Сразу – врачом я не стала. Юношеская мечта так и осталась мечтою. Жизнь вывела меня в совершенно другую профессию, даже диаметрально противоположную медицине, я бы сказала. А может и нет. Есть что-то общее. Только медицина спасает и поддерживает жизнь с помощью науки, сердце с чувствами здесь как бы прилагаются. А вот культура начинает с духовных глубин, да собственно, там же и остается. Культура тоже может спасти, примеров тому масса. Тем не менее, в каждый День медицинского работника я себя тихонечко поздравляю, так как с медициной связана часть моей жизни, пусть и опосредованно.
В свои 15 лет я уже точно знала, что хочу быть врачом. Хотеть-то я хотела, только со всех сторон мне твердили, что в тартусский университет я ни за что не поступлю, даже если буду гением во плоти. Я не уточняла, почему не поступлю. Хотя какие-то объяснения были. Например, что я недостаточно знаю эстонский язык. Языком мне заниматься было некогда, я на химию с биологией налегала, но лучше запоминала литературу с историей почему-то. Но это детали.
Откуда взялась эта милая идея? Я, в стихах и романах, в исторических фантасмагориях с экскурсиями, в музыке и так далее и тому подобное – абсолютный гуманитарий, причем нежный гуманитарий. А вот откуда. Родители решили проявить ко мне строгость и отправили меня летом поработать. В бюро трудоустройства сказали, что есть место санитарки в городской больнице. Пришла. Там действительно требовался персонал. Мне выдали халат, шапочку, бахилы и привели в операционный блок. Сказали – смотри. Выдержишь, будешь работать.
Шла операция. Молодой хирург удалил ненужный аппендикс и показал мне. Стало как-то не по себе, но я же пришла работать! В обморок не шлепнулась, не покраснела, не побледнела, только голос сел, у меня всегда так, когда волнуюсь. Сказала басом, что в принципе нормально. Он засмеялся из-под маски и велел меня оформлять.
Работала я месяц. Каждый день по четыре часа. Видела все операции. И людей, и снаружи, и изнутри. Удивительное дело, когда вспоминаю это, перед глазами свет! Очень много света! Окна оперблока выходили на восточную сторону, начинали мы рано. Белые блики солнца на белом кафеле. В мои обязанности входило вести регистрационный журнал, делать влажную уборку, носить инструменты в стерилизационную и препараты в лабораторию. А еще принимать и укладывать пациента.
Конечно, я была не одна. Кто же нормальный доверит 15-летней девчонке серьезные задачи. А с тем, что мне поручали, я справлялась и чувствовала, что вот оно – призвание! Лечить и спасать людей. Высшее предназначение жизни. И врачи, как боги. И сестры, как ангелы света и добра. Меня опекали, старались не перегружать. И «взрослых» разговоров при мне не вели. Дамскую печальную операцию называли при мне ж*па и туда не допускали, отправляли вертеть марлевые тампоны.
Было ли мне страшно? Да. И очень. Потому что тогда я увидела, как хрупок человек, как беззащитен перед болезнями, болью и страданием. Но спасал юношеский максимализм и вера в прекрасное далёко. И профессионализм врачей. За месяц моей работы у нас не было ни одной нештатной ситуации. Хирурги были сосредоточены и спокойны, сестры уверенно действовали. Иногда во время операции позволяли себе немного пошутить даже. У нас все пациенты выздоравливали, уверена.
Я была горда своей работой. Хвасталась подружкам, какая я крутая и как много узнала. Конечно, кто может сказать, что видел желчный камень. А я не только видела, но и в руках держала. И одну свою подругу увлекла медициной. Она пришла работать в этот же оперблок и я, на правах «старослужащей» объясняла ей тонкости. Как уложить в бикс инструменты, куда ставить эти банки, как расправить простынь на операционном столе.
В последствии Ирочка закончила медицинское училище и связала свою жизнь с медициной. Она и поныне там, правда вдарилась в косметологию. Так прекрасно же! Красота спасет мир – в действии.
Каждый вечер за семейным ужином родители меня спрашивали: «Как дела на работе?» Я начинала рассказывать. В подробностях, с массой медицинских терминов. О том, как удаляют камни, как проходят операции на венах, ампутации, язвы, фимозы, нефрозы и прочее. Мама бледнела, требовала прекратить. Папа молчал, опускал голову, и только желваки на щеках начинали ходить.
Признаюсь, немного перебарщивала, была в то время в резком подростковом возрасте. И все у меня было либо чёрное, либо белое, без полутонов. Думаю, что нежно любящие меня родители не раз засомневались, а правильно ли они меня воспитывают. Может, ну его, это трудовое воспитание, пусть лучше на тахте лежит и книжки читает. Но меня уже было не остановить, зацепило.
Решила, что буду учиться в Ленинграде. Он недалеко от родного Таллинна и медицинская школа на прекрасном уровне. Получила аттестат, уехала и не поступила, не хватило балла. Не плакала, а устроилась на работу в ленинградскую больницу, самую лучшую. Отработала в ней много лет. Сначала на медицинской работе, в славных рядах младшего персонала. А потом, когда стала учиться, перешла на профсоюзную работу – в клуб, заведующей. Или как гордо написано в моей трудовой книжке «в качестве директора клуба». Но это уже совсем другая история.
От мечты о медицине осталась только нежная любовь ко всем, кто все же работает: к врачам, медицинским сестрам и санитарочкам. А еще бесконечное уважение. И благодарность. Особенно к тем, первым моим коллегам, которые помогли мне обрести мечту. Пусть даже несбывшуюся. Они показали мне, что значит быть нужной, что есть медицинская профессия сама по себе. Для меня они так и остались неким шаблоном, образцом лучшего, что есть в человеке. Вот так-то.
Так что – с наступающим праздником! И всем здоровья, это обязательно.