Я не выдержала, и потом у меня случился сердечный приступ от всех этих нервов. Меня ещё на суде начало сильно трясти, когда физрук говорил, что ничего не было. На следующее утро я встала и почувствовала, что у меня сильно болит в груди, – вспоминает Варвара.
В тот же день девочка с отцом пошла в больницу, где врачи поставили ей диагноз «пролапс митрального клапана первой степени».
Курс лечения занял несколько месяцев. Как утверждает сама Варвара, невролог подтвердил, что между напряжением на суде и её заболеванием есть прямая причинно-следственная связь.
Любимчики
Сейчас девочка перешла в другую школу, которая находится в 10 километрах от её дома – в селе Сергеевка. Отец утверждает, что Варвару из школы не исключили, но вынудили покинуть учебное заведение.
У 64-летнего педагога Андрея Мельникова своя точка зрения по поводу случившегося. Главная его мысль в том, что никакого конфликта на самом деле не было.
– Ситуация была сложная, потому что в школе всегда родители правы. Первый суд не нашёл ничего оскорбительного, и решение было принято в мою пользу. В краевом суде состоялись заседания, в результате которых приняли решение, по которому администрация школы была наказана, но вина была доказана частично, и ничего больше. Естественно, в законе прописано, что если в течение шести месяцев не подаётся апелляция, то дело решённое. Прошло шесть месяцев, и никто ничего не подавал, но после этого он начал ходить по инстанциям, – говорит учитель.
Андрей Мельников продолжает работать в той же школе № 1 и даже пошёл на повышение – теперь он классный руководитель.
Он заведует тем самым классом, в котором раньше училась Варвара. Педагог утверждает, что на том уроке было достаточно свидетелей, ни один из которых обвинения семьи Верхозиных не подтвердил.
– Я не говорил тех бранных слов, которые они мне вменяют. Но он продолжает. Приезжала замминистра образования Хабаровского края, потому они захотели вернуться в школу, и у него есть условие – ряд учителей из класса, в который она хочет прийти, должны уйти. Они ушли из школы по своей воле, проиграв этот процесс, их никто не выгоняет, никакого давления не оказывали абсолютно. И мы не создаём никаких препятствий для них, – отвечает на претензии Андрей Мельников.
История уже стала похожа на выяснение отношений между отцом Варвары и педагогическим составом школы, а сама девочка физически пострадала на фоне случившегося, и ей нужна профессиональная помощь. В таких случаях ребёнку, который стал жертвой травли в школе, необходима помощь со стороны не только родителей, но и узконаправленных специалистов.
Взрослые дела
Как рассказала «Октагону» психолог Валерия Кумпф, нельзя не вмешиваться в конфликты педагога и школьника, если учитель оказывает давление. Однако во многих случаях конфликта можно избежать ещё на стадии его зарождения.
– Это вопрос в первую очередь к руководству школы: как они организуют педсоветы, какие темы обсуждаются и каким образом выстраивается позиция учителей в отношении учеников в плане выполнения образовательно-воспитательных функций. Поэтому если в коллективе есть определённая концепция, гармоничная, то она позволит минимизировать или даже исключить такие истории. Важна работа с учителями и – обязательно – воспитание в детях чувства собственного достоинства, – говорит психолог.
Когда речь идёт о школьном буллинге, конфликт часто превращается в перепалку одних взрослых с другими. Честь и достоинство отстаивают в судах, но ребёнок оказывается не защищён.
Поэтому работать с такими случаями должны самые разные специалисты.
– С одной стороны, это медики, психологи, юристы, а с другой – учителя, родители. Для чего нам нужно понимание ситуации? Самое главное – помочь ребёнку в первую очередь, – объясняет Валерия.
Проблемы у школьников далеко не всегда возникают только с преподавателями. Они часто становятся жертвами агрессивного поведения своих же сверстников.
Не такой
В доме 13-летнего Егора из Новосибирска расклеены предупреждения о том, что сидеть ему нельзя. Каждый раз ему приходится пользоваться специальной ортопедической подушкой. Ещё в младенческом возрасте у мальчика выявили ДЦП. Но садиться он не может, потому что в феврале этого года его столкнул с лестницы ученик параллельного класса. Как рассказала «Октагону» мать Егора Ольга Волкова, инцидент произошёл на выходе из школы.
– Егор, как обычно, собрался, вышел со школы. Он всегда звонит мне, когда заканчиваются уроки, в тот раз тоже сказал, что вышел домой. Позже я узнала, что прямо на крыльце его толкнул мальчик из другого класса. Он упал и сильно ударился копчиком о ребро ступеньки, – вспоминает тот день Ольга.
Егор позвонил классному руководителю и рассказал о случившемся. Педагог проверила камеры видеонаблюдения и убедилась, что подростка действительно толкнул 12-летний школьник.
– В травмпункте поставили закрытый перелом и вывих копчика. Минимум три месяца мы не сможем сидеть, как говорили тогда врачи. Но Егор и сейчас не может садиться без ортопедической подушки. Тогда у него ещё на фоне ДЦП развилась бронхиальная астма. Я уверена, что ребёнок, который его толкнул, знал, что мой сын болеет. Он ведь находится в школе в статусе ОВЗ (ограниченные возможности здоровья. – τ.). Я обращалась к классному руководителю, говорила, что он неоднократно проявлял агрессию к Егору, – продолжает Ольга Волкова.
Мать Егора твёрдо решила, что обидчик должен нести ответственность за свой поступок – более того, по её словам, на нападки агрессора жаловались и другие дети.
– Как-то раз он же на уроке рисования разбил губу другому однокласснику. Между ними конфликт небольшой произошёл из-за того, что они не поделили место. Так вот ребёнку потом пришлось губу зашивать. Нам все уже говорили, что если с ним связались, то надо обращаться в полицию. Мы так и сделали и пошли в отдел по делам несовершеннолетних, – говорит Ольга.
Женщина также пыталась взыскать деньги с матери обидчика на длительное и дорогое лечение. Сейчас та возместила Ольге около 5 тысяч рублей.
В возбуждении уголовного дела по факту нанесения телесных повреждений в МВД отказали, однако в конце прошлой недели материалы передали на доследование. Ответственность за травму школьника виновник происшествия не понёс.
Можно исправить
Обе истории школьников из двух разных уголков страны в чём-то похожи. Несмотря на то, что Варвара подверглась агрессии со стороны учителя, а Егор – со стороны сверстника, последствия для развития личности могут быть одинаково негативными. Как рассказала «Октагону» клинический психолог, работающий с детьми школьного возраста, Ольга Кузнецова, в первую очередь на поведение и реакцию ребёнка всегда будет влиять окружение.
– Важно, что для ребёнка имеет значение мнение группы, и необходимо быть частью группы. Именно поэтому неблагоприятное отношение, которое складывается в его сторону, может быть для ребёнка травматичным. Единственное, что можно определять в этих ситуациях, – это степень травматичности и эмоционального неблагополучия. Это может быть невротическое, стрессовое расстройство и так далее, – объясняет специалист.
Отношения среди детей старшего возраста складываются иначе, говорит Кузнецова. Они сильно отличаются от тех, к которым ребёнок привык в младшей школе.
– Они носят больше наставнический характер. В младшей школе это больше родительская позиция: ребёнок не подвергает критике то, что говорит учитель. А в старшей школе педагог – это помощник, который передаёт знания и поддерживает в той ситуации, когда у подростка очень хрупкая самооценка. Это тот возраст, когда ребёнок наиболее податлив различным внешним оценкам, – говорит эксперт.
Все специалисты сходятся в одном: детям в таких случаях необходима помощь.
При этом помогать реабилитироваться должны не только психологи, в этом обязаны принимать участие родители, учителя и руководство школы. В противном случае последствия для личности пострадавшего подростка могут быть необратимыми.
Хабаровск