Наша повседневная жизнь состоит из сообщений со всего мира о непрерывных войнах, нападениях, преступлениях (государственных или отдельных людей), нетерпимости, жестокости, насилии всех видов (преимущественно по отношению к самым слабым) - список, который никогда не будет исчерпывающим. История также изобилует злодеяниями, которые совершал Человек в прошлом. Согласно подсчетам писателя и мецената Николая Новикова (1744-1818), история мира насчитывает 227 лет мира против 3130 лет жестоких и беспощадных войн в течение периода документированной истории в 3357 лет. "Руссо, король трагикомических писателей, утверждал, что человек родится совершенным - и становится мерзавцем... Что однако, если он и родится, скажем, не вполне совершенным? А то, в самом деле, откуда взялись бы и инквизиция, и драгонады, и террор, и санфедисты..." (М. Алданов. Заговор, Фолио, 1998). Что же служит причиной такого положения вещей: склонность к насилию присуща природе человека; агрессивность досталось нам в наследство от предков; агрессивность - признак недостаточно усвоенной культуры; возможно, причиной могут выступать оба фактора одновременно или что-нибудь еще? Рассмотрим причины агрессивного поведения высшего примата, который хочет верить, что он самый умный из всех живых существ и утверждает, что доминирует на планете, которую он населяет.
Часть ответов нам дает наука о поведении животных - этология. Наиболее известны в этом направлении работы одного из основателей этой относительно малоизвестной научной дисциплины, Конрада Лоренца, чьи исследования по агрессии животных остаются актуальными и в наше время.
Поведенческая биология животных
Лоренц предложил использовать методы сравнительной анатомии для изучения поведения животных, отметив при этом, что различия и / или сходства, существующие между различными видами, распределены способом, очень похожим на их морфологические признаки. Он логически заключает, что многие виды поведения носят инстинктивный и, по сути, генетический характер .
В сотрудничестве с Николасом Тинбергеном Конрад Лоренц разработал теорию о врожденных триггерных (спусковых) механизмах, которые являются следствием внутреннего возбуждения, активируемого определенным внешним стимулом возбуждения, возникающем при пересечении порога активации (который может моделироваться обучением). Такое поведение, которое передается почти механически от одного вида к другому, может быть объяснено только общим происхождением предков. Этологи акцентировали свои исследования на одном из самых распространенных типов поведения живых существ: агрессивности и ее последствиях.
Агрессия
Агрессию определяют как феноменологию, охватывающую все виды поведения, предназначенные для нанесения ущерба другому живому существу, когда последнее не желает подвергаться такому обращению. Таким образом, это преднамеренный социальный акт, направленный против идентифицированной жертвы, главная цель которого состоит в том, чтобы причинить ей боль (и даже более) и которая вызывает у неё желание избежать этого.
Давайте уточним: агрессия - это не то, что мы обычно думаем. Как правило, оно воспринимается как абсолютное зло, направленное на выживание в нецивилизованном мире, что явно недостаточно даже для объяснения поведения диких животных (мы иногда даже говорим о «зверином» поведении). Ничто не может быть дальше от истины: на самом деле это, как мы увидим позже, фундаментальный, почти основополагающий элемент Жизни. Это, возможно, основной инструмент, найденный эволюцией для развития, преобразования и лучшей адаптации вида. Эти утверждения возможно объяснить путем дифференциации различных разновидностей агрессии.
Прежде всего, необходимо оговорить: агрессией НЕ является нападение хищников на добычу, потому что в данном случае это простой поиск пищи. Но который может фактически привести к возникновению насильственной атаки, но - и это является фундаментальным - без проявления какой-либо формы гнева. Поэтому в таком поведении нет агрессивности, а есть только забота о выживании. Нет, агрессия, о которой говорят этологи, - это насилие, оказываемое одним животным другому, без какой-либо иной немедленной выгоды, кроме желания избавиться от неприятностей. Выделяют два типа агрессии:
межвидовая агрессия (между двумя разными видами). Представляется,
что это наиболее распространенный вид агрессии, но это довольно редкий вид агрессии по крайней мере, по двум причинам. С одной стороны, соответствующие животные живут в разных экологических нишах и практически не конкурируют в обычных природных условиях. Может, конечно, случиться так, что два животных разных видов вступят в бой, но это исключительное явление и возникает в основном только из-за неудачного случая, случайного столкновения; с другой стороны, субъекты разных видов не имеют в генетическом коде средств распознавания и идентификации другого вида (за исключением базового различения в конкретной паре хищник-жертва);
внутривидовая агрессия (между двумя особями одного вида): она является наиболее часто встречающейся. Наиболее важна с точки зрения эволюции, поскольку улучшает вид посредством селекции самцов самками (не наоборот) и завоевания самой большой охотничьей территории. Однако, чтобы избежать «ненужных смертей», эта агрессия включает в себя ритуализацию поведения, которая позволяет признать агрессора в качестве доминанта. Победитель получает возможность убрать возможность агрессивного поведения своего противника с помощью ритуала, который принесет ему избавление от гибели, вследствие признания своей неполноценности (вспомним «природные» собачьи бои, где побежденный предоставляет свое горло в распоряжение агрессора, жест, который немедленно обезоруживает последнего. Побежденный может затем удалиться, так как агрессор позволяет ему сделать это, отведя свой взгляд.
Эти бои, будь то для завоевания самки, защиты территории или установления иерархического ранга, позволяют животным измерять свою силу, не нанося серьезных травм друг другу. Два оленя сражаются ударами рогов. Но их борьба обычно заканчивается без кровопролития, за исключением редких неудачных случаев.
Еще одним характерным примером «честной игры» животных является противостояние двух ланей: сцепившись взглядом, два самца равной силы проходят мимо друг друга странным «гусиным шагом». Внезапно они встречаются друг с другом и их рога сталкиваются, чудовищно скрипя. Однако во время боя один из них, пока другой готовится к новой атаке, теряет равновесие, скользит и скатывается по склону. Неповрежденный, он встает и, чтобы возобновить свою боевую позицию, поворачивается, открывая свой бок; если противник атакует в этот момент, он нанесет ему смертельную рану. Тем не менее, животное ждет, пока его соперник снова примет исходную позицию, чтобы возобновить бой. Дуэль заканчивается, когда более измученный сражением сдается и уходит, оставляя другого хозяином территории.
Таким образом, эта стратегия помогает избежать ненужных смертей, поскольку описанные явления избирательного торможения позволяют охотиться на самых слабых, не убивая их. Природа бережна к жизни и, таким образом, разрешает естественном отбору идти по наименее затратному пути, позволяя генам наиболее приспособленных размножаться в большем количестве копий, что в конечном итоге благоприятно сказывается на генофонде вида.
Ритуализированность поведения
По мнению этолога Конрада Лоренца, единственный способ понять агрессивность у животных, а затем сравнить ее с агрессивностью у людей, - это изучить или воспроизвести ритуалы животных.
Последовательности поведения видов, принадлежащих к одному роду, схожи и отличаются от последовательностей видов, принадлежащих к другим родам: идентифицируя эти сходства или различия, иногда микроскопические, исследователи постепенно накапливают ключи к раскрытию особенностей филогенетического развития видов животных.
Лоренц пришел к выводу, что в отношениях между двумя людьми одного и того же вида, но разного пола, агрессия является важным компонентом дружбы и любви. У большинства животных во время гона ритуал соблазнения действительно всегда является отклонением от боевого ритуала. Виды с низкой внутривидовой агрессивностью (например, стаи мелкой рыбы) представляют пример максимальной слабости межличностных отношений. С другой стороны, у таких видов как волки или крысы, характеризующихся высокой внутривидовой агрессивностью, отношения внутривидовой лояльности очень сильны.
Происхождение «ритуализированного» поведения разнообразно. Это часто «движения намерения» (такие как, например, движения мужчины, который притворяется, что уходит, чтобы привлечь внимание женщины), которые представляют собой «фильтры» естественного отбора и генетически фиксированы во времени. Например, у птиц галапагосских островов «движения намерения» представляют собой следующее: самец стоит перед самкой, находящейся на небольшом возвышении, и стучит по земле перепончатыми лапами, будто уходит. Время от времени самец издает крик, хлопает крыльями и вытягивает шею, делая вид, что улетает. Самец, несомненно, пытается, проявляя намерение улететь, поощрить сексуальную восприимчивость самки. На антропоморфическом языке поклонник будто сообщает: «Я собираюсь уйти, это твой последний шанс». В других случаях самец кружит вокруг женщины. Эти движения отражают комбинацию двух антагонистических мотивов: с одной стороны, необходимость сблизиться с самкой с точки зрения спаривания, с другой - необходимость защитить себя от возможного её агрессивного сопротивления. Эти две мотивации мешают, и круги вокруг самки - компромисс для этого конфликта: с одной стороны, необходимость стать ближе к самке для спаривания, с другой стороны, нужно защитить себя от любого агрессивного сопротивления со стороны самки.
Именно эти наблюдения наиболее интересны, поскольку человек представляет собой животное (по крайней мере, в том, что касается его происхождения), и интересно решение вопроса о том, что остается в нем от этих врожденных поведенческих схем. И это безусловно, инструмент для объяснения определенных индивидуальных реакций или феноменов коллективного поведения.
Сам Конрад Лоренц решает эту проблем однозначно не лестным для человека образом. По его словам, агрессивность - это «инстинкт борьбы у животного и человека, направленный против его собственного сородича»: агрессивность - это «инстинкт, подобный всем остальным», который в естественных условиях» вносит свой вклад, как и все остальные, в сохранение жизни и видов». Другими словами, агрессивность имеет филогенетическое происхождение.
Теория агрессии Лоренца является обобщением антропологической теории козла отпущения: Лоренц показывает, что демонстрация ухаживания за несколькими видами животных является вариацией агрессивного поведения. Общая модель ухаживания состоит из атакующего поведения между мужчиной и женщиной, которое в последнюю секунду перенаправляется к общему врагу. Причина: инстинкт присвоения территории у каждого повышает мотивацию к агрессии; естественный отбор просто допустил это сближение, позволив направить эту агрессивность на общего врага.
Применение этой теории к человеку означает, что для того, чтобы любовь была возможной, вы должны ненавидеть одни и те же вещи совместно. Точно так же любая социальная перегруппировка может существовать только путем переориентации индивидуальной агрессивности против общего врага: нация против нации, высший класс против низшего, профсоюз против работодателей, политическая партия против политической партии, команда против команды и т. д.
Напомним, что в своей книге «Агрессия» Лоренц различает захват добычи и агрессию у животных. Кошка, которая убивает мышь, не агрессивна по отношению к ней, но захватывает добычу для еды. Мы говорим об агрессии только тогда, когда, например, сражаются два соперничающих кота. Для этологов это различие неоспоримо, поскольку двигательные характеристики кошки при охоте полностью отличаются от тех, которые она использует во время боя с соперником.
У животных, пишет Лоренц в «Агрессии», моторное поведение, связанное с захватом добычи, и агрессивное поведение являются наследственными. Аналогично, продолжает этолог, агрессивность человека по отношению к человеку носит инстинктивный характер. Доводы Лоренца означают следующее: если агрессивность является инстинктом, она должна, как и другие инстинкты, войти в схему психогидравлической модели. Даже если в своей книге Лоренц не упоминает явно эту модель, последняя косвенно проявляется в его аргументации. Согласно этой модели, предполагаемый «агрессивный инстинкт» человека связан с накоплением эндогенной энергии. Без соответствующих внешних триггерных стимулов эта эндогенная энергия накапливается в нас, пока малейший предлог не вызовет наше агрессивное поведение. Затем мы сражаемся с первым, кого встретим. С этой точки зрения война является коллективным взрывом агрессивности, даже если многие оспаривают эту концепцию.
Оглянемся вокруг: редкая кинопродукция продается с таким же успехом, как фильмы на военную тематику или о полицейских. Даже дети очарованы оружием, как это можно понять по витринам магазинов игрушек. Увы ...
Человек и его внутреннее животное
Агрессия человека против человека, похоже, со временем утратила свой «ритуализированный» характер, и ее целью является уже не только победа, но зачастую уничтожение противника. 2000 лет христианских пацифистских проповедей не помешали ни появлению немецких концентрационных лагерей, ни массовым убийствам детей. В средние века турниры были вежливым ритуалом, в котором противник погибал только по роковой случайности. Сегодня турниры забыты, и разрушительная ярость людей не знает границ.
Как это получилось? В «Агрессии» Лоренц предполагает, что естественный отбор, который у животных привел к развитию тормозных реакций, обеспечивающих выживание вида, больше не работает на людях из-за появления оружия: люди перешли от ручного оружия, такого как кулак или меч, который позволял раненым взывать о пощаде, к оружию, действующему на расстоянии - копью, луку и стрелам, арбалету, винтовке, и т.д. Современное оружие сводит жертву к очертанию в прицеле или даже к простой красной точке на экране в случае применения ракет. Индивидуальное взаимодействие исчезло, а вместе с ним и всякая жалость к противнику; использование оружия на расстоянии не способствует возникновению инстинкта торможения против убийства.
Даже миф о «добром дикаре», известный как «комплекс Руссо», который озадачил многих современных антропологов, был должным образом развенчан в 1975 году Иренеусом Эйблом-Эйбсфельдом, одним из самых выдающихся учеников Конрада Лоренца в книге «Война и мир» под углом зрения науки о поведении: в то время как антропологи восхваляют бушменов или пигмеев, объясняя, что эти люди неагрессивны от природы, в отличие от нас, Эйбл-Эйбсфельдт, обнаружил, что только племя Тасадай на Филиппинах свободно от любых проявлений агрессии. Более того, таких «хороших парней» очень мало: в 1971 году племя насчитывало всего 25 человек, но будем надеяться, что их количество всегда превышает число известных «десяти праведников», которые могли спасти Содом и Гоморру.
Лоренц не считал наше будущее мрачным. Если, как утверждает он в «Агрессии», инстинкты генетически фиксированы и их трудно изменить, любой человек, способный контролировать себя, способен произвольно перенаправить агрессивность, которая возникает в нем, против объекта замены. Поэтому мы должны культивировать эту панацею. Агрессия выражается не только в жестокости: она также является тонким мотиватором. Используя её, ученые пытаются «вырвать» свои секреты у природы, а альпинист - «победить» самую высокую вершину. Лоренц надеялся, что человечество сумеет «сублимировать» свою агрессивность, использовав термин, который он позаимствовал у Фрейда, то есть перенаправить её на альтернативную деятельность, такую как спорт.
Однако все не так просто. Милитаристские и тоталитарные общества, от древней Спарты до нацистской Германии, всегда злоупотребляли спортом в военных целях; спорт не заменяет войну, а готовит ее. Разве мы не являемся свидетелями чрезмерной жестокости как части футбольного мира? Слишком часто в конце игры болельщики бросаются друг на друга и дерутся, иногда даже вынимая ножи и дубинки. Является ли переориентация агрессии иллюзией в этом случае?
Но не будем забывать, что во время матча люди, которые перенаправляют свою агрессивность, являются игроками, а не зрителями, и сцены насилия между игроками действительно намного менее многочисленны, чем такие сцены между зрителями. Должны ли мы, следовательно, все заниматься спортом, чтобы уменьшить нашу агрессивность?
Искусство примирения
Со времен Лоренца понятие инстинкта было пересмотрено: инстинкты перестали быть жестким и автоматическим поведением, как это считалось в 1960-х годах. Некоторые стали утверждать, что агрессия - инстинкт, для проявления которого не требовалось предварительного воспитания. Однако в любой войне агрессивность людей стимулируется пропагандистской кампанией, которая убеждает их в том, что враг - это дикий зверь, которого может победить только более дикий, чем он.
Тем не менее, даже если пропагандистские лозунги и алкоголь затуманивают мозги и усиливают волю к убийству, легкость, с которой можно побуждать людей убивать друг друга, настораживает.
Агрессия не может быть инстинктом, но у мужчин она в крови. Если персонажи романов не бьют женщин и не бьют своих собак, как один из дублинцев ирландского писателя Джеймса Джойса (1882-1941), читатель недоволен. Эйбл-Айбсфельдт считает, что семейная гармония и добрые чувства могут смягчить наше жестокое сердце. Однако, по словам Джойса, семья часто является рассадником безумия, преступности и вредных привычек.
Современные этологи не считают, что за конфликтом стоит биологическая составляющая: по их мнению, поведение человека во время конфликта определяется прежде всего его умениями, интеллектом и изобретательностью. Они отмечают социализирующие эффекты агрессивности: многие дружеские отношения начинаются, по крайней мере, у детей и подростков, с физической борьбы, давки, во время которой два главных героя не только знакомятся друг с другом,
но и получают удовольствие. Этологи заметили, что после конфликта обезьяны бонобо (или карликовые шимпанзе) заключают мир, обнимая и целуя друг друга.
Аналогичным образом, когда два самца в группе жестоко борются друг с другом, а затем смотрят друг на друга с подозрением, пожилые члены группы пытаются различными способами их примирить. Они проводят интенсивную «дипломатическую деятельность» и ищут «почетные компромиссы» для восстановления мира.
Кажется, такое поведение мудрее и человечнее человеческого.
Лоренц понимал, что у науки нет призвания утешать человеческую расу; правда остается правдой, даже если она имеет горький вкус, и мы должны принять это во внимание.
В XX веке, две теории о том, что такое агрессия соперничали с теорией Конрада Лоренца: теория фрустрации американского психолога Джона Долларда, о том, что любому агрессивному поведению предшествует разочарование, и теория Зигмунда Фрейда, о том, что агрессивность - проявление Танатоса. Из этих трех теория Лоренца остается научно наиболее проработанной.
Проповедь Лоренца
Книга Лоренца об агрессивности зафиксировала его трансформацию от ученого к проповеднику, который предупреждает человека о его грехах и указывает путь к спасению. Название его второй работы 1973 года не случайно: "Восемь смертных грехов нашей цивилизации".
Лоренц направил свои усилия на разработку новой социологии, основанной на биологии (социобиология, которая, тем не менее, имела мало общего с более поздней социобиологией), придерживаясь роли доктора, который наблюдает за обществом, и анализирует симптомы современности, чтобы поставить им диагноз и предложить терапию. Он часто использовал клинические метафоры. Его сравнение преступников с опухолями или абсцессами вызвало у многих глубокую неприязнь и обвинения в сближении с нацистскими идеями.
Теория вырождения Лоренца вписывает в биологическую природу человека проблемы упадка цивилизаций. Это наблюдение вытекает из сравнения характеристик цивилизованного человека и одомашненных животных. При этом Лоренц отмечает, что домашние животные часто характеризуются:
🎠Проблемами с питанием и отсутствием контроля над механизмами аппетита, которые могут привести к ожирению.
🎠 Проблемами с регулированием сексуальности и гиперсексуализации.
🎠 Инфантильной регрессией индивидов, когда взрослые ведут себя как незрелые индивиды (родительская зависимость и игровая активность).
Согласно Лоренцу, цивилизованный человек, больше не стесненный дикой природой, был повержен искусственному отбору, произведенному самой цивилизацией. Таким образом, человеческий вид самоодомашнен. Тем не менее, по словам Лоренца, без социальной системы сильных ценностей, навязывающих нравы, «внутренняя» природа цивилизованного человека возьмет верх. И затем мы получим цивилизацию, страдающую ожирением, гиперсексуализацией, незрелостью и весело проводящую время. Еще более тревожно то, что если эволюция человека в течение миллионов лет была вызвана генетическим прибавлением типично человеческих инстинктов, то эволюция цивилизованного человека в течение десяти тысяч лет характеризуется генетической дегенерацией.
Конрад Лоренц далеко не одинок, утверждая, что знание о Человеке встало на научные рельсы слишком недавно и приобретено слишком быстро, чтобы компенсировать сотни веков, которые формировали его инстинктивное поведение. В конце концов - результат чтения статьи предсказуем: читатель-оптимист будет думать, что поведенческий код, особенно культурный, позволит человеческому роду выбраться из автоматизмов, заложенных эволюцией, в то время как читатель-пессимист найдет в этологии дополнительный аргумент, чтобы усомниться в цивилизационных достоинствах человечества.