Почему в России армия, а не МЧС стала палочкой-выручалочкой в борьбе с COVID-19
... Вооруженные силы являются одной из главных структур в стране, эффективно борющихся с COVID-19. Заметим, что это не совсем функция армии. Конечно, борьбу с коронавирусной инфекцией можно рассматривать как войну с противником. Но что делают другие министерства?
Глядя на официальные новости, опубликованные, к примеру, на сайте Министерства по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий (МЧС), мероприятиям по борьбе с COVID-19 там уделено на порядок меньше места, чем в новостях Минобороны. В сообщении только от 22 мая говорится, что в Мурманской области с помощью МЧС России построят модульный полевой госпиталь вместимостью до 700 мест. 21 мая МЧС сообщало, что личный состав Ногинского спасательного центра приступил к дезинфекции объектов в Республике Дагестан. А 19 мая – что подразделения МЧС России провели дезинфекцию шести вокзальных комплексов Москвы.
Между тем, согласно нормативным документам, именно МЧС «является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции защиты населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера». Глядя на структуру бюджета МЧС на 2020 год, можно понять, что по финансовому обеспечению ему далеко до Минобороны (около 10% от расходов, определенных для МО). И по ресурсам МЧС, конечно, ни в какое сравнение не идет с военным ведомством.
Статистика свидетельствует, что за последние 10–20 лет в РФ в различных чрезвычайных ситуациях техногенного и природного характера именно Минобороны выполняло основные функции по их разрешению. К примеру, тушением масштабных пожаров в Подмосковье в 2010 году эффективно занимались в основном поднятые по тревоге трубопроводные батальоны Вооруженных сил РФ. Они же обеспечивали и обеспечивают ставший после 2014 года российским Крым водой из артезианских скважин, когда Украина перекрыла Северо-Крымский канал. Группировки Минобороны на протяжении уже долгого времени являются главными участниками в ликвидации последствий наводнений и паводков, пожаров.
Конечно, говорить, что МЧС ничего не делает, нельзя. Они эффективно информируют граждан о возможных погодных аномалиях, осуществляют профилактическую противопожарную и иную работу, контрольно-надзорную деятельность. Кроме того, организуют деятельность в области гражданской обороны. МЧС сейчас проводит и мероприятия по борьбе против COVID-19. И это все, конечно, приветствуется. Но не накладно ли это для государства? По официальным данным, в структуре МЧС 85 главных управлений в субъектах РФ и 8 головных главных управлений (в федеральных округах). Численность сотрудников МЧС – 288 565 человек. Это почти треть от численности военнослужащих Российской армии.
В свое время после распада СССР такие диспропорции были в Железнодорожных войсках (ЖДВ), которые подчинялись правительству. Потом провели реформу и ЖДВ подчинили Тылу ВС. Генералов и управленческих структур там поубавилось. А эффективность ЖДВ увеличилась. То же самое произошло и со Спецстроем РФ, где было относительно много руководителей-генералов и мало эффективности. В декабре 2016 года президент РФ подписал указ № 727 «Об упразднении Федерального агентства специального строительства». Его структуры после значительных сокращений и оптимизаций влились в Минобороны РФ. Может быть, настало время, чтобы пересмотреть функции и структуру подчинения МЧС?
Вполне очевидно, что в результате пандемии COVID-19 бюджет РФ, в том числе и силовых структур (МО, ФСБ, МВД, МЧС и т.п.), будет секвестрирован. И, как показывает статистика борьбы МЧС с коронавирусом, задел для оптимизации расходов на силовые структуры в РФ есть.