Глава тридцать первая: Это «после».
Еще за полгода до родов я начала приготовления ко встречи с малышом. Мне доходчиво объяснили, как обычно проходят роды в Австралии, показали как себя вести, если, наконец, пришло их время. Также меня проинструктировали о том, как сложится первые три года моего материнства. Ничего из поведанного меня не насторожило. Все оказалось до обыкновенного просто и привычно.
По законам моего народа ребенок до трех лет будет жить со мной в наших семейных покоях. У него будут няни, кормилица, если потребуется (надеюсь, что нет) и прочие удобства. Я полностью стану участвовать в его воспитании и жизни, и никто не посмеет лезть в это дело без моего на то позволения. В остальном, больше ничего особенного.
Меня только, как будущую мать, смутила одежда для новорожденных. То есть то, что расстелили на моей кровати и назвали вещами для младенцев, трудно было назвать одеждой. Я хотела тут же попросить принести мне маленькие детские штанишки, рубашечки, шапочки и гольфы. Но потом осознала, что таких вещей пока что попросту не существует на этом материке.
Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы донести до местных при дворце швей свое видение детских принадлежностей. И вот за тридцать календарных дней до родов для меня был готов целый склад легких шапочек, разноцветных пеленочек и расшитых костюмчиков.
Тоже самое пришлось проделать и с мастерами по дереву. Мне понадобились горы терпения, чтобы объяснить им, как выглядит детская кроватка. Ее я уже получила за три дня до встречи с моим ребенком.
А вообще, с родами получилось очень интересно. За три дня до них я как обычно обедала в компании любящего мужа, его сестер и матери. Халфа тогда в шутку спросила:
- Когда уже рожать собираешься?
И я ей как бы в шутку ответила, что через три дня.
Роды начались, как это обычно бывает, нежданно-негаданно. Я привычным для меня образом закончила свой последний на тот день урок английского языка и собиралась уже отправиться в кабинет школьного совета, который теперь находился в пару шагах от школы. Мои ученики давным-давно разбежались кто куда, поэтому поблизости не было ни души. Другие преподаватели тоже вдруг куда-то подевались.
И вот я в желтом простом платье и выделяющимся на фоне своего тела огромным живот осторожно спускаюсь по двум маленьким ступенькам школы. В руках у меня пару тетрадей, если их можно так назвать, и своего рода указка. На улице только что прошел небольшой дождик, поэтому трава, на которую я ставлю ногу, такая мокрая и мягкая.
Я не спеша делаю шаг вперед и, хоть не сразу, но ощущаю, что по моим ногам что-то течет. В этот момент мое тело от испуга пронзает молния, и я цепенею. Мурашки начинают поползти вверх от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. Поморгав пару секунд ресницами, чтобы прийти в себя, я оглядываюсь по сторонам. Вокруг меня так и не появились люди. Никого нет: я одна, и мне становится по-настоящему страшно.
Между моих ног, по внутренней стороне бедра, продолжает течь теплая жидкость. И я не вижу сквозь платье, каким она цветом. От страха на лице появились непрошенные слезы. Оттого сердце заколотилось еще быстрее.
Как же справиться с нарастающей внутри паникой? Что сделать, чтобы вернуть спокойствие и добраться до кабинета школьного собрания? Там хотя бы тепло и возможно кто-нибудь есть.
Я начинаю глубоко дышать и двигаться к намеченной цели. Это одинокое небольшое здание, построенное по моему требованию, чтобы никто не мешал мне остальным учителям обсуждать школьные дела. Оно полностью из дерева, с маленьким окошком и узкой верандой. Перед самым кабинетом собрания я решаю призвать кого-нибудь на помощь.
- Э-э-й! Помогите! Кто-нибудь, сюда! – но лишь тишина отвечает мне.
Но надежды во мне не тлеют. Есть еще шанс, что внутри все-таки кто-то есть, и этот кто-то просто не слышит моих отчаянных воплей.
Чтобы оказаться на веранде, нужно забраться по таким же маленьким двум ступенькам, с которых я только что сошла. Мне немного страшно подниматься по ним. Мне кажется, что если я так широко раздвину свои ноги, то ребенок просто выпадет из меня. Поэтому я просто замираю у ступеней, но беспомощно сдаваться ситуации не собираюсь.
Поскулив с минуту, взывая о помощи, я решаю направиться в сторону дома. Конечно, вероятность того, что я вот так спокойно дошагаю до дворца, да еще и в такую погоду, не родив по дороге, очень мала. Но я непоколебимо верю в счастливейший исход сегодняшнего дня.
Пока я доковыляла до дороги, ведущей к дому, опять пошел дождь. Стоит ли говорить, что я тут же промокла. Мокрое платье облепило все тело, живот заметно опустился и стал будто бы в два раза тяжелее. Мои отросшие волосы образовали душную повязку вокруг шеи, а челка раздражающе упала на глаза.
- Черт! – выругнулась я, - Мало того, что я вот-вот рожу, а рядом нет ни одной руки помощи, так еще и промокну до нитки! Замечательно! Великолепно! – сетовала я на погоду.
- Рожаю! – хотелось позвать на помощь, но, к великому моему огорчению, на улице тоже никого не оказалось. Дома, что были построены в этом поселению все еще оставались без остекления и были сейчас закрыты ставнями.
Стучать! Надо стучать в двери! – вопил вовсю мой инстинкт самосохранения.
Так я и собиралась поступить, пока вдруг из ниоткуда появился всадник на могучем коне. Он лихо затормозил в пару шагах от меня, соскочил с лошади и мигом бросился ко мне.
- Кенна, любимая! – услышала я голос Вождя.
- О боже! Наконец-то! – шептала я обессилено.
Дальше все было как в тумане. В след за Калимом также круто остановилась закрытая повозка, в которую меня поместили в полусидящем положении. Мой спаситель настаивал, чтобы я продолжала глубоко дышать, пока мы на всех порах несемся во дворец.
Я слушалась каждого его приказа. В глазах все плыло. Челка по-прежнему застилала весь обзор. Вождь, будто прочитав мои мысли, заботливо окинул ее в сторону.
Во дворец мы вошли шумно. Калим внес меня на руках и доставил до наших покоев. По дороге к спальне к нам присоединились мои помощницы и повитуха, что дежурила во дворце последнюю неделю.
Меня быстро раздели, обтерли теплыми полотенцами, накрыли простынью и приказали тужиться, как учили.
- Тужься, девочка, тужься! – кричала радостная повитуха с разведенными руками, ожидая дитя у моего лона.
- Какое сегодня число? Какое января? – выкрикивала я в ответ, обращаясь к Калиму.
Тот застывшими губами отвечал:
- Третье.
Тужиться пришлось долгих несколько часов. Я все это время молилась и упрашивала малыша явиться ко мне как можно скорее и без повреждений. Ближе к полуночи мои силы иссякли, и открылось второе дыхание. Женщины по очереди обтирали мой лоб от пота, мать Калима нервно шагала по комнате. Сам Калим так и стоял словно камень без звука и движений. Я попыталась представить, как выгляжу сейчас со стороны, но не получилось.
И вот, когда мое второе дыхание начинало меня подводить, когда картина перед глазами начала плыть, я ощутила долгожданное опустошение. Дитя окончательно вышло из моего чрева. Его быстро обмыли, запеленали, и только тогда я услышала первый плач моего малыша.
- Мальчик! – крикнула женщина, державшая моего сына.
- Дайте! Дайте его мне! – принялась умолять я, лежа в полуобморочном состоянии. Руки, которыми я держалась за кровать во время схваток, сейчас тряслись и совсем не слушались. Глаза слипались, перед ними уже не мелькало четких очертаний.
Меня проигнорировали, ребенка передали сначала Калиму, который наконец-то ожил и присел у моей постели. Он гордо взглянул сначала на новорожденного, а потом в мою сторону. Затем осторожно приложил нашего сына к моей груди.
- Кенаи, - нежно поприветствовала я своего сына, - Спасибо, - успела добавить следом прежде, чем отключиться.
Очнулась я уже поздним обедом. Около моей постели дежурил Калим и еще пару девушек-помощниц. Они сначала не заметили моих раскрытых глаз: Вождь трепетно держал меня за руку и смотрел куда-то в сторону, а девушки в сторонке готовили для меня чистые вещи.
Пока длилась эта заминка, я пыталась оценить свое состояние. Голова жутко раскалывалась. Живот и низ ужасно ныли и отдавали тупой болью. Ноги лежали в растопыренными, будто я прямо сейчас собиралась сесть на шпагат. Я попыталась пошевелить пальцами на руках, и слабые мышцы резко свело в напоминании о вчерашнем напряжении. Тогда я решила заявить о себе голосом, но сомкнув губы, ощутила их сухость и раздутость, что заставило меня отказаться от этой идеи.
- Думаю, к зеркалу лучше сегодня не подходить, - пронеслось в голове, - И куда они унесли моего сына?
Почувствовав мое шевеление, Вождь наконец-то перевел взгляд на меня.
- Кенна, ты очнулась, - выдохнул он облегченно.
- Где Кенаи? - поинтересовалась я хриплым словно чужим голосом.
Ну и потаскало же меня минувшей ночью!
- С ним все хорошо. Он с Юликой, нянями и тетями, - поспешил успокоить меня мой муж.
- Я сильно плохо выгляжу, да?
- Выглядишь так, словно прошлой ночью явила свету настоящее чудо, - ответил Калим. Это прозвучало так, будто я выглядела сейчас как святая. Что значит прекрасно.
Я растаяла. Уж что-то, а комплементы я любила. Тем более от моего любимого мужчины.
Кенаи принесли мне только после того, как уговорили меня немного подкрепиться. Есть совсем не хотелось, организм еще не пришел в себя от потери важного в нем обитателя и поэтому отказывался нормально функционировать. После насильно впихнутых яств я попросила немного за собой поухаживать. В этом мне никто не отказал, и помощницы живо принялись обтирать меня со всех сторон мокрыми полотенцами, а затем помогли и одеться.
- Ну, здравствуй, - прошептала я сквозь слезы, когда мне наконец-то принесли моего сына.
Продолжение следует...
Дорогие мои, Читательницы! Мне очень нужна ваша поддержка! Буду рада любой обратной связи! А в комментариях оставляю ссылку на полный текст романа.