Введение.
Иммануил Валлерстайн был выходцем из австро-венгерской семьи, мигрировавшей в Америку в поисках лучшей жизни вскоре после окончания Первой мировой войны и падения многовековой «лоскутной» империи Габсбургов. Обосновавшись в Нью-Йоркском Колумбийском университете (в то время – центре американского социал-либерального реформизма – «Нового курса» Рузвельта, занимавшимся разработкой идей послевоенного, более справедливого мироустройства), как и многие интеллектуалы-современники, Валлерстайн взращивается на теории модернизации – популярной идее о делении мира на два лагеря: развитых, демократичных капиталистических стран (по типу Америки) и отстающих, пытающихся достичь идеала. В этой концепции каждая страна по отдельности предстаёт единицей анализа, находящейся на той или иной стадии пути превращения в США. Однако Валлерстайна данная теория не устраивала. В попытках ответить на 3 глобальных вопроса: есть ли пределы изменению мира, могут ли развивающиеся догнать Запад и чем являются на самом деле либеральный и марксистский подходы (единые в идее социального прогресса), он открывает для себя геоисторические труды Фернана Броделя. Этот период в жизни Валлерстайна совпал с трагической гибелью Кеннеди (в аппарат которого, по слухам, должен был войти сам Валлерстайн), а также общим поражением прогрессивных сил в Революции 68-года, разочарование от которого дало старт новой череде кризисов и консервативному повороту в социальных науках. Окончательно похоронив для себя теорию модернизации (которая была идеологией, либеральным зеркалом марксизма-ленинизма) и открыв геоисторию, усваивая и преодолевая старые взгляды на мир, Валлерстаин предлагает совершенно новый взгляд – миросистема (или мир-система), - концепция, в которой объектом исследования предстаёт весь мир в целом, во всех своих социальных областях – истории, экономике, социологии, политике, а не отдельные страны в частности и в какой-либо одной области социальных наук. Первой ласточкой стала его работа «Существует ли Индия?», прочитанная индийским студентам, где он наглядно показывает, что отсталость последней вызвана не сама по себе, а длительной её включённостью в отношения «центра-периферии» с Британской империей, которая длительное время владела этой территорией.
В тоже время Валлерстайн работает над глобальным трудом всей своей жизни – многотомником об истории Миросистемы Модерна, где подробно разбирает развитие глобального капитализма. На страницах своей новой книги он спорит как со сторонниками теории «глобализации», рассматривающей мир как арену распространения неолиберальной американской модели капитализма (доказывая, что «глобализация» началась ещё с эпохи великих географических открытий), так и со сторонниками классического марксизма, рассматривая капитализм не как систему производства, но как процесс организации и контроля над товарным оборотом с целью получения прибыли.
Ведя постоянный спор с самыми главными социальными концепциями мироустройства, Валлерстайн становится «самым неудобным теоретиком», как величает его в своём предисловии для русскоязычных читателей отечественный ученик, профессор Георгий Дерлугьян. И это не просто так: сегодня, после развала СССР, отсутствие левых альтернатив захватившего мир неолиберального взгляда на мироустройство, идеи Валлерстайна многим кажутся более чем неуместными. Но, возможно, как это не раз было в истории, учёный опередил своё время, и расцвет миросистемного взгляда придётся уже на будущие поколения? Попробуем разобраться в его концепции на основе работы – «Введение в миросистемный анализ».
Миросистема – мир, в котором мы живём.
«Для начала: как понимать мир, в котором мы живём?» — с этого вопроса начинается книга современного учёного, одного из самых влиятельных исследователей в области социальных наук, профессора Колумбийского университета – Иммануила Валлерстайна. Валлерстайн интересен тем, что относится к окружающей действительности весьма нестандартно. В отличии от многих учёных и специалистов, он не пытается анализировать происходящее в отдельно взятой стране с позиции какой-то определённой науки. Его подход можно назвать наддисциплинарным, объединяющим такие науки, как социологию, экономику, историю и политологию. А объектом исследования становится вся миросистема в целом. И вот первое ключевое понятие Валлерстайна!
Миросистема, или как ещё говорят Мир-система — это ни в коем случае не «мировая система». Объяснить это понятие лучше в контексте истории. Современная миросистема зародилась в XVI веке и первоначально включала обширную географическую зону, в которую входили: Габсбургская Испания, Голландская республика, Британия, Священная римская империя, Дореволюционная Франция, а также колонии в обеих Америках. В рамках этой географической зоны имело место разделение труда и обмен важнейшими товарами. Грубо говоря, в одной части Европы выращивали зерно, которое потом продавали в другую часть Европы, а на вырученные деньги покупали, допустим, ткань, созданную в третьей части Европы. Внутри этой территории — миросистемы — также двигались потоки капитала и рабочей силы.
Валлерстайн предлагает абстрагироваться от политических границ отдельных стран, которые уж слишком часто менялись. Например, Швейцария и Голландия входили в Священную римскую империю, потом обрели независимость; менялись границы Италии, а одно время такого понятия, как единая Италия, не было вообще. Попытка же поместить социальные науки в рамки государственных границ порождает различные курьёзы: появляются люди, пытающиеся возвести историю Украины к «древним украм» или ищущие истоки русской культуры в Древнем Египте.
Впрочем, важно помнить, что у современной миросистемы никакого культурного или политического единообразия нет и не было. Или почти нет. Вся она и по сей день держится преимущественно на том самом разделении труда.
Таким образом миросистема — сама по себе является миром, зародившимся в Европе; миром, который постепенно разрастался и на данный момент включает в себя уже всю планету.
Валлерстайн отмечает, что современная миросистема является капиталистической. Более того, она всегда была таковой; даже в период противостояния Советского Союза и Соединённых Штатов, которое Валлерстайн склонен считать не войной на выживание, а управляемым конфликтом. И капитализм — это не просто одна из отличительных особенностей нашей миросистемы. Именно капиталистическая экономика, а не географическая зона, является самой сутью современной миросистемы. Поэтому, важно прояснить, что Валлерстайн понимает под понятием «капитализм», которое часто трактуется очень по-разному. Он пишет:
«О капитализме можно говорить, только если система ставит во главу угла бесконечное накопление капитала. Концепция бесконечного накопления чрезвычайно проста: люди или фирмы накапливают капитал для того, чтобы накопить его еще больше, а это процесс непрерывный и бесконечный».
В свою очередь «необходимость вечного накопления капитала подстегивала постоянные технологические изменения и постоянное расширение горизонтов — географических, психологических, интеллектуальных и научных». Так с развитием миросистемы развивалось и научное знание.
Развитие научного знания.
«Практически ни одна картина мира не может претендовать на то, чтобы быть совершенно новой», - так Валлерстайн открывает свою главу об истоках своего анализа. До Французской революции капиталистическая миросистема существовала уже более 200 лет, и появилась потребность в объяснении происходивших процессов и понимании окружающей действительности. Этому препятствовала религия, к тому времени более 1000 лет претендовавшая на монополию в области познания. Революция задала исходную точку в изменении этого процесса. Зарождение современной миросистемы сопровождалось распространение идеи, «что человек может получать знания, используя свой собственный ум вместо того, чтобы полагаться на готовую истину, которую преподносили им служители церкви» и религиозные книги.
Так появилась наука, которая со временем разделилась на 2 группы: естественных (ставивших во главу угла поиск истины) и гуманитарных (занявшихся поиском доброго и прекрасного). Этот первый из «расколов» предопределил дальнейшую атомизацию научного знания. Подробнее об этом можно прочитать в статье Иммануила Валлерстайна «Эволюция систем знания в миросистемной перспективе». Статья написана очень простым, живым языком и не требует специальных знаний, только интереса к этой теме. И перейдём к событию, оказавшему огромной значение на мир-систему и на развитие научного знания. Этим событием стала Великая французская революция. Она сделала очевидными две идеи:
Первое. Общество постоянно меняется и это… нормально. А в силу оптимизма эпохи Просвещения, господствовавшей тогда, подразумевалось, что эти изменения — это всегда прогресс и изменения к лучшему.
Вторая идея, которую привнесла в мир Великая французская революция, это идея «суверенитета», что источником верховной власти является народ, а не бог, папа, монарх или наследственная аристократия.
Укоренившись, эти идеи создают совершенно новую проблему: как объяснять эти самые изменения общества? Казалось бы, новые, социальные науки, должны были занять своё, третье положение, между естественными и гуманитарными. Однако нового метода познания социальные науки так и не открыли: пользуясь эмпирическими методами из естественных наук, они не выводили строгих законов, ссылаясь на гуманитарную помеху - «человеческую волю». Первой появилась История. Исключив фальсификации и сказания «о величии царей», присущие ей в дореволюционные эпохи, как полноценная социальная дисциплина, история начала рассматривать прошлое с точки зрения того, «как всё было на самом деле», вырабатывая собственную методологию. Для этого история стала использовать архивные документы прошлого. Но архивы современности часто скрыты от историков. Да и их недостаточно для того, чтобы описывать настоящее. А ведь именно в описании настоящего нуждались власти передовых в то время регионов Европы. Так, оставив прошлое Истории, под влиянием идей либерализма, возникли три новые науки:
1. Экономика (отвечавшая за изучение рынка)
2. Политология (отвечавшая за изучение государства)
3. Социология (отвечавшая за изучение гражданского общества)
В то время считалось, что три основные сферы общества живут каждая по своим принципам, и для установления общих законов появилось три отдельные науки, в противовес остававшейся более гуманитарной, единой Истории. Но и этих четырёх наук оказалось достаточно только для описания Западных обществ, а ведь были ещё огромные просторы колониального Юга и Восточных империй, с которыми требовалось постоянно контактировать Западу. Появляются ещё 2 науки:
1. Антропология (или Этнография) – для изучения «примитивных» народов из колоний Юга миросистемы.
2. Ориентология (или Востоковедение) – для изучения «высоких» цивилизаций Востока, например Индии, Китая или Персии.
В 19 веке начинается расцвет университетов, в основе которых лежит дисциплинарное разделение на кафедры. Полностью структура созревает к Первой мировой и продолжает существовать до 45-го, а местами и до 68 года. Вообще нужно сказать, что к датам у Валлерстайна особое отношение. Ещё во введении он выделяет центральные, с его точки зрения, даты в мировой истории:
1. 1492 год – открытие Америки начало современной миросистемы: капиталистической мироэкономики
2. 1648 год – Вестфальский мирный договор и появление современной системы межгосударственных отношений
3. 1789 год – Французская революция, радикально изменившая представление об окружающей действительности
4. 1968 год – последняя крупная социальная, и, вместе с тем, академическая революция
После войны лидером миросистемы стали США, именно здесь развиваются университеты, прежде всего, в количественном плане. Наука продолжает атомизироваться, растёт число междисциплинарных исследований, возникает «академическое браконьерство», новых открытий становится всё меньше, а студенты и учёные всё больше уходят в изучения мельчайших социальных тем. Старая наука начинает распадаться на фоне антиколониальной борьбы и становления новых, уже независимых стран Юга и Востока, на смену востоковедам и антропологам приходит «страноведение» и теория «модернизации». В их основе – отдельные единицы, «национальные государства», а временные точки отсчёта – их образование на мировой карте. Развиваются все страны линейно, одинаково. Но вот только с разной скоростью. Поэтому есть страны передовые, например, США, а есть отстающие, или догоняющие, - все остальные. Длительное время данная концепция поддерживается американскими властями, которым выгодно представление себя в таком удобном свете.
Однако, примерно в то же самое время, появляются и альтернативные взгляды на историческое мировое развитие. Валлерстайн выделяет 4 дискуссии:
1. «Теория зависимости» и концепция «ядро-периферия» (ЭКЛА)
2. Дискуссия в рядах учёных-коммунистов об «азиатском способе производства» К. Маркса
3. Изучение перехода от феодализма к капитализму западноевропейских историков
4. Французская школа «Анналов» и «тотальной истории»
Каждая концепция внесла в изучение миросистемы что-то своё. Так, концепция «ядро-периферия» базируется на идее «неравного обмена» между более сильными странами – «ядром», которые могут торговать со всеми остальными – «периферией», на более выгодных для них условиях. Таким образом, под сомнение была поставлена «святая святых» - классическая теория равного, взаимовыгодного обмена Давида Рикардо. «Недоразвитие рассматривалось не как начальная стадия, ответственность за которую несли сами страны, а как результат работы принципов исторического капитализма». Соответственно, без политической революции не добиться и равенства.
! Интересно, что «депендистас», от. анг. «to depend», - «зависеть», в Латинской Америке активно спорили в этом вопросе с местными коммунистами, которые были сторонниками постепенного перехода более отсталых стран региона сначала к развитому капитализму, и только потом – к социальной революции и в целом активно сотрудничали с местной буржуазией.
В это же время в странах Советского блока шла дискуссия об «азиатском способе производства» Маркса. Не сумев отыскать отдельного места для этой стадии экономического развития, свойственную большим бюрократическим империям, Маркс лишь кратко упоминает о ней. В сталинские годы данной стадии не уделяли должного внимания, а с началом оттепели, в купе с образованием новых государств Индии и Китая, вопрос об азиатском способе принял новый оборот.
В Западной Европе, прежде всего Англии, марксисты вели похожую дискуссию, об истоках современного капитализма. Спор вёлся вокруг того, какие механизмы – внутренние или внешние, больше всего повлияли на переход от феодализма к капитализму. Сторонники внутренних факторов настаивали на преобладании структуры производства и классовых отношениях внутри конкретных стран, в то время как сторонники внешних факторов апеллировали к внешним торговым потокам и разделению труда в большем масштабе – всей Европы. В конечном итоге, сторонники внешних механизмов, по мнению Валлерстайна, оказались правы, развивая марксизм, они первые обратили внимание экономистов на исторические данные, а за единицу анализа предложили брать большие, нежели суверенные страны, территории.
Тем временем во Франции шла своя «научная и институциональная борьба с разобщённостью общественных наук», более известная как «Школа Анналов». Выросшая из критики эпизодической истории и идиографического подхода, сторонники школы считали, что история должна быть «тотальной», т.е. показывать комплексную картину развития во всех социальных сферах. «Обобщения в истории не только возможны, но и желательны». В противовес мелким, краткосрочным временным тенденциям, «исторической пыли», предлагалось обратить внимание на «структурное время»: изучать долговременные, но вместе с тем не вечные структуры, циклические процессы и среднесрочные тенденции.
Все эти дискуссии велись в 50-60-е годы независимо, но, как мы увидели, они дополняли друг друга. Культурный шок от революции 1968 года привёл к дальнейшему развитию социальных наук. Основной проблемой университетов в период революции стала проблема «политической вовлечённости учёных в работу, направленную на поддержание мирового статус-кво»:
1. Физики – участие в разработках смертоносного оружия
2. Социологи – шпионаж в пользу государства
3. Нет изучения угнетаемых групп
4. Основы структуры знания
Так, в начале 70-х годов появляется миросистемный анализ, в основе которого стоят 3 принципа:
1. Единица измерения – вся миросистема, а не национальное государство
2. Временные отрезки – длительные, протяжённые, а не короткие
3. Социальные науки – единодисциплинарны, а не мультидисциплинарны или разделены
Что же такое – «мир-система». Или, правильно выражаясь по-русски, «миросистема»? Вот как сам Валлерстайн даёт определение: «…миросистема представляет собой некое территориально-временное пространство, которое охватывает многие политические и культурные единицы, но в то же время является единым организмом, вся деятельность которого подчинена единым системным правилам».
Валлерстайн берёт для своей теории классификации предшественников, которые оказали на него большое влияние:
От Фернана Броделя - классификацию мироэкономик, а от Карла Поланьи
- классификацию товарообмена, связывая их друг с другом:
- Минисистемы - Взаимный обмен
- Мироимперии - Перераспределение
- Мироэкономики - Рыночный обмен
Современная миросистема (с 1492 года) есть капиталистическая мироэкономика, базирующаяся на рыночном обмене. С рыночным обменом, правда, не всё так просто, как может показаться на первый взгляд – мы скажем об этом ниже. Нашлось место и классификации «теории зависимости», автором которой был Рауль Пребишь:
- Страны периферии
- Страны полупериферии (введены Валлерстайном)
- Страны ядра (или центра)
Для стран ядра более свойственны монополии: они сложились раньше, возмужали и поддерживаются правительствами своих стран, в то время как для стран периферии более свойственен рыночный обмен множества конкурирующих компаний. Валлерстайн пишет: «Нужно принимать во внимание неравные возможности продукции, произведённой монополией, и продукции, произведённой множеством компаний в условиях свободного рынка, потому что в результате товарообмена между ядром и периферией значительную часть добавочной стоимости многочисленных производителей всегда получают государства, где превалируют производственные процессы, характерные для ядра». Накопление капитала не имеет границ, и современная капиталистическая мироэкономика – скорее экономика монополизма, нежели свободного рынка. В этом плане проявляется критика классиков-экономистов, в т.ч. марксизма и либерализма, которые, хоть и были концепциями прогресса, но к самому прогрессу теория миросистемного анализа относится скептически. Неминуем ли прогресс? Является ли капиталистическая мироэкономика сегодняшнего дня – прогрессом? Придёт ли что-то на смену этой миросистеме? Эти вопросы отходят в миросистемном анализе на второй план перед изучением непосредственных причин прогресса и того, что получилось в итоге. В конце концов, «миросистемный анализ – концепция повествовательная. Более того, сторонники миросистемного анализа придерживаются той точки зрения, что все формы исследовательской деятельности должны обязательно использовать повествовательный жанр, другое дело, что одни повести отражают действительность лучше, другие – хуже».
Из чего состоит наша миросистема?
Для правильного понимания современного мира, важно рассмотреть и другие составляющие нашей миросистемы. Капиталистическая мироэкономика – это большая географическая зона, где есть и разделение труда, и обмен товарами. Движутся потоки труда и капитала. Она не связана единой политической структурой: в ней разные политические единицы объединены межгосударственными отношениями. У людей мироэкономики разные религии, разные языки и повседневная жизнь. Валлерстайн называет это геокультурой. Накопление капитала в современной миросистеме – главный, непрерывный и бесконечный процесс. Это основа современной миросистемы. Несогласные с такой позицией будут наказаны и удалены, а те, кто её поддерживают – будут вознаграждены. Самые же удачливые – обогатятся. Вместе всю эту систему держит действенность разделения труда. Что же случилось с предыдущими миросистемами?
Минисистемы прошлого развалились, поскольку имели достаточно слабое государство и, самое главное, крайне малый рынок, базировавшийся на достаточно скудном взаимообмене. С мироимпериями и гегемониями всё куда сложнее. Мироимперии держались на военной силе и перераспределении ресурсов внутри неё для снабжения, прежде всего, этой самой военной силы. Они имели сильное государство, но рынок - средний. Гегемонии же, основанные на рыночном капиталистическом обмене, имели уже достаточно широкий рынок с крупными компаниями, при этом средне-сильное государство, в военном смысле.
Конкуренция в современной системе между ведущими странами существовала всегда:
- 16-18 века были периодом конкуренции между Империей Габсбургов и Гегемонией Республики соединённых провинций.
- В 19 веке их противостояние сменяется конфликтом Империи Наполеона и Гегемонии Великобритании.
- В 20 веке, в результате конфликта мироимперии фашизма и свободного мира, первый оказался побеждён, а разорённую Великобританию сменила новая гегемония - США
Империи ставили во главу угла силу и военный захват колоний и новых территорий, в то время как гегемонии определяли правила игры, прибегая к силе во вторую очередь. Возникает 2 вопроса: почему не получилось мироимперии и почему гегемонии – сменяются? Империи ставили накопление на второй план перед военными завоеваниями, что приводило их к неминуемому столкновению с гегемониями, и в результате затяжных войн они терпели поражения. Гегемонии же, в свою очередь, концентрировались на эффективности производства, однако, этого так же оказывалось недостаточно для сохранения статуса. Сила также требовалась не малая. Таким образом, например, Великобритания – предыдущий гегемон, для противостояния с мироимперией Гитлера исчерпала все свои ресурсы и после войны её сменила США. «Как только власть гегемона начинает ослабевать, появляется тот, кто готов занять её место. Но для такого замещения нужно время и своя «тридцатилетняя война». А потому можно констатировать, что гегемония – явление очень важное, повторяемое и довольно кратковременное».
Капитализму требуется всеобщее разделение труда, а следовательно, и множество государств. Мироимперии же, делавшие упор на военных империалистических завоеваниях, не могли поддерживать эти важные для капитализма основы, что и привело их к историческим поражениям.
Институты миросистемы.
В мир-систему входит множество взаимосвязанных структур, институтов, которые определяют, то, что происходит в мире. Особенно в той его области, которую традиционно изучает экономика. В качестве главного института Валлерстайн называет рынки: товаров, труда, капитала. Далее идут фирмы, конкурирующие на этих рынках. Государства, «связанные межгосударственными отношениями. Домохозяйства. Социальные классы». И, наконец, статусные группы или иначе — идентичности.
Рынки.
Начнём с рынков. Рынком называется некое реальное или виртуальное образование, где люди и фирмы что-то продают и покупают. Валлерстайн уверен в появлении единого мирового рынка, где будут торговать без исключения всеми факторами производства.
Вероятно, первыми вестниками появления подобного рынка можно считать электронные торговые площадки; рассчитанные как на торговлю между физическими лицами, так и на торговлю между фирмами. В первом случае можно говорить о таких ресурсах, как Озон, Алиэкспресс, Авито, во втором — СбербанкАСТ, Фабрикант и другие.
Разговор о рынке в наше время не отделим о разговоре о свободе рынка. Абсолютно свободный рынок может быть теоретической концепцией, но он никогда не станет реальностью в условиях современной миросистемы. Ведь если представить такой рынок, пишет Валлерстайн, «где обмен происходит без всяких ограничений, где участвует огромное количество продавцов и покупателей, где все — и продавцы, и покупатели — обладают исчерпывающей информацией об издержках производства. На таком идеальном рынке покупатели всегда смогут сбить уровень прибыли до абсолютного минимума, скажем, до копейки». А с таким низким уровнем прибыли конкуренция теряет для производителей всякий интерес и, таким образом, будет уничтожена сама социальная основа всей системы: бесконечное накопление капитала.
Подробнее о конкуренции и кооперации в экономике можно прочесть в книгах по теории игр. А мы подходим ко второй структуре, ко второму институту современной миросистемы — к фирмам, компаниям, корпорациям.
Конкуренция выгодна покупателям: чтобы заполучить покупателей, продавцы конкурируют между собой, пытаясь сделать “уникальное коммерческое предложение”. Но для продавцов конкуренция не выгодна, им выгодно быть единственным продавцом того или иного товара. Будучи, таким образом, монополистом и не имея конкурентов гораздо легче установить высокую цену, заложив большую разницу между издержками и продажной ценой, и тем самым получить максимальную прибыль. В реальности чаще встречаются квазимонополии — это крупные компании, занимающие значительную долю рынка. Часто на рынке конкурируют две или несколько квазимонополий.
Квазимонополии.
Конкуренция между квазимонополиями может принимать разные формы, и часто в этом процессе играет активную роль государство. Государство может укрепить позиции той или иной квазимонополии несколькими способами:
1. С помощью субсидий и налоговых послаблений.
2. С помощью регулирования импорта/экспорта.
3. С помощью законов об интеллектуальной собственности, на время защитив рынок от конкурентов или, проще говоря, с помощью патентов.
4. Государство само может выступить в качестве покупателя, обеспечив компании крупными заказами по сравнительно высоким ценам.
5. Государство может использовать свои международные связи и военную силу для укрепления компаний на рынках других стран. Или, наоборот, препятствовать иностранным фирмам выйти на рынок своей страны. Конечно, если государство обладает такой силой.
6. Даже государственные ограничения, вопреки модной художественной и экономической литературе, идут на руку крупным компаниям, выводя с рынка более слабых игроков.
Таким образом, государство является одним из ключевых компонентов современной капиталистической миросистемы.
Но у капиталистической мироэкономики есть и антимонопольные черты: т.к. преимущество одного всегда подразумевает потери у другого, можно попробовать лишить победителей их преимущества политически: введя санкции или призвав к бойкоту товаров от монополиста. Конечно, монополии живут достаточно долго и стараются договорится о разделе сфер влияния, формируя олигополии. Но так или иначе, они постепенно сами себя убивают. Ведущие товары живут не долго, отрасли меняются: как только ведущая отрасль достигает пика, она неминуема становится высококонкурентной, что не выгодно для монополий. Гиганты закрываются и переводят капитал в другие отрасли, более революционные и выгодные. И так по кругу.
Но капитал удаётся накопить не всем: фирмы в рамках капиталистического соперничества всегда стремятся обанкротить или поглотить конкурентов. Поражения слабаков – главное условие для бесконечного накопления капитала.
Тенденции к укрупнению компаний:
- Горизонтальные - в той же товарной категории
- Вертикальные - по ступенькам производственной цепочки
- Ортогональные - укрупнение в сторону другой товарной группы
В конце концов, большой размер компаний позволяет как минимализировать издержки за счёт эффекта масштаба, так и заполучить влияние в политических кругах государства. С другой стороны, крупные компании уязвимы перед нападками со стороны конкурентов, наёмных работников и потребителей, а также вынуждены увеличивать административные и координационные расходы, которые всё равно не страхуют их от риска неэффективного управления.
Перейдём же теперь к осевому разделению труда. Концепция «ядра-периферии» — это концепция-отношение. В основе этих отношений – прибыльность производственных процессов. Соответственно, как мы увидели выше, странам ядра свойственны квазимонопольные процессы, а периферии – конкурентные. Всё это приводит к неравному обмену. Есть ещё грабёж: например, когда руководители крупных компаний выводят средства и исчезают или приватизируют госимущество с последующей продажей средств производства на лом. Такое бывает, но в целом грабёж выгоден лишь краткосрочно, т.к. вредит миросистеме в целом.
Монополии нуждаются в государственном патронаже, а поэтому стараются осесть в более сильный странах ядра. Но «со временем, как мы уже видели, процессы, свойственные ядру, становятся всё более конкурентными, и тогда они уходят из стран, где зародились, уступая место новым». Производства постоянно развиваются и переносятся из ядра в полупериферию, а оттуда – на периферию, по мере того, как становятся всё менее инновационными и более конкурентными.
Здесь хорош пример финской компании Нокиа. Образовавшись в середине 19 века на севере Российской империи, в Великом княжестве Финляндском (можно сказать, в капиталистическом центре полупериферийной империи), компания изначально занималась передовой тогда отраслью – производством бумаги. К концу века компания поменяла свою деятельность, занявшись новой инновационной отраслью – энергетикой. В начале 20 века Нокиа занималась уже несколькими отраслями: как производством бумаги (которая постепенно сходила на нет), так и электрических кабелей, выработкой электроэнергии, производством резиновых изделий, в т.ч. велосипедных и автомобильных покрышек. Постепенно, в течение 20 века, с развитием электронно-вычислительной техники, компания занялась производством сначала телевизионного, а позже – всем известного мобильного телефонного оборудования. Компания, таким образом, успешно меняла направления своей деятельности и, на данный момент, просуществовала уже 150 лет. Даже не смотря на кризис начала 10-х годов и фактическое банкротство мобильного направления, компания существует до сих пор, занимаясь как телекоммуникационным оборудованием, так и разрабатывая камеры виртуальной реальности.
Тяжелее всего приходится в этом плане странам полупериферии: с одной стороны, они постоянно борются за то, чтобы не скатиться на периферию миросистемы, с другой стороны – приходится принимать меры в погоне за странами ядра, при этом испытывая их постоянное давление. В-третьих – полупериферии конкурируют прежде всего друг с другом: т.к. на самом деле таких стран не много, и шанс, что новая производственная база из стран ядра, которая там некогда была ведущей, попадёт именно к ним, не столь велика, а следовательно, конкуренция на этом рынке миросистемы – высокая.
Рост мироэкономики постепенно приводит к росту занятости населения, а вместе с тем – к росту зарплат и в целом – к общему росту благосостояния. Однако в какой-то момент конкуренция достигает своего предела: количество фирм резко вырастает, объём произведённой продукции превосходит спрос на неё, в результате ценовой конкуренции падает уровень прибыли, что приводит к необходимости сокращения производства. Сначала возникает застой, а потом – спад.
Процесс образования квазимонополий приходится на подъём мироэкономики, а распад – на период спада. Всё это можно изобразить на волнистой кривой. Такие периоды исследовал другой, видный отечественный экономист – Кондратьев в своих «циклах». Каждый такой цикл длится около полувека. Когда мироэкономика вступает в фазу спада, в странах центра растёт безработица, и снижается спрос. Можно, конечно, увеличить зарплату тем, кто остался, но в мировом масштабе гораздо проще переместить производства в страны периферии, где стоимость рабочей силы гораздо ниже.
Домохозяйства.
Капиталистическая миросистема нуждается в работниках, которые могли бы обеспечивать своим трудом выгодную прибавочную стоимость. Этих рабочих часто именуют пролетариями, т.е. работниками, у которых нет ничего, кроме своей рабочей силы, которую они и продают. Валлерстайн оспаривает этот тезис: пролетарии не живут в абсолютной изоляции. Чаще всего, они объединены в домохозяйства. Именно домохозяйства у Валлерстайна таким образом выступают в качестве базовой единицы труда. Домохозяйства, как может показаться на первом плане, состоят не только из членов семьи, но шире – это и круг ближайших родственников, знакомых, можно сказать, связей, поддерживающие друг друга экономически.
Доход домохозяйств состоит из 5-ти видов:
1. Заработная плата, т.е. доход от продажи рабочей силы. Он в свою очередь может быть регулярным и периодическим, а также сдельным или повременным. Но в любом случае «работодатели почти никогда не обеспечивают доход своим работникам на всю жизнь».
2. Натуральное хозяйство. Это не только работа на приусадебном участке или даче, но и уборка дома, сборка мебели. Даже отправка письма по электронной почте, - ведь раньше этим занимались отдельные работники – секретари.
3. Мелкое товарное производство. Произведённый внутри домохозяйства продукт продают на рынке. В бедных странах это действительные товары, в богатых – как правило услуги, именуемые модным словом «фриланс», а также мелкая розничная торговля, например, перепродажа купленных с Али вещей в соцсетях или электронных торговых площадках.
4. Рента. Этот доход возможен только при условии наличия прав собственности. Например, сдача квартиры или комнаты. Но может быть и платой за проезд по частному мосту. Или, что гораздо чаще, сдача в аренду средств производства или личного транспорта.
5. Трансферные (придаточные) выплаты. Они поступают от близких домохозяйству лиц чаще, чем от государства (пособия, страховки). Прежде всего это подарки и ссуды от родственников, друзей и знакомых членов домохозяйства, просто так или на праздники. Сюда же относится и наследство. Такие выплаты как правило скрашивают быт и помогают в разрешении насущных вопросов.
«В реальной жизни почти все домохозяйства получают доходы от всех пяти видов», - пишет Валлерстайн. Конечно, доходы различают в зависимости от ядра-периферии. В целом автор выделяет 2 вида домохозяйств:
- Пролетарское, где более 50% основного дохода - это заработная плата. Преобладания подобного типа домохозяйств не выгодно работодателю: у работника есть «максимальный минимум», без которого не выжить. Следовательно работники в случае финансовых проблем будут оказывать давление на работодателя.
- Полупролетарское, где менее 50% основного дохода - это заработная плата. Преобладания подобного типа домохозяйств работодателю выгодно: можно платить работнику минимально, т.к. всё равно домохозяйство выживет.*
* - «На самом же деле происходит следующее: позволяя работодателю платить зарплату ниже минимального уровня, более высокооплачиваемые члены домохозяйства фактически увеличивают прибавочную стоимость, которую работодатель получает от труда человека с маленькой зарплатой».
Получается, работодателям выгоднее нанимать представителей полупролетарских хозяйств, но на практике получается иначе: полупролетарии стараются скрыть свой статус для получения большей зарплаты. А предпринимателям необходимо как можно дольше поддерживать спрос на рынке.
Домохозяйства таким образом предстают в качестве классов миросистемы. Не отдельные личности, но домохозяйства, как правило, относятся к тем или иным классам. Конечно, отдельные члены домохозяйств могут сменить классовый статус, но для этого им сначала придётся сменить домохозяйство. Отдельные представители домохозяйств, в свою очередь, могут принадлежать к той или иной статусной группе, иначе — идентичности. Статусных групп очень много: языковые группы, этносы, религии, субкультуры. В последнее время всё большее значение приобретает такая идентичность, как сексуальная ориентация. В целом, количество статусных групп и их роль в миросистеме продолжает неуклонно расти.
«Домохозяйство – это прежде всего социализирующее агентство миросистемы». Именно поэтому домохозяйства должны принадлежать к определённому классу или идентичности: так проще преодолевать центробежные силы и сохранить единство. Хотя это не отменяет неравенства внутри домохозяйств. Интересно, что государство рассчитывает на системную социализацию, с принятием всех принятых норм, однако, зачастую домохозяйства социализируют своих членов в антисистемном духе, обучая возможностям обходить систему. В конечном итоге, это оказывается полезно всем: выход антисистемной энергии происходит внутри домохозяйств, тем самым сохраняется статус-кво. Государство же, в свою очередь, оказывает самое большое влияние на домохозяйства через законы, выдачу / удержание благ, а также с помощью пропаганды официальных СМИ.
Универсализм и дискриминация.
Последним аспектом, на котором мы остановимся – это диалектика идеологий универсализма и дискриминации. Т.к. взаимоотношения внутри миросистемы сложные – происходит постоянное взаимодействие фирм, государств, домохозяйств и прочих субъектов системы, то для её работы и сбалансированности должны существовать какие-то общие принципы. Таких принципов Валлерстайн выделяет два:
1. Универсализм (или меритократия), - принцип, означающий, что общие правила едины для всех, тогда всё будет работать правильно. Для фирм, например, это распределение должностей в зависимости от способностей – классификации сотрудника. Внутри домохозяйства, например, - брак по любви. На уровне государства – равенство всех перед законом. Данная идеология в мире воспринимается как позитивная.
2. Антиуниверсализм (или дискриминация), - принцип неприятия чужого. Данный принцип воспринимается негативно, но часто встречается как «норма» миросистемы.
Оба принципа взаимно сосуществуют в нашем мире. Первый более свойственен для кадрового состава миросистемы, «который составляют люди, занимающие ведущие и контролирующие посты в различных учреждениях, т.е. находятся между теми, кто на вершине власти и богатства и подавляющим большинством рабочей силы». Чем сильнее государство, тем больше данная прослойка. Техники, специалисты, учёные, - все они в соответствии с идеологией универсализма, должны лучше справляться с поддержанием работоспособности миросистемы. «Универсализм заставляет их чувствовать, что они заслужили то, что имеют». Антиуниверсализм же «определяет место труда, власти и привилегий в современной миросистеме. Его нормы оправдывают положение нижестоящих слоёв, закрепляют это положение и умудряются сделать его даже приятным для тех, кто его занимает». В конце концов, их преподносят как «некие извечные истины, не подверженные никаким социальным изменениям». Этот парадокс – одновременное существование и распространение принципов универсализма и антиуниверсализма является основополагающей чертой структуры миросистемы.
Международные отношения.
Как же появились национальные государства, колонии и международная система в целом? Примерно со времени зарождения современной миросистемы появились и современные – суверенные государства, которые имеют самостоятельную государственную власть. Взаимодействуя друг с другом, они образуют межгосударственную систему отношений. Институционально такая система отношений закрепилась в Европе в 1648 году – знаменитый Вестфальский мирный договор: с того момента активно развивается международное право, регулирующее межгосударственные отношения. Новые абсолютные монархии стремились к максимальной централизации, для чего они создавали гражданскую и военную бюрократию. «Но решающим моментом для усиления монархии стало право налогообложения, причём не менее важно и то, что теперь на службе у монарха было достаточно служащих, чтобы эти налоги собирать».
Интересно размышляет Валлерстайн и о власти абсолютных монархов. Их абсолютная власть – это не всесильность, как может показаться, а «внезаконность». «Реальная власть – это возможность претворять в жизнь свои решения» … не обращая внимания ни на какие законы. Итак, государства – это монархия, бюрократический аппарат и… границы. Ведь нужно очертить границы распространения собственного суверенитета от остальных. Тут возникают взаимные претензии и конфликты за передел этих самых границ. Границы соседей можно, конечно, не уважать, но они обязательно должны быть признаны другими. Взаимное признание – основа межгосударственной системы. В конце концов взаимное признание – более дешёвая стратегия поведения, нежели постоянная война. Если государство не признано, хоть и контролирует свою территорию – оно в опасности. Правда, большинство государств сегодня взаимно признаны. Другое дело – если какое-то государство признано только одним или несколькими государствами-патронами. Таких мало, но они есть и сегодня – Косово, ДНР/ЛНР, Абхазия и Южная Осетия, Карабах, Северный Кипр… Еще сложнее, если многие государства признают государство, но также многие и не признают. Такое бывает в результате отделений и революционных перемен, как, например, было с СССР или КНР в первые годы их существования после кровопролитных гражданских войн.
Принцип взаимного признания действует и внутри страны. Центр и регионы должны признавать друг друга, в противном случае, это чревато возникновением гражданской войны или сепаратизма. Но и в этом случае развод сторон не всегда может стать решением: распад Югославии и СССР не разрешил многие проблемы границ и автономий, споры ведутся по сей день.
Роль государства в экономике.
Вся политическая борьба – внутри страны и вне её рамок – ведётся вокруг суверенитета. С точки зрения же бизнеса, в современной капиталистической мироэкономике у государства выделяется 7 важнейших контролирующих функций:
1. Правила пересечения границ для товаров, (препятствия и поддержка: пошлины, квоты субсидии), капитала и рабочей силы (проблема миграции)
2. Права собственности (установка правил игры для накопления капитала)
3. Правила найма рабочей силы и оплаты труда (МРОТ, условия и время работы, гарантии, правила найма и увольнения. В этом вопросе предприниматели хотят меньше всего вмешательства государства. Трудящиеся – больше)
4. Какие издержки ложатся на бизнес и их объём (проблемы экологии, истощения ресурсов и организации инфраструктуры)
5. Определение границ монополизма (их пределы и широта конкуренции)
6. Налогообложение (границы и размеры налогов, их целевое использование)
7. Внешнее политическое влияние (как работают фирмы: напрямую, как местные, пуская в дело взятки, давление и обмен любезностями, или опосредованно, через государство)
Существует миф о том, что бизнес всегда выступает за «невмешательство» государства, но на самом деле «им вовсе не хочется, чтоб его применяли на деле, по крайней мере не полностью».
Какие же государства на международной арене более сильные, а какие – более слабые? Валлерстайн определяет силу госвласти не через голую силу или законность, а через фактор исполнения решений – там, где решения исполняются, т.е. где бюрократия работает слаженнее, особенно в том, что касается сбора налогов, то государство и сильнее. Как правило, это относится к странам ядра. Периферийные же государства плохи для накопления капитала – их государственная монополия на силу постоянно оспаривается различными мафиозными структурами, а бюрократия, как правило, слаба. В этом плане хороший пример – современная Украина, где после государственного переворота идёт массовый отток капитала и рабочей силы, страна потеряла часть своей территории, а различные кланы и олигархические группировки используют националистические парамилитарные группы для давления на власть. Государства, конечно, пытаются свести на нет мафиозные группы, например, с помощью конструирования «нации». Нация сама по себе – это миф, социальный конструкт, создаваемый государством. Насаждаемый с помощью школы, армии и национальных праздников, национализм обладает, пусть небольшой, но цементирующим эффектом, к которому прибегают как богатые, так и бедные страны.
Итак, как же происходит взаимодействие между бедными и богатыми странами на международной арене? Сильные давят на слабых в следующих плоскостях: требуют большей свободы и открытости для своих товаров, в противном случае угрожают санкциями, а то и вовсе прибегают к смене режима на более сговорчивый. Также прибегают и к навязыванию идеологической настройки: через язык, образование, СМИ. Слабые страны периферии вынуждены либо подчиняться, либо покупать защиту у других сильных стран полупериферии или центра. Самые слабые в этом смысле – колонии: ими управляют напрямую из ядра, навязывают предпочтения в сфере производства, подчёркивая неполноценность местных туземцев, местами доходя до откровенного расизма. Отношения же между сильными странами ядра при этом можно охарактеризовать, как «жёсткая конкуренция». Однако при этом всем выгодна миросистема в целом: напомним, что это всё равно дешевле, чем война и её последствия, главное, чтобы количество новых, сильных игроков на мировой арене не увеличивалось, за чем страны ядра пристально следят.
Геокультура миросистемы.
Ещё одно важное явление, разбираемое Валлерстайном – создание геокультуры миросистемы. Мы помним, что Французская революция привнесла 2 новых изменения в систему: политические изменения стали нормой, а власть и суверенитет перешли в руки народа. Однако, в понятие народа, т.е. граждан, были включены далеко не все. Поиском решения проблемы включения всех в гражданство, по мнению Валлерстайна, занимались 3 направления:
1. Идеологии (консервативная, либеральная, радикальная)
2. Антисистемные движения (рабочее, женское, этническое)
3. Социальные науки
Идеологии.
Эти три направления в совокупности и составляют геокультуру миросистемы. Рассмотрим их подробнее. Начнём с идеологий. Первой появился консерватизм, который стал выражать чаяния тех слоёв общества, которые потеряли свою власть и влияние в результате революции. По своей сути консерватизм – реакция, контрреволюция. Консерваторы считали, что социальны порядок не может быть бесконечно податливым, общественную систему невозможно улучшать бесконечно, а политическое вмешательство граждан не ускоряет перемены. Следовательно, любые недостатки системы несут всё равно меньше бедствий, чем какие бы то ни было перемены. Примером таких бедствий для консерваторов служил революционный террор во Франции. А поскольку все не могут быть гражданами априори – ведь все люди очень разные, консерваторы опирались на традиционный иерархический общественный уклад, в основе которого, - вертикальное подчинение: семья, община, начальство и т.п. В конце концов, революционный террор сменился империалистической диктатурой Наполеона, а после – восстановлением на троне Бурбонов. Казалось бы, консерваторы оказались правы, но история геокультуры только начиналась…
Второй идеологией появился либерализм. Для либерализма перемены – не просто норма, а условие для движения к нормальному обществу. Традиционные иерархии они считали не просто несостоятельными, но даже незаконными. Однако, стремясь избежать нового террора и ассоциаций себя с палачами революции, либералы выбрали за основу идеологию равных возможностей, из которых произрастают естественные иерархии, в противовес – наследственным. А поскольку после революции перемены стали нормой, вставал вопрос о скорости этих перемен. Если консерваторы были сторонниками медленных изменений, то либералы были скорее за среднюю скорость перемен. Двигателем же этих перемен, по мнению либералов, должны были быть специалисты, а гражданами – все образованные люди. Причём под образованием подразумевалась чистая наука, как тогда считалось, являвшаяся двигателем технического и нравственного прогресса, что и было наивысшим благом. Таким образом, к середине 19 века складывается двуидеологическая система: Партия Порядка – консерваторы, и Партия Движения – либералы. Весь 19 век прошёл в основном под знаменем противостояния либерализма и консерватизма, однако уже в 1848 году появляется новая, третья идеология – радикалы (или демократы, или социалисты). Недовольные скоростью перемен, по началу радикалы составляют левое крыло либеральных партий. Но в 1848 году разразились новые революции по всей Европе: крупные восстания в городах и «весна народов» на окраинах. Эти революции удалось погасить, но они не только напугали правящие либеральные или консервативные круги, но и заставили их поменять свои взгляды.
С середины 19 века и до начала Первой Мировой Войны политические идеологии развиваются и меняются: так, консерваторы становятся более просвещёнными и больше идут на уступки, принимая необходимые перемены и реформы. В противном случае, стремление держать всё и всех жёсткой рукой только больше раскачивает систему. Радикалы же определяются в собственную партию, переходя от тактики спонтанных восстаний к организации своих структур и планомерной подготовки к взятию власти. Либералы же оказываются Партией Центра и занимаются выработкой собственной программы, реализовывать которую должны образованные специалисты. Эта программа базируется на 3 принципах французской революции:
- Свобода, - т.е. расширение избирательного права и доступа к образованию
- Равенство, - т.е. справедливая рабочая среда и социальное обеспечение
- Братство, - т.е. создание единой нации
Либеральная идеология, таким образом, становится определяющей в геокультуре: она не только распространяется по Европе, но и признаётся радикалами как прогрессивная, а некоторые консервативные правительства так и сами приступают к её реализации: Дизраэли в Англии расширяет избирательное право, Наполеон III во Франции разрешает профсоюзы, а при Бисмарке в Германии формируются зачатки социального государства.
В то же самое время идёт развитие национализма: идеологии исключительности, отличия одних от всех остальных. Как мы помним, базируется национализм на трёх китах: школе, которая даёт всем одинаковое и базовое образования для исполнения минимальных гражданских функций, а также единый язык. Армия – прививает враждебность к ближайшим соседям, а также расизм в отношении колониальных народов. Европа видит в то время себя в качестве центра цивилизации. Национальные праздники - призваны объединить граждан в общем патриотическом порыве, основанном на героических страницах прошлого. Память предков призывается на службу потомкам и активно эксплуатируется властью.
Наступает век империализма: национализм оказался как ни как кстати, сглаживая классовые противоречия. Начинается Мировая Война. В которой и консерваторы, и либералы, и даже радикалы – в то время представленные социал-демократическими и социалистическими партиями, поддерживают свои правительства в войне. Казалось бы, консерваторы снова оказались правы, но развитие геокультуры на этом не остановилось…
Антисистемные движения.
Если 19 и часть 20 века можно назвать веком либерализма, то большая часть 20 века – это всё-таки доминирование геокультуры радикалов. И тут мы плавно переходим к другой составной части геокультуры – антисистемным движениям. Самое крупное движение — это, конечно, рабочее или пролетарское. Октябрьская Революция 1917 года в России приводит к власти рабочее движение впервые в истории. В остальных же странах нарастает и развивается классовая борьба, в основе которой – рабочие, объединённые в профсоюзы и социалистические партии различной радикальности. Помимо рабочего (или, как его ещё именует Валлерстайн, социалистического) антисистемного движения, развиваются так же женское движение за свои права и различные этнические движения, ведущие национально-освободительные войны. Сам Валлерстайн описывает взаимоотношения между тремя этими антисистемными движениями, мягко говоря, как конфликтные, однако, это очень спорный тезис. На протяжении века и женское, и национально-освободительное движения были тесно связаны с рабочим движением, не смотря на многочисленные конфликты и разногласия. Основным противоречием Валлерстаин видит тот факт, что рабочее движение, зародившееся в развитых странах, представляло из себя движение белых, в меру образованных, рабочих мужчин. Соответственно, остальные группы – женщины, мигранты, представители других языков, культур, этносов и религии – не подходили под эти критерии: женщины должны были заниматься домохозяйством, а мигранты отнимали рабочие места у коренных рабочих, что провоцировало конфликты. А, следовательно, они исключались из рабочего движения и организовывали собственные. С этим тезисом можно поспорить, т.к. историческая практика показала, что чаще было как раз наоборот, в силу интернациональности социалистического движения и заложенных в них идей всеобщей социальной справедливости, женское и национально-освободительное движения часто тесно примыкали к рабочему. Но мы оставим это на совести Валлерстайна, главное, что он выделяет эти три группы, с чем в целом можно согласится.
Перед антисистемными движениями стояла проблема: какая должна быть верная тактика и стратегия. Чтобы добиться своих целей. Начинается поиск наиболее удачных стратегий в среднесрочной перспективе и поиск союзников. Основной же спор шёл вокруг тактики: меняться самим (культурная борьба) или менять институты (политическая борьба). Победителями в этом споре вышли сторонники политической борьбы за изменение системы. «Власти постоянно подавляли деятельность движений и того, и другого толка, и это лишний раз доказывало несостоятельность любых культурных форм антисистемных движений».
«Все без исключения антисистемные движения, по одиночке двигаясь параллельными курсами, в результате пришли к единому плану действий, состоявшему из двух основных шагов: с начала они решили взять власть государства в свои руки, а уж потом изменять мир/государство/общество».
Как же взять власть в свои руки? Этим вопросом весь 20 век задавались различные антисистемные движения. Прежде всего Валлерстайн выделяет реформистскую концепцию Бернштейна и революционную Ленина. Обе были испытаны на практике в 20 веке и обе, по его мнению, потерпели поражение. В конечном итоге, сегодня нет ни СССР, КНР перешёл к капитализму, а социал-демократические партии стремительно деградируют во всём мире. Можно долго размышлять, как так получилось и левое движение временно проиграло борьбу за изменение мира/государства/общества. Но мы лишь рассматриваем современную геокультуру и остановимся на том, что всё же первый пункт программы антисистемных движений был выполнен – их члены стали полноправными гражданами, их организации были признаны, многие прошли и проходят через государственные институты и по прежнему отстаивают интересы своих движений. Национально-освободительные движения большинства стран мира добились освобождения от колониального гнёта, а женщины – прав и свобод. Но в целом «никто не смог пойти дальше: используя государственный контроль, переделать общество».
Третье направление геокультуры – социальные науки, мы уже касались их. Напомним лишь, что после Французской революции «христианская идея искупления уступила место просвещенческой идее прогресса». Социальные науки оказались между естественными, занимающимися поиском истины, и гуманитарными, отвечавшими за доброе и прекрасное.
Эти науки – история, политология, социология, экономика, ориентология и антропология изучают мир через 3 разлома: прошлое и настоящее, «цивилизованный» и весь остальной мир, а также отдельные сферы: государство, общество и рынок. Такое разделение возникло в результате доминирования западной цивилизации. Какое будущее ждёт социальные науки, антисистемные движения и идеологии – покажет самое ближайшее время.
Кризис современной миросистемы.
Подводя итоги, поговорим о кризисе современной миросистемы. Любая миросистема проходит один и тот же цикл: рождается, развивается, достигает своего пика. Далее под воздействиями кризисов начинается её деградация, которая в определённый момент достигает своего дна. Происходит бифуркация, начинается поиск выхода из кризиса. А за ним наступает переходный период к новой системе.
Современная миросистема находится в кризисе уже долго и может продлиться ещё 25, а то и все 50 лет. Исток кризиса приходится на 1968 год. В его основе – кризис либерализма, распад геокультуры и подрыв основ капиталистической мироэкономики.
«Движимые постоянной жаждой наживы, капиталисты беспрестанно выискивают возможности повысить цену на свою продукцию и снизить расходы на её производство. Но производители не могут произвольно поднимать цены до любого уровня». Тому несколько причин: во-первых, это конкуренция: есть другие игроки, которые могут продавать товары дешевле (тут мы, кстати, возвращаемся к проблеме сохранения квазимонополий - олигополий). Во-вторых – это проблема эффективного спроса, уровень которого зависит от мирового распределения доходов. У покупателей банально может не оказаться денег на этот товар. И в-третьих – это эластичность спроса. Ценность такого товара может быть поставлена потребителем под сомнение. Соответственно, производители обращаются к другой стороне медали – накопление капитала теперь ведётся через сокращение издержек производства.
Существует 3 основных вида издержек:
1. Заработная плата
2. Средства производства и всё необходимое для него
3. Налоги
Эти издержки росли на протяжении всей истории миросистемы. Так, заработная плата росла по мере роста борьбы за её уровень между работником и работодателем на протяжении всего последнего столетия. Государства принимали законы о МРОТ. В целом, общее состояние экономики и уровня безработицы влияло на отчаяние работников и работодателей и на их уровень зарплат, соответственно. Работники, как правило, оказывались сильнее, с ростом профсоюзной борьбы и левого движения по всему миру: пример и угроза СССР подстёгивали социал-демократические правительства по всему миру и не только, к более справедливому и высокому распределению прибавочной стоимости. Но так происходило не всегда, да и не могло длится вечно.
Многие квазимонополии стали применять тактику «беглой фабрики», переводя свои производственные мощности в менее развитые регионы мира. К этому их подталкивало то, что производственные издержки и уровень заработной платы в этих регионах существенно ниже, хотя и сам процесс «бегства» по себе – достаточно дорог. Вместе с тем появляется проблема и с другими издержками: компенсационными, операционными, коррупционными и инфраструктурными.
«Попеременно на первый план выходят то компенсационные, то операционные издержки. В период экономического роста (Кондратьевская фаза А) предприниматели задумываются прежде всего об операционных издержках; значение же компенсационных расходов возрастает, когда экономика идёт на спад (Кондратьевская фаза Б). И всё же закономерно встаёт вопрос: почему вообще в мире существуют районы с более низкой оплатой труда?». Валлерстайн видит ответ в том, что большинство населения периферии в целом – крестьянское, с крайне низкими доходами домохозяйств. Эти домохозяйства или их члены перебираются в городскую среду для увеличения доходов. «Беглые фабрики» как раз сулят им такие доходы: большие, чем в крестьянской местности периферии, но существенно меньшие, чем в странах ядра. Все оказываются в выгоде, казалось бы. Однако, так не может продолжаться вечно: постепенно крестьянское население Земли сокращается, а запросы городского населения увеличиваются, хотя бы и спустя несколько поколений. Всё это приводит к новому запуску витка «беглой фабрики», но когда-то такая тактика уже не может не сработать: все уголки мира будут заняты, «фабрикам будет некуда бежать, производителям по всему миру уже не удастся сдержать рост расходов на вознаграждение своих наёмных работников». Эта первая глобальная проблема, с которой столкнётся миросистема в ближайшее время.
Помимо роста уровня вознаграждения, есть и другие проблемы – производственные издержки. Если с оборудованием и ресурсами в целом всё понятно – их закупают по всему миру по рыночной цене, никуда не деться, без этих важных компонентов не работает ни одно производство. То вот со скрытыми – утилизацией отходов, возобновлением ресурсов и созданием инфраструктуры – не всё так просто. Предприниматели стремятся избежать этих скрытых, на первый взгляд, но очень важных издержек, за счёт чего снизить свои собственные расходы, мешающие бесконечно копить капитал.
Если мы говорим об утилизации, то для производителя проще всего выбросить все издержки «в чистое поле» или открытый океан, нежели заниматься переработкой. Это приводит к гибели экосистемы. Истощение запасов сырья при отсутствии альтернатив, приводит к тому, что ресурсы не возобновляются. Самый яркий пример – истощение запасов древесины в мире. Эти проблемы будоражат умы людей повсюду. Появилось новое движение – экологическое, оно борется за то, чтобы вернуть эти издержки предприятиям, а государства заставить следить за исполнением переработки и возобновления ресурсов. Ещё одна проблема – инфраструктурная. Сбегая в страны периферии, производители сталкиваются с бедной инфраструктурой этих стран или её отсутствием: учреждения, сооружения, дороги, транспорт, коммуникации, безопасность, водоснабжение и прочее, - всё это также производителям выгодно перекинуть на плечи правительств периферийных стран, нежели налаживать всё самостоятельно с нуля.
Все вышеперечисленные издержки, как правило, ложатся налоговым бременем на всех граждан совокупно, т.к. утилизацией, возобновлением ресурсов и созданием инфраструктуры, вместо предпринимателей, занимается государство. Помимо этого, налоги сами по себе являются издержкой для производителей: они хотят платить как можно меньше налогов, что им как правило позволяют делать в периферийных странах (коррупционные издержки на решение этого вопроса оказываются существенно меньше). Налоги же требуются государствам для решения двух важных задач: содержание госаппарата и социальной сферы (образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение). И чем больше эти налоги, особенно с предприятий, тем лучше. Таким образом, борьба за решение проблем издержек, прежде всего, компенсационных, операционных и налоговых, определит лицо будущей миросистемы.
Если смотреть на картину в целом, то за 500 лет нынешней миросистемы, а в особенности за последние 50 лет, все производственные издержки, как и само производство, выросли в разы. Мы помним, что при этом увеличился и рост влияния антисистемных движений, многие из которых вели свою борьбу или уже получили государственную власть. После Второй Мировой Войны наступает эпоха, которую Валлерстайн именует «временем великого оптимизма». Коммунисты, социал-демократы, национально-освободительные и популистские движения приходят к власти по всему миру. «Никогда раньше у человечества не было такой уверенности в том, что все в современной миросистеме в порядке: это чувство не только воодушевляло, но и стабилизировало общество». Однако постепенно росло и разочарование: период преобразований, о котором мечтали сторонники перемен, оказался слишком длинным. Рост разрыва между центром и периферией не только не уменьшился, а стал увеличиваться в разы. Энтузиазм масс постепенно начал снижаться. Пик разочарований пришёлся на 1968 год. «Во-первых, остро чувствовалось неприятие власти США как гегемона и одновременно недовольство Советским Союзом, который, вроде будучи антагонистом Соединённых Штатов, на самом деле только поддерживал созданный штатами миропорядок. А во-вторых, традиционные антисистемные движения не выполнили своих обещаний, придя к власти». Тезис, конечно, спорный, но в целом, с ним можно согласиться.
«Долгая уверенность и надежда на эволюционный прогресс сменилась страхом, что миросистему переделать невозможно». Капиталистическая мироэкономика лишается политической и культурной поддержки снизу, уходит «оптимизм угнетённых», - и это в тот момент, когда система вступает в фазу Б, перед капиталистами встаёт проблема «сжатия» прибыли. Правые и левые отныне резко радикализируются и начинают бороться за изменение системы. Казалось бы, после 1968 года закрепляются левые ценности, такие как равенство рас и полов, а также поднимает новую проблему – сексуальной идентичности. Всё так, борьба за равноправие по этим вопросам до сих пор стоит на политической повестке, но что гораздо важнее – это контрнаступление правых сил, для решения проблемы «сжатия» прибыли и их культурная контрреволюция. Новые правые правительства приняли решение радикально избавится от всех видов издержек: снизить уровень зарплат, налогов с расходами на социальную сферу и возобновления сырья. На смену идей всеобщего развития пришла концепция «глобализации», которая ставила во главу угла открытие границ для движения товаров и капитала, но не рабочей силы. Это то, что мы сегодня знаем как неолиберализм или «Вашингтонский консенсус», проводниками которых стали правительства Тэтчер и Рейгана. Теория глобализации теперь развивается на Всемирном экономическом форуме в Давосе, а в жизнь её притворяют МВФ и ВТО. Для поиска новой прибыли капитал привлекает финансовые спекуляции, а также открывшиеся рынки новых стран, прежде всего тех, которые состояли в бывшем соцлагере.
Тем временем левые силы всё больше отходят от предвыборных или иных политических баталий, особенно после того, как гегемония США закрепилась, - после развала СССР, левые объединяются в движение движений – Всемирный Социальный Форум, где обсуждают иные альтернативы современной миросистемы. Их главный лозунг – «Мир может быть другим!». Однако подобное организационное влияние на миросистему крайне невелико. Тем временен растёт насилие, особенно после террористической атаки 2001 года в Америке, США переходят в контрнаступление не только на завоевания революции 1968 года, но и на основы сложившегося после 1945 года миропорядка.
Ситуацию, складывающуюся в миросистеме, можно описать как хаотическую. Во всех секторах миросистемы наблюдаются резкие колебания. «Мироэкономика находится под сильным спекулятивным гнётом, неподвластным основным финансовым учреждениям и контролирующим органам, например, центральным банкам. Растёт насилие, но усилий и возможностей власти недостаточно, чтобы решительно покончить с этим насилием. Значение моральных принципов, которые традиционно прививали своему народу государство и церковь, практически сошло на нет».
Но система в целом не отказывается действовать по-старому, по привычному. Вместе с тем, большинство людей сохраняют обыденную, знакомую для себя жизнь, пытаясь приспособится к происходящим изменениям. Однако в условиях системного кризиса, проку от такого среднесрочного приспособленчества мало. Некоторые предпочтут двигаться по пути изменения, выбирая между сторонниками неолиберального мейнстрима и левой альтернативы. Эта борьба разворачивается на наших глазах, сама борьба при этом непрозрачна, а её результаты – непредсказуемы.
Говоря о свободе, необходимо различать свободу большинства и меньшинства. Свобода большинства – это не только выборы. Это и активное вовлечение большинства, предоставление доступа к информации, в конце концов – наличие механизмов трансляции взглядов большинства во взгляды большинства в законодательных органах. Ни одно современное государство не отвечает сегодня этим требованиям. Перейдём к свободе меньшинства – это право отдельных лиц или групп действовать, как им вздумается в тех областях, на которые не распространяется право большинства навязывать всем одни и те же правила игры. Если подытожить, то за права большинства в 20 веке выступали преимущественно традиционные антисистемные движения, а за права меньшинств – новые, революционеры 1968 года. Но, в конечном итоге, сегодня борьба ведётся между теми, кто выступает за расширение как прав большинства, так и меньшинства, в то время как противоположный лагерь выступает за ограничение тех или иных свобод под предлогом ложного выбора между одной из свобод.
Концепцию же равенства часто противопоставляют свободе. Говоря о том, что свобода подразумевает неравенство, особенно касаемо финансов. Однако если люди материально неравны, то они и не имеют равного веса при определении предпочтений большинства, т.е. часть общества остаётся несвободной. То же самое касается и уважение прав меньшинств, которые оказываются несвободны, если не будут равны со всеми. Только равный социально и экономически будут на одном уровне и политически. Соответственно, по проблеме равенства борьба при перестройке миросистемы будет вестись между теми, кто выступает за иерархичные структуры, не важно, врождённые или естественные, и теми, кто выступает за пусть и относительно, но всё же демократическую систему. «Одна из величайших заслуг нашей теперешней системы состоит в том, что хотя она и не сумела решить эти вопросы, но подняла их и вынесла на всенародное обсуждение».
Переход от одной системы к другой всегда сопровождается противостоянием, сопровождается сомнениями и вопросами о структурах знания. Мы должны прежде всего понять, что происходит вокруг нас, а потом принимать решение, куда же нам всё-таки двигаться. И сделать правильный и осознанный выбор. Перед нами стоят разные задачи: интеллектуального, морального и политического плана. Они разные, но связаны друг с другом. Никому не удастся избежать участи в разрешении этих вопросов. Вы, конечно, можете ими и не заниматься, но это лишь означает, что за вас ими занялся кто-то другой.
«Но, решив их, мы, все вместе и каждый в отдельности, сможем создать или по крайней мере принять участие в создании чего-то такого, что, возможно, позволит нам гораздо лучше реализовывать наши возможности».
Текст:
- Евгений Валиков
- Святослав Орлов
Редакция:
- Анастасия Паншина
Подписывайтесь на нас в ВК, YouTube, FB, Telegram, RuTube, Дзен
Поддержать канал:
WebMoney: Z680497494171
PayPal: decimation.channel@gmail.com
ЮМани (Яндекс.деньги): 4100110500905753
Patreon: patreon.com/decimation
Boosty: boosty.to/decimation
Sponsr: sponsr.ru/decimation
Сбер: 5469 5500 4180 2312