Всех злила «упертость» Инки, это в детстве, а во взрослом возрасте – «некоммуникабельность» Инны Владимировны. Всё ей надо делать по-своему, против всего бороться, с начальством вступать в споры (в школьные годы в этой категории выступали учителя), с авторитетами из коллектива не считаться и, что называется, нарываться на неприятности. Ну что делать - чувства самосохранения нет у человека, не умеет идти на компромисс, нет навыков жизни в команде.
Нет, командные игры в детстве Инка обожала, только в них и чувствовала себя по-настоящему счастливой: побегать по двору с мячом, на великах наперегонки, да, просто – поноситься в ребячьей стае. Всякие «сломанные телефоны», «фанты», «ножички» и «банки», лапта и «тепло-холодно»… Да мало ли дворовых игр в 70-80-е годы было и во всех Инка хотела участвовать. Успевала, правда, и хорошо учиться.
Так же горячо ей нравилось дружить. Подруги с детства и до старости были на одно лицо: коммуникабельные, ласковые и…. лукавые. Поссорится Инка на горке из-за санок с подружкой и сразу же все на нее ополчаются. Могут и побить, с горки сбросить. И первая подножку сделает подруга. Никогда и никто на сторону Инки не становился. «Предательство» подружки прощалось на следующий день и Инку опять с ней «не разлить водой». Потому что при её занозистости и интровертности особенно нужна была эта ласковая лукавая дружба, легкий характер, открытость подруги.
Проблемы взрослой Инны очень походили на беды девчонки. Взрослела она долго, а подруги пришли те же, что и в детстве - ласковые и дипломатичные, и так же больно бьющие, если она слишком зарывалась. А когда «слишком», когда «не слишком» Инна не понимала: лишена была главного закона «общежития» - умения идти на этот самый компромисс.
К пенсионному возрасту она подошла, к счастью или к несчастью, все-таки вполне взрослым человеком. В своем противостоянии со всеми Инна Владимировна закостенела, а поскольку старость вообще привлекательности не добавляет, и внешней, в том числе, раздражение она стала вызывать ну буквально у всех, а желания дружить – ни у кого. Потому что и в общении она стала еще неприятнее: много раз битая она стала бояться. Выражение лица у нее часто заранее, еще перед началом важного разговора принимало самоуверенное, иногда и агрессивное выражение, иногда, наоборот, слишком заискивающее. Общались с ней неохотно и с опаской.
Мечтает сейчас Инна уйти поскорее на пенсию, сбежать с поля боя в тихую обитель, к рукоделию, к домашним хлопотам, к независимости, к «мой дом – моя крепость».
А есть ли у вас в окружении такой ёжик Инна, этакая агрессивная жертва? Участвуете ли вы в ее «воспитании» в духе уважения к требованиям коллектива?