Когда еще не было папарацци, знаменитости ушедших веков сами придумывали себе образ и воплощали его с помощью распускаемых слухов и портретов известных мастеров, чьё творчество было хорошо известно современникам и могло повлиять на "имидж" той или иной светской персоны. "Наше всё" русской словесности Александр Сергеевич Пушкин не был исключением. Гениальный поэт был личностью артистической, что можно увидеть на его прижизненных изображениях. Другое дело, что перед разными мастерами он представал в разных образах...
В 1827 году было создано два самых известных прижизненных портрета Александра Сергеевича Пушкина, которые заложили совершенно разные типы изображений поэта. Автором одного был известный живописец-романтик Орест Кипренский, автором другого – знаменитый московский портретист Василий Тропинин. Благодаря копиям и фотографиям оба портрета очень известны широкой публике, кроме того, изображая гения русской словесности, художники последующих столетий брали за основу именно эти образы. О портрете работы Кипренского известно мало. Судьба тропининского портрета полна приключений, а история его создания имеет несколько версий.
Портреты, которые писал Василий Андреевич Тропинин, очень нравились москвичам непринужденностью изображения, полного «московским» духом. Тропинин нашел для радушных, хлебосольных жителей древней столицы, «людей нараспашку» особую форму выражения их мироощущения – домашний портрет, зачастую изображающий модель в халате. «Из рассказов С.А. Соболевского», записанных Н. Бергом, известно, что московский друг Пушкина, библиофил и автор едких эпиграмм Сергей Соболевский, после возвращения поэта из ссылки заказал Тропинину портрет, который был написан в первые месяцы 1827 года. Будучи недовольным «приглаженными и припомаженными портретами Пушкина, которые тогда появлялись», Соболевский захотел сохранить изображение своего друга таким, как он есть, каким он бывал чаще: «в домашнем халате, растрепанного, с заветным мистическим перстнем на большом пальце одной руки», поэтому и обратился к Тропинину.
Вероятно, формулировка мотива Соболевского, была придумана им позднее, когда иконография поэта была более полной, так как единственный существующий до 1827 года портрет поэта, созданный Жаном Вивьеном сложно назвать «приглаженным и припомаженным». Однако в сравнении с портретом Пушкина работы Кипренского, контраст между образами – сдержанным и возвышенным у Кипренского и взволнованным и человечным у Тропинина – проявляется яснее, что и могло побудить Соболевского на известные уже нам слова.
Вторая версия появления портрета приводится в работах современника Тропинина и его первого биографа академика Императорской Академии Художеств профессора Н.А. Рамазанова. Согласно ей, заказчиком портрета стал сам Александр Сергеевич. Он хотел сделать подарок своему другу Соболевскому, в доме которого Тропинин и написал маленький этюд. Готовый портрет Пушкин преподнес в качестве сюрприза. Соболевский отдал его для копирования их общей знакомой Авдотье Елагиной, чтобы иметь уменьшенную копию для путешествий. Уезжая за границу в 1828 году, Соболевский оставил Авдотье Петровне все самое ценное: библиотеку и тропининский портрет. По возвращении он нашел «в великолепной раме скверную копию» с портрета.
Если придерживаться версии Соболевского, то у него с самого начала была именно копия – злую шутку с ним сыграл один бедный живописец Смирнов, взявшийся доставить ему от Тропинина заказанный портрет. Именно у Смирнова и хранился оригинал вплоть до его смерти, после которой тропининский портрет вместе с остальным имуществом был продан с аукциона и попал к известному меняле Волкову. Как бы то ни было, но в середине 1850-х годов подлинный портрет был куплен в меняльной лавке директором московского архива Министерства иностранных дел М.А. Оболенским. Он был племянником графа Ираклия Моркова, чьим крепостным долгие годы был художник, поэтому руку Тропинина Михаил Андреевич знал хорошо – он и сам неоднократно становился моделью живописца.
Тропинин отказывался сперва смотреть на картину – не верил, что его произведение еще может найтись спустя столько лет. Когда художник увидел свою работу, портрет был запыленным и попортившимся. Но поправлять его Василий Андреевич наотрез отказался. Он только почистил полотно и покрыл его свежим лаком, говоря, что «не может коснуться кистью того, что было написано в молодые годы, в присутствии самого Пушкина, под живым впечатлением от встреч и бесед с ним»… Лишь спустя много лет, в 1937 году портрет перешел в собственность Всесоюзного музея А.С. Пушкина.
В «Московском Телеграфе» в 1827 году вышла заметка по поводу завершения русским живописцем Тропининым портрета Пушкина, в которой справедливо отмечалось, что «физиогномия Пушкина столь определенная, выразительная, что всякий живописец может схватить ее, вместе с тем и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней истинное понятие. Действительно: гений пламенный, оживляющийся при каждом новом впечатлении, должен изменять выражение лица своего, которое составляет душу лица».
В этот год благодаря Пушкину стал выходить «Московский вестник». Написанный в деревне и прочитанный московским друзьям «Борис Годунов» поразил москвичей силой национальных характеров, глубиной постижения истории. Тропинин увидел в Пушкине не просто «гения, ниспосланного оживить русскую словесность», а человека, который имеет огромную значимость для России, человека, который в непростой атмосфере, сложившейся после 1825 года, своей свободой и вдохновенностью вселяет в русский народ уверенность в будущем дне. Несмотря на домашний костюм, а может быть и благодаря ему, мы видим поэта, не погруженного в себя, а открытого миру, готового к действию. Величайшая заслуга Тропинина и его мастерства заключается в том, что художник в портрете сохранил живое ощущение натуры, не уронив при этом высокий идеал.
В портретах Пушкина работы Тропинина и Кипренского мы видим два направления, сформировавшиеся в двух столицах. Обращаясь к ним, можно бесконечно сопоставлять преимущества романтизма и силу реалистического искусства в живописном представлении гения. В альбоме Московской Пушкинской выставки 1880 года говорится, что из всех портретов Александра Сергеевича Пушкина наилучшими считаются именно эти два, и люди, знавшие Пушкина лично, затрудняются, которому из них отдать предпочтение. По иронии судьбы московский портрет кисти Василия Андреевича Тропинина находится в мемориальной квартире Пушкина на Мойке, 12 в Санкт-Петербурге, а по-петербургски сдержанный образ поэта, созданный Орестом Адамовичем Кипренским, находится в Государственной Третьяковской галерее в Москве.