Мы отсталая страна. И дело вовсе не в техническом отставании или политическом. Речь идет об отставании на структурно-общественном уровне. Тот большой рывок, который совершили коммунисты, чтобы догнать и перегнать другие страны, ничего не изменил.
Но о чем же речь? Речь о психологии власти и об отношении к ней самих правителей и их поданных. И так, как мы знаем, первые правители появились в древних земледельческих сообществах. Сначала они были просто координаторами и администраторами, были вынуждены делить власть со жрецами, но со временем, получив в свое владение большую часть пахотных земель и добываемых ресурсов, стали править безраздельно. В эпоху Просвещения подобные типы государств, которые ещё существовали в Османской империи, Индии, Китае, Средней Азии и Дальнем Востоке стали называть деспотическими. Предполагалось, что правителю-деспоту государство принадлежит безраздельно. Не существует никаких институтов, которые бы ограничивали его власть, есть лишь репрессивный аппарат и система сбора налогов, которая впрочем, работает исключительно на него самого. В таком государстве нет частной собственности, все в этой стране принадлежит правителю. Первый визирь и самый бедный из крестьян по отношению к нему в одинаковом статусе. В статусе раба.
Но все оказалось несколько сложнее. Маркс, в чью идеальную схему рабовладение-феодализм-капитализм, это все не встраивалось, предположил существование ещё одной формации, он так и назвал её «азиатский способ производства». Уже в XX веке, этот самый способ производства стал предметом немалых дискуссий и срачей. В итоге Юрий Семёнов назвал его «политарным способом производства», главным его отличием выделив то, что всеми средствами производства в таком обществе владеет государство. СССР таким образом Семёнов отнес с неополитаризму, то есть политаризму, основанному не на аграрном, а промышленном способе производства. Ему много кто оппонировал, интереснее всего Александр Тарасов, который полагал, что каждая из марксистских формаций порождает своего двойника. Рабовладение, основанное на частной собственности, противостоит рабовладению на основе государственной, ну и так далее вплоть до капитализма. И у нас в СССР был самый обычный государственный капитализм. Но уже ряд неомарксистов, в частности Перри Андерсон, отмечали, что в Китае не все так просто. Там имела место и частная собственность и государственная, и вообще, если внимательно изучить историю Китая, вся марксистская схема начинает рушиться.
Семёнов тоже, изучая политарный способ производства, открыл огромное количество его разновидностей, которым он давал сложные названия, вроде доминарный, протонобиларный, протонобиломагнарный. Но проблема в том, что марксисты слишком зациклились на отношении общества к собственности, в то время, как особенность данного общества лежит в несколько иной сфере. Тем более, если внимательно изучить историю не только Китая, но и Шумера, Вавилона, Египта и иных древних цивилизаций, мы увидим, что частная и государственная собственность благополучно сосуществовали все это время. Иногда большая часть земли попадала в частные руки, в какие-то моменты истории, как например при III династии Ура происходила тотальная национализация. А в Нововавилонском Царстве мы и вовсе видим торжество банковского капитала. Простые схемы XVII-XIX веков, когда в основе всего лежит единственный принцип, оказались несостоятельны.
Чтобы понять, в чем особенность древнего государства, нужно начать не с базиса, а надстройки, которая зачастую считается лишь производной первого. Что представлял из себя древний правитель? Как он себя позиционировал? Первые шумерские правители называли себя энами или энси. Они полагали себя наместниками бога-покровителя, из его рук в священном городе Ниппуре они получали мандат на правление тем или иным городом. Вся земля в их представлении была поделена между богами, люди же были созданы ими лишь для одной цели – служить богам, быть рабами божьими. Задача крестьян – добывать богам пищу, наполнять их амбары, задача жрецов служить богу в его доме. Не символично, а в прямом смысле: статую бога одевали, умащали ароматическими маслами, приносили ей пищу, будто она была живой. Иначе говоря, работа древних жрецов мало отличалась от работы домашних слуг в какой-либо богатой усадьбе. Само государство мыслилось барской усадьбой, принадлежащей богу. И конечно, раз там были слуги и крестьяне, то были и управляющие. Эту роль как раз играли правители. Причем, эта традиция продолжалась даже тогда, когда управляющие потеснили жрецов.
Знаменитые царские надписи, которые делали правители Ассирии, высекая их высоко в горах, были предназначены для чтения, прежде всего, богу Ашуру, потому располагались в неожиданных, неудобных для людей местах. Это были отчеты о проделанной работе. Я, правитель такой-то, во имя твоей славы, завоевал такие-то города, построил такие-то храмы, прорыл такие-то каналы. Вполне себе ежемесячный отчет из филиала провинциальной конторы в центр. Бог прочтет и оценит, а людям не должно быть до того дела. Конечно, в других обществах были свои вариации. В Египте фараон был не наместником, а собственно богом. В Индии раджи были полубогами, или потомками полубогов. Причем, эту систему нельзя было назвать теократией в современном смысле. Современные мировые религии предполагают все же, что главная цель человека так или иначе спасти свою душу с помощью бога. В тех верованиях ничего такого нет. Люди – просто слуги богов, их живые орудия. Работай, в свободное время веселись, расти детей, вот в чем счастье для человека. Ну и богов не обманывай. В Египте на работах, связанных с пирамидами, были заняты отнюдь не рабы, а свободные люди. И не получали они за это никакого жалования, только продуктовую пайку. Поощрением же было отсутствие наказания за тот или иной косяк. Иначе говоря, ранние государства объединяло одно общее свойство, они были не для людей. И тут не так важно, какая форма собственности преобладала. Что бы ни было у тебя за душой, все равно, ты с потрохами принадлежишь некому небесному существу.
Развитие монотеистических религий, которые предполагали нечто вроде договора человека с богом, на эту особенность не влияло. Правитель, будь он зороастрийцем, мусульманином или буддистом, оставался при этом в глазах народа, прежде всего, наместником небес, его управляющим. Более того, у персов появилась концепция хварно. Хварно это воплощение божественной благодати, витальной силы. Что-то вроде свечения вокруг тела или нимба над головой. Но в отличие от христианства, хварно было только одно. Оно давалось богом одному единственному человеку, который был его наместником на земле. Но если этот человек поступал вразрез с волей неба, хварно уходило от него, возвращалось на небо, чтобы спуститься на голову другому, более достойному правителю. Пока человек обладал хварно, его сила была безгранична, он мог почти всё. Стоило ему лишиться хварно, как он становился обычным человеком, таким же, как и все прочие, и терял власть, а заодно и голову. Похожий концепт был и у китайцев, с их идеей Небесного мандата. Разница лишь в том, что Мандат был незримым и давался сразу целой династии правителей. И его потеря со временем мыслилась китайцами событием неизбежным. Смена династий для Китая считалась нормой, и ничего не было зазорного в том, что основатель той или иной династии мог быть крестьянином или варваром с окраин Поднебесной. Важно, что его назначило на столь высокий пост само Небо, ему сверху видней.
Здесь мы подходим к ещё одной важной особенности древнего правителя. Да, он мог обладать безграничной властью. Но, стоило в государстве пойти чему-то не так, как он становился крайним. Ведь, не бог же виноват в бедах. Тогда кто? Неправильный, неправедный правитель. В Шумере были случаи, когда того или иного правителя приносили в жертву, в случае мора или неурожая. В Китае утрата династией мандата сопровождалась невиданными бедствиями – нашествиями врагов, голодом, странными знамениями и жуткими чудесами. Да, что там далеко ходить, вот Борис Годунов был вполне себе умный и хитрый правитель, но извержение вулкана в Южной Америке привело к малому ледниковому периоду и великому голоду на Руси, и вот уже в народе стали полагать царем ненастоящим, не имеющим небесного доверия. Потому, когда вторглась в Россию армия Лжедмитрия, несмотря на все поражения, она дошла до Москвы. Народ, в самом деле, не безмолвствовал. Он точно знал, что нужно сменить царя с потерявшего хварно на правильного, назначенного Небом.
Иначе говоря, в древнем обществе правитель отвечает за все. От событий глобальных до всяких мелочей. Его личность, его поступки неотделимы от государства, от благополучия подданных. Болеет царь, болеет и государство. Радуется, и государство радуется с ним. Часты описания того или иного царства, где люди счастливы, богаты, благочестивы. Это не характеристика общества, это, прежде всего характеристика местного правителя. Он всегда первый и главный работник. Закладывает первый камень в фундамент храма, проводит первую борозду в поле, выкапывает первую лунку в яме под новый канал. И все смотрят, если царь вдруг споткнулся или случилась иная неприятность, значит, это некое предупреждение и что-то идёт не так.
В чем же отсталость этого подхода? Как раз-таки в нечеловечности подобного общества. Да, оно вполне может быть просвещенным и гуманным, как Китай в эпоху Хань или Тан, но оно нечеловечно. Дело даже не в том, что личность мало что значит. Дело в том, что оно функционирует, ориентируясь не на благо людей, а на благо некого эфемерного понятия или идеи. Мы все в таких обществах лишь строительный материал для некой пирамиды. В противовес этому, сначала в греческих полисах, затем в Риме зародилось человеческое общество для людей. Где и правитель был просто человеком, действующим от имени людей и для людей. Да, Рим заносило в этом пути в поклонение богу-императору, последнему изводу старого концепта, но в конечном счете произошел слом в сознании, мы отделили себя от Неба, от богов, от всеобщности и пошли своим путем. Трудным, не всегда прямым, местами скользким. Но своим. Европейская демократия хороша вовсе не подходом к частной собственности, или политическими свободами, она хороша именно новым подходом к обществу и государству. Во главе угла наши человеческие интересы. Сколько же нам тысячелетий понадобилось, чтобы высвободиться из-под этого гнёта, избавиться от этого отчуждения.
Но и старый подход существует до сих пор. И большевики, которые вроде бы призывали разрушить этот старый порядок вещей, просто воссоздали его на новом уровне. И это все без изменений перетекло в нынешнюю федерацию. В Союзе идея бога была заменена высшей идеей счастья для всех людей. Казалось бы, это концепт противоположный по смыслу всему вышесказанному. Но мы сами видели, как гуманистические религии, быстро приспосабливались к этой древней структуре, становились его частью. Сама идея коммунизма, сильно упрощенная и подрихтованная, стала новым божеством, которому и стали служить первые секретари. В путинские времена такой идеей-божеством стало поднятие России с колен. И, казалось бы, хварно Путина сияет ярче некуда. Так и было все нулевые. Никакие бедствия, вроде Курска, Беслана, Норд-Оста, сгоревшего Останкино не могли заставить его потускнеть. Но Путин стал стареть, сдавать, да и преступления против Неба становились все серьезнее. Придворные жрецы ещё какое-то время могли это объяснять многоходовочками или идеей, что вождь наш бывает двух испостасей: солярный и лунарный. Но груз проблем, провалы, ставшие не случайными, а системными, разрушили все эти защитные нагромождения.
Наш вождь в свое время сделал свой выбор, он мог в начале нулевых взять и отказаться от этой схемы, стать просто правителем-человеком, работающим для людей. Но он этого не сделал. Да, это сработало поначалу, но потом он стал заложником этой схемы.
Обратите внимание, что никогда прежде Путин не проводил предвыборную кампанию с таким негативным фоном. Раньше он хоть как-то исполнял ритуалы, связанные с наречением на новый срок. И пусть мы в двенадцатом году смеялись над написанными пиарщиками программными статьями в «Известия» или над заведомо невыполнимыми майскими указами — все-таки это была какая-то идея, какая-то работа. Сейчас мы наблюдаем за самой апатичной и немотивированной агитацией на свете. Путин и сам уверился, что — и так сойдет.
Нельзя отрицать, что в начале карьеры Вождь обладал и хварно, и маной, и тем, что западные политологи называют «тефлоновым покрытием». К нему не приставала никакая напасть. Все ему удавалось, а если где-то случался провал, то уж точно удавалось соврать, прикрыть срамоту. Захват Крыма стал экзальтацией солярного Путина — планку выше взять невозможно, и он начал скатываться. Начиная с санкций, по-серьезному введенных после сбитого голландского «Боинга», все пошло наперекосяк. Ошибки накапливались, система изнашивалась и стиралась по краям.
Какой мы запомним путинскую кампанию? Одним из первых дурных знамений стал сумасшедший автобус: московский водитель то ли случайно, то ли намерено пустил автобус в переход, задавив несколько человек. Затем, в день подачи документов, произошла стрельба на фабрике «Меньшевик». Илья Аверьянов, стрелок и главный директор, успел поведать историю о рейдерском захвате его предприятия чечено-осетинской мафией, которую крышевали московские прокуроры. Потом в Питере раздался, как это сейчас называют, хлопок — взрывом покалечило несколько человек в магазине. Тут уж Вождь не выдержал и, опережая своих чекистов, затопал ножками и потребовал замочить организаторов теракта. И что же? Оказалось, что террористом был душевно больной патриот и поклонник войны на Донбассе. На днях произошла резня в пермской школе, выполненная по образцу «Колумбайн», только с ножами вместо винтовок. И Кремль лживо называет это «внутренней поножовщиной», утверждая, что просто два ученика подрались друг с другом. И случайно зацепили свидетелей. Почти пятнадцать штук. Раньше подобные новости удавалось замять или выставить в нужном свете, как расстрел псковских Бони и Клайда, но теперь они лезут в эфир федеральных каналов, все сильнее шокируя обывателей.
«Вот до чего довел страну этот фигляр ПЖ!» — как еще должен реагировать обычный человек, который от всего устал и хочет только спать и есть? Обыватель не разбирается в политике или экономике. Он живет простыми симпатиями: нравится или не нравится. Так он судит о новом фильме или книге, так же судит и о президенте. И перегоревший от накачки пропагандой зритель начинает обращать внимание, что при всех наших успехах — общество рушится.
Обычно, когда дела дома шли так себе, Путин переключал внимание аудитории на великие внешнеполитические победы, вражеский Запад и геополитические многоходовочки. Однако и на этом направлении его ждал облом, пожалуй, страшнейший за всю карьеру. Загибайте пальцы. Олимпиада полностью дискредитирована, на новые соревнования команда вынуждена идти под нейтральным флагом, прежние победы аннулированы, а меч антидопинговых агентств уже занесен и над сборной по футболу. Сирийская авиабаза Хмеймим сперва получила минометный салют на Новый год, а затем последовал налет фанерных беспилотников братьев Райт под «Полет валькириий». RT, путинский орган влияния на медиасферу Запада, выбит отовсюду, и никого не волнуют жалостливые крики Симоньян о нарушении конституции, правил игры и свободы слова. В том-то и фишка, игры кончились. И уличная потасовка пришла на смену куртуазному рыцарскому турниру. Как там учил Вождь? В драке бей первым — но тут он первым пропустил, а дальше удары посыпались со всех сторон.
И Путин ничего не предпринимает. Он с ликом страстотерпца идет на перевыборы, как на Голгофу, понимая, что сезон беснования только начался. Удача покинула его. Хварно отлетело. Мана кончилась. И это гораздо хуже, чем все остальное вместе взятое. В этом мире выживают и побеждают не сильные, не умные, не талантливые — а везучие. И Путин, очевидно, выбыл из их числа.
Он даже не может соскочить. Возможно, Путин пытался как-то по-новому взглянуть на будущее, с чем и была связана заминка с выдвижением в кандидаты, но другого пути нет, все варианты исчерпали себя. Кто-то должен ответить перед небом за обнищание страны, за возврат к методам и психологии девяностых, за вырождение власти. Несколько проплаченных троллей могут пытаться защитить его от насмешек и сомнений людей. Но кто защитит его от гнева неба и истории, чья логика не ведется на пропагандистские уловки?
Знамения указывают на то, что время его прошло. Он потерял мандат то ли когда уступил трон Медведеву, то ли когда решил вернуться на третий срок, то ли во время протестов 11-12 года, то ли в знаменательном 14-м году. Это уже не важно. Важно, что Небо больше не с ним, все играет против него. И когда он падет, мы все, каких бы ни были убеждений, должны сделать то, что давным-давно должны были сделать наши отцы или деды: построить государство для людей. Хватит уже зависеть от того, кто умер ещё в позапрошлом столетии.