Знающие люди подтвердят читателю, что служба на пограничной заставе – далеко не сахар. И дело не только в тяжелой повседневной рутине, связанной с организацией службы, отсутствии привычных цивилизованному человеку благ и удобств, наличии сложных климатических условий. Да, несомненно, быт пограничников накладывает определенный отпечаток на характер самих военнослужащих, их отношение к внешнему миру. Но в большей степени само понятие «пограничник» определяется самой сутью этой службы, связанной с охраной священных рубежей нашей горячо любимой и необъятной… В общем, склад характера офицеров и солдат Пограничных войск напрямую связан с основной их функцией – пресечением нарушений государственной границы. Приживается на заставе тот, кто хранит в своих жилах охотничий инстинкт, тот, кто от природы следопыт и траппер, помноженный на преданность сторожевого пса.
Именно таким и оказался новый лейтенант, Дима Потапов, прибывший пару месяцев назад на пограничную заставу «Ак-Эрик» в качестве заместителя начальника, в простонародии «замбоя». Да, его недолюбливал комендатурский разведчик Никита Волков, ему не доверял начальник заставы Денис Кораблев, но даже военно-строительное образование молодого лейтенанта не могло скрыть его природного инстинкта охотника, способного выслеживать и ловить самую интересную в мире дичь – человека, вернее, нарушителя границы.
В тот день, Диме наконец-то доверили возглавить тревожную группу, что, как он несправедливо полагал, являлось выражением самого высокого доверия со стороны начальника заставы, принявшего его в разряд всамделишных пограничников. Кроме того, Потапов считал, что такая роль в плане охраны означала его реабилитацию после небольшого инцидента (подробнее – тут), связанного с взрывом в процессе прочистки канализационных труб. Хотя Потапов считал этот взрыв «незначительным» происшествием, Никита Волков первое время утверждал, что это был форменный терракт, направленный на подрыв боеготовности линейного пограничного подразделения, ответственного за охрану важного участка государственной границы. По мере завершения Потаповым производства ремонтных работ в квартире разведчика, наиболее пострадавшей от учиненного лейтенантом взрыва, негодование Волкова смягчалось, но, как говорится, осадочек остался.
Кораблев, известный среди друзей по прозвищу Якорь (что было связано с анатомическими особенностями строения коренастой фигуры офицера, конкретно с шириной нижней части спины), как-то пообещал Потапову, что при условии успешного окончания ремонта, он уговорит Волкова признать в лейтенанте настоящего офицера. И сейчас, Дима рассчитывал, что высокое доверие, выраженное в назначении его старшим охотничьего отряда загонщиков – той самой тревожной группы, и есть признание его реальным участником пограничной деятельности.
Не могу сказать, что тревожка на «Ак-Эрике» срывалась в бой ежедневно. Хотя бывали периоды в традиционные сезоны контрабандной страды, когда сирена на заставе звучала по несколько раз в сутки. Но это скорее в зимнее время. В остальном, статистически скажем так, два-три раза в неделю.
Но Потапов рассчитывал проявить себя в первый же день, или ночь… неважно, главное, чтобы сразу дать понять остальным офицерам, что он заслуживает равного с ними отношения, что его, как пограничника оскорбляет внезапное молчание коллег при его появлении в канцелярии, накрытые схемой участка игральные карты, неприятие его присутствия на служебных совещаниях с вечерним чаем…
Дальнейшие события подтвердили одну старую, известную всем военным людям, истину – «в жизни всегда есть место для подвига». Глубокой ночью зазвучала сирена – случилось страшное преступление – нарушение священных и неприкосновенных рубежей нашей страны. Угадайте, кто стоял через минуту перед входом в дежурку? Одетым по полной форме? Перепоясанный новенькой хрустящей портупеей? В начищенных до блеска берцах? И самое главное, с огнем в глазах и сердце настоящего чекиста?
Срывающимся голосом Дима подгонял заспанных бойцов, разбиравших оружие из стареньких деревянных пирамид в оружейной комнате. Через пять минут он уже был на конюшне и проверял подпругу седла своей лошади. А еще через две – докладывал сонному Кораблеву о готовности тревожной группы к работе.
После постановки задачи и приказа на охрану границы, Потапов легкой встревоженной куропаткой взлетел в седло и махнул рукой, обозначая начало движения. Если бы в этот момент он оглянулся в сторону заставы, то наверняка заметил бы, как начальник заставы тревожно перекрестил его.
К Якорю подошел Волков, в накинутом на плечи по случаю прохладной ночи бушлате. Закурив, Никита сказал другу:
- не погорячились ли вы, коллега, с путевкой в жизнь для нашего юноши?
- Волчара, не трави душу, у самого сердце кровью обливается. Но когда-то же надо это было сделать? Сам подумай, я уже на второй день после прибытия на заставе один остался, потому что Глаз ушел в месячный запой после развода. Ты сам лейтенантом на участок приехал и потом полтора месяца по степи, да по юртам скитался – «с участком знакомился». Надо же и нашему мальчику взрослеть.
- ну-ну, ты только не забывай, что нас пять лет учили границу охранять, а ему четыре года втюхивали про мастерки и кафельную плитку, а потом год после профилирования училища замполиты про священность и неприкосновенность рубежей в уши писали.
- все, Волчара, пусть будет, как будет. Но на всякий случай готовься к выезду. Я свой УАЗик еще вчера заправил.
ГДЕ-ТО НА ГРАНИЦЕ
Мобильная группа одного из окрестных тувинских племен, представленная семью молодыми индейцами-беспредельщиками возвращалась в ту ночь со своего незаконного промысла: вдохновленные древними сказаниями предков о бесчисленных подвигах героических «кайгалов» (кайгал – по-тувински скотокрад) юные отморозки рванули в Монголию и тиснули у тамошних скотоводов небольшое стадо лошадей, голов так двадцать. Под покровом ночи, быстро погоняя украденных коней в сторону границы, они уходили от неумело организованной монголами погони. Беспорядочная стрельба и встревоженные крики остались далеко позади и граница уже была где-то рядом. Расчет был верен, посланный на монгольскую заставу гонец доберется туда примерно в то же время, когда они пересекут линию границы и затеряются на бескрайних степных просторах необъятного Самагалтайского района Тувы.
Но поднятая соседями по тревоге российская пограничная застава спутала их планы. И, возможно, если бы не решение Кораблева направить в качестве старшего тревожной группы молодого лейтенанта, все закончилось традиционной рутиной с преследованием и окружением группы воинственных индейцев… Но, как я уже сказал: в жизни всегда найдется место подвигу.
Потапов, оказавшись в сложных условиях ограниченной видимости, принял решение разделить тревожную группу, чтобы охватить поиском большую площадь, при этом связь между элементами боевого порядка он рассчитывал поддерживать с помощью УКВ-радиостанций, как и предписывал ему приказ начальника пограничной заставы. Справедливости ради стоит заметить, что в дальнейшем свою роль сыграли не только пробелы в военном образовании лейтенанта, но, и некоторая изношенность средств связи, доставшихся пограничникам в наследство еще с советских времен. Хотя, до этого подобных инцидентов не случалось. Во время дикой ночной скачки на лошадях, антенна радиостанции Потапова, не удержавшись в штатном раздолбанном гнезде, выпала и затерялась в высокой степной траве, что лейтенант заметил уже гораздо позднее.
Через некоторое время, Дима вместе с сопровождавшим его солдатом-тувинцем, разглядел в свете мерцающих холодных звезд, быстро смещавшуюся в сторону тыла темную массу погоняемого нарушителями табуна. Офицер принял первое в своей жизни сложное (но не для него) решение организовать преследование своими силами. Надеюсь, опытный читатель простит молодому лейтенанту все явные ошибки, такие, как отсутствие оценки противника, проверку организации связи, да и сами попытки оповещения всего состава тревожной группы и доклад на заставу, да еще кучу всего. Напомню: это был его первый выезд в качестве старшего тревожной группы… молодость, азарт, душевный порыв… В общем, крикнув что-то задорно-боевое сопровождавшему солдату и яростно погоняя своего коня, Потапов устремился в горячую, но недолгую погоню.
Кайгалы, сперва не разглядев в темноте малочисленность преследователей, перешли на галоп. Периодически разворачиваясь в седле, они отстреливались из доставшихся по наследству винтовок и карабинов. Ах, если бы знали их деды, снайперившие с этими трехлинейками во время войны, в кого будут стрелять их внуки! Погоня набирала обороты. В отличие от своего начальника, боец-тувинец, уже готовивший альбом к осеннему дембелю, справедливо рассчитал, что численный перевес вооруженного противника способен сыграть решающую роль в исходе начавшейся погони. Кроме того, его волновал тот факт, что на двоих с лейтенантом, вооруженным табельным ПМ, у них был всего один его автомат. По этой причине он пытался на скаку убедить лейтенанта включить наконец-то затуманенный азартом мозг и пожалеть своих еще нерожденных детей:
- лейтенант, не надо. Перестреляют. Нас убьют, лейтенант! Их очень много, их пятеро или больше. Лейтенант, надо на заставу скакать. Пусть вертолет поднимают, следы найдем – догоним, накажем.
Но Потапов уже не слышал. Потапов, с высоко поднятым в руке пистолетом, что-то крича матом вслед нарушителям, быстро скакал навстречу своей судьбе.
Свист пролетающих мимо пуль убедил солдата, что лейтенант окончательно спятил, и он, по-тихоньку сбавляя ход, развернул коня в сторону заставы. Да, можно осуждать бойца за то, что он бросил офицера в такой ситуации, возможно читатель, оказавшись на его месте продолжил бы преследование. Но солдат был тувинцем, и кто мог бы дать гарантию, что криминальная братва не устроила бы воину впоследствии самосуд по законам степей. В общем, спустя какое-то время лейтенант остался один.
На каком-то этапе погони воинственные индейцы осознали, что преследование продолжает только один конный пограничник, сухими щелчками обозначивший наличие у него только маленького ПМ. Один из кайгалов, остановив лошадь, закрутив ремень трехлинейки вокруг локтя, тщательно прицелился в темную точку преследователя. Потапов спасла только темнота степной ночи. Пуля попала в правое плечо, и лейтенант, коротко охнув, выпал из седла на холодную землю. Испуганная выстрелами лошадь метнулась в сторону и исчезла в темноте. Топот угнанного табуна постепенно затихал в направлении небольшого горного хребта в тылу участка.
Зажимая рану левой рукой, Потапов попытался встать. Голова кружилась, правая рука заметно потяжелела. Рукав ватной крутки напитывался теплой влагой. Постанывая от боли, кое-как Дима смог-таки снять крутку, и зубами разорвав упаковку индивидуального перевязочного пакета, неумело перевязал себя. Вокруг стояла тишина. Тут-то он и обнаружил, что его радиостанция лишилась антенны и стала теперь бесполезной. Первый магазин его пистолета был пуст, во втором оставалось два патрона.
Шатаясь от нахлынувшей слабости, вызванной обширной кровопотерей, лейтенант побрел вслед ускакавшим нарушителям. Уже на рассвете он заметил возвышавшуюся над травой юрту, и вконец обессилев, упав на четвереньки, сделал два выстрела вверх, надеясь привлечь к себе внимание...
- Волчара, вертолет видишь? – Кораблев, отпустил тангенту передачи на гарнитуре старенькой радиостанции.
- Канава-33, наблюдаю вертушку. Дистанция 5-6 км на северо-запад от меня.
- значит, смотри, летчики заметили стоянку, но топлива у них уже нет. Садиться не будут. Засеки направление на вертолет, они сейчас висят как-раз над кошарой. Дуй туда.
Шел третий день поисков. Утром, когда на заставу начали возвращаться парами пограничники из состава тревожной группы, Волков молча залез в уже прогретый УАЗик и махнул водителю в сторону правого фланга. На заднем сиденье лежала коробка с сухими пайками, бинтами. Там же были сложены запасные аккумуляторы к радиостанции. Автомат Волков сжимал между колен.
Особую обеспокоенность на заставе вызывал факт отсутствия радиосвязи с Потаповым. В голову оставшимся на заставе лезли самые плохие мысли. После того, как прибывший солдат, сопровождавший лейтенанта во время погони сообщил о случившейся перестрелке, Волков, успевший оттащить от тувинца начальника заставы, долго его успокаивал. В конце концов было принято решение доложить в отряд о случившемся и немедленно начать поиски собственными силами. К концу первого дня прилетевший вертолет высадил на заставе группу офицеров штаба, как обычно начавшую бестолковую и бессмысленную проверку на предмет поиска недостатков в организации службы. Кораблев, за эти пару дней скинул килограмм пять. Осунувшийся, с воспаленными от бессонницы глазами, он уже откровенно посылал на хер многочисленных проверяющих, пытаясь одновременно координировать действия поисковых групп, прибывших, к слову сказать, намного позднее проверяющих.
Выйдя из машины и держа в руке автомат, Волков подошел к двери юрты. В это время со стороны стоявшей неподалеку кошары раздалось вежливое покашливание:
- Солдат, не стреляй. Там ваш человек. Раненый был. Я его лечил, поил. Водки дал. Он совсем плохой был. Кровь потерял, много. Я тут один, оставить его боялся. Завтра собирался на заставу идти.
К юрте подошел дед-тувинец. Лейтенант был найден, через час погружен в прилетевший вертолет и дальше уже по отработанной схеме: госпиталь, восторженные медсестры, встречи с пионерами, медали и благодарности командования.
На заставе в это время происходил настоящий треш. Проверки следовали за проверками. Трясли все: организацию охраны, тыловое обеспечение, расход ГСМ… Больше всех достали воспитатели: Кораблев так и не понял причинно-следственную связь между отсутствием свежего боевого листка и ранением своего заместителя. Волков взял на себя особистов и работу по линии оповещения с монголами. Кроме того, подосрали коллеги Никиты: в ходе беседы с дедом, приютившим раненого Потапова, выяснилось, что лейтенант двое суток распивал со старым чабаном водку, и вместо того, чтобы предпринимать усилия по оповещению своих коллег о собственной судьбе – валялся пьяным на грязных бараньих шкурах.
Итогами инцидента явились: строгий выговор за слабую организацию и контроль пограничной службы, за недостаточную воспитательную работу с личным составом – начальнику заставы капитану Кораблеву Д.В.
Выговор за недостаточную эффективность работы по линии совместной с представителями монгольских пограничников охраны границы, плохо отлаженную систему оповещения о пограничных инцидентах и нарушениях границы – заместителю коменданта по разведке старшему лейтенанту Волкову Н.Ю.
Выговор за нарушение правил несения пограничной службы и распитие спиртных напитков с представителями местного населения в условиях пресечения нарушения государственной границы, повлекшее за собой расход материальных средств и человеческих ресурсов пограничного отряда – заместителю начальника заставы лейтенанту Потапову Д.И. Это взыскание было впоследствии отменено в связи с награждением лейтенанта Потапова за проявленную храбрость в ходе пресечения нарушения границы медалью «За отличие в охране государственной границы».
Группа кайгалов, так красиво уходивших от погони, была найдена Волковым через неделю. Еще пару дней таможенный СОБР гонял их по тайге в окрестностях поселка Кунгуртук, славившегося в верховьях Большого Енисея как столица бандитской вольницы. Стрелявшего так и не определили - никто не сознался.
Если вам понравился рассказ – ставьте лайке, комментируйте, подписывайтесь на канал.