6 июня все, кто любит Пушкина, празднуют день его рождения. Однако далеко не всем известно, насколько разносторонней личностью было «солнце русской поэзии». Стоит взглянуть внимательнее, и перед нами окажется человек, умеющий многое, кроме сложения стихотворных строк.
«Гордиться славою предков не только можно, но и должно»
Искренняя заинтересованность Пушкина в российской истории снова и снова заставляла его обращаться к прошлому, его славным или позорным страницам. В отличие от множества современников, поэт отлично сознавал неразрывность «связи времен», и ясно видел повторение исторических ситуаций.
Юный возраст (Пушкину было всего 18 лет) не помешал ему в оде «Вольность» обличать самодержавие и призывать царей склониться «под сень надежную закона», а при неповиновении угрожать им и их потомкам смертью, а также восстанием «падших рабов».
Российский император узнал о стихах лишь три года спустя, но отреагировал жестко: тут же отправил поэта в южную ссылку под надзор полиции.
Ссыльный юноша не тратил времени понапрасну: рассорившись с одним русским царем, он начал задумываться о том, как описать другого. Именно тогда в голове поэта начал складываться замысел поэмы «Полтава» о противостоянии Петра Великого и Карла XII.
Эта эпоха перекликалась с нашествием Наполеона и его позорным бегством с русских земель. По мнению Пушкина, именно «перетерпев судеб удары, окрепла Русь» и объединился ее народ.
Чрезвычайно занимали поэта самозванцы, старающиеся занять российский престол. Вторая проблема, которой он много занимался – это дворцовые заговоры, и здесь мнение Пушкина было твердым: незаконный захват престола во все века был главной бедой российской державы.
Обе темы отражены в пьесе «Борис Годунов», посвященной временам Смуты. Обман и преступление – шаткая основа для власти – вот главная мысль пьесы. Окончив «реконструкцию» Смутного времени, Пушкин по праву гордился собой: «Я перечел ее вслух, один, бил в ладоши и кричал: ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
Интересно, что при своих вполне великодержавных воззрениях Пушкин постоянно интересовался «неудобными» страницами государственной истории, которые было не принято обсуждать публично. Вместо «Истории Петра», составление которой ему поручили, поэт долго корпел в архивах ради создания «Истории Пугачевского бунта».
Его труд не был оценен современниками, зато огромным успехом пользовалась повесть на ту же тему – «Капитанская дочка». Белинский назвал ее прозаическим подобием «Онегина», энциклопедией русской жизни времен Екатерины.
Вообще любая пушкинская проза на исторические темы, больше всего напоминает мастерски исполненные зарисовки разных эпох, где герои и окружающий их мир абсолютно живо встают перед читателем.
«Пушкинский рисунок – дитя ассоциации»
Однако поэт оставил потомкам и около двух тысяч настоящих рисунков, преимущественно портретов и беглых зарисовок. Многие из них располагались прямо на полях рукописей Пушкина, иногда иллюстрируя текст, но чаще отражая мысли и чувства поэта.
Текст оды «Вольность» он дополнил профилем Павла I, на страницах «Каменного гостя» поместил дона Гуана, ждущего под деревом темноты, чтобы пробраться в Мадрид, а для «Евгения Онегина» набросал целый эскиз, изображающий главного героя и автора на берегу Невы.
Правда, когда по эскизу была исполнена иллюстрация, она настолько не понравилась Пушкину, что он разразился в ответ грубой эпиграммой (жанр, в котором поэт был необычайно хорош):
Вот, перешедши мост Кокушкин,
Опершись жопой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостаивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости встал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой!
Но гораздо чаще, чем иллюстрации к текстам, Пушкин оставлял на полях портреты людей из своего окружения. Так на страницах рукописи «Онегина» возник точеный профиль Елизаветы Воронцовой, а рядом карикатурный портрет ее мужа – пушкинского начальника Михаила Воронцова. В женщину Пушкин был некоторое время влюблен, а на ее супруга написал одну из самых злых своих эпиграмм:
Полумилорд, полукупец,
Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.
Своих возлюбленных поэт рисовал постоянно. Зная дату написания того или иного произведения, его биографы могут заодно проследить, какой даме было в это время отдано его сердце.
Поля его произведений в разное время украсили очаровательные профили Марии Раевской, Анны Олениной, Каролины Собаньской, Амалии Ризнич и многих других прелестниц, входящих в «дон-жуанский список» Пушкина.
«Любовь одна – веселье жизни хладной»
О любвеобильности Пушкина и при его жизни ходили легенды. Если верить им, уже с 14 лет поэт регулярно наведывался к «веселым девицам», и не прекращал этих визитов, даже сделавшись женатым человеком.
Наружность его была отталкивающе-некрасивой: малый рост и африканские черты лица, казалось бы, должны были отталкивать от него женщин. Но стоит почитать отзывы современников, как становится ясно: поэт мастерски пользовался своим обаянием, и представлялся окружающим персоной весьма оригинальной.
Вера Нащокина писала: «Пушкин был шатен с сильно вьющимися волосами, голубыми глазами и необыкновенной привлекательности». А брат поэта Лев Сергеевич рассказывал, что заинтересованный кем-либо Пушкин делался «очень заманчив».
Один из наиболее богатых на любовные приключения периодов жизни Пушкина – его южная ссылка. За довольно краткий срок поэт пережил увлечения итальянкой Амалией Ризнич, гречанкой Калипсо Полихрони и другими дамами разных возрастов и национальностей.
А две возлюбленные поэта представляли собой абсолютную противоположность. Жена генерал-губернатора Новороссии Елизавета Воронцова слыла особой благонамеренной и имела безукоризненную репутацию в свете.
А Каролина Собаньская, напротив, считалась скандальной персоной, и не напрасно: разъехавшись с мужем, она стала гражданской женой Ивана Витта и полицейской агентессой.
Пушкин едва ли не одновременно страстно влюбился в обоих, писал им нежные письма и казался потерявшим голову. Дочь Воронцовой Софью даже принято считать ребенком Пушкина, но никаких доказательств этому не найдено. Однако с отъездом поэта из Одессы страсти постепенно улеглись, остались лишь стихотворные строки, посвященные каждой из возлюбленных.
Еще один роман приключился с Пушкиным в имении родственников Тригорском, где его внимание привлекла Анна Керн. Выданная совсем юной за престарелого генерала, дамочка флиртовала напропалую сразу с несколькими молодыми мужчинами, за что заслужила от поэта язвительное прозвище «вавилонской блудницы».
Сам Пушкин, по его признанию, также близко знал легкомысленную красотку, и невзирая не свое ироническое отношение, все же посвятил ей мадригал «Я помню чудное мгновенье».
Но ни одна из множества женщин, вызывавших любовь поэта, не сыграла в его судьбе настолько роковой роли, как тихая красавица, его жена, Наталья Гончарова. О ее личности и ее участии в пушкинской жизни по сей день яростно спорят все пушкинисты мира.
Была ли она неумной светской кокеткой или только наивной юной женщиной, попавшейся на чужие уловки, – мы вряд ли когда-нибудь узнаем наверняка. Так или иначе, но это именно она привела Пушкина к смертельной для него дуэли на берегу Черной речки.
«К барьеру он являлся холодным, как лед»
Возможно, Пушкин прожил бы долгую жизнь, но он с юности был отчаянным дуэлянтом. На его счету накопилось более двух десятков дуэльных вызовов, хотя состоялось из поединков всего пять или шесть, все остальные расстроились из-за примирения сторон.
Тем не менее, поэт считался отменным фехтовальщиком, а ради твердости руки при стрельбе всюду носил с собою увесистую стальную трость. По писательской привычке использовать в творчестве интересные эпизоды, в повести «Выстрел» Пушкин описал обстоятельства одной из собственных дуэлей.
В Кишиневе ему случилось стреляться с неким офицером Зубовым. К месту поединка поэт явился с кульком черешни и преспокойно поедал ее, ожидая выстрела противника. Сам же стрелять не стал, спросив, доволен ли Зубов. А когда тот кинулся к Пушкину с объятиями, холодно объявил, что «это лишнее», и удалился.
Однако, отправляя вызов Жоржу Дантесу, поэт даже не думал шутить либо допустить примирение. Кавалергард домогался его жены, вел себя так, словно вот-вот добьется взаимности, а затем на имя Пушкина прислали «патент на звание рогоносца», чего он уже совершенно не мог стерпеть.
В первый раз его уговорили отказаться от поединка, но ни брак между сестрой Натали Екатериной Гончаровой и Дантесом, ни «общественное мнение», полагавшее, что ничего предосудительного не происходит, не улучшило отношений между соперниками, и в результате повторного вызова поединок все же произошел.
Исход его общеизвестен – в результате тяжелого ранения Пушкин скончался. Рассказывают, что поэт не участвовал в поединках, не надев оберег – кольцо, которое охраняло его жизнь и лишало противника силы. Но на дуэль с Дантесом он почему-то надел перстень, подаренный ему Елизаветой Воронцовой, – на вправленном в него сердолике змеилась неизвестная надпись.
Позже выяснилось, что это был погребальный перстень, с которым хоронили караимов. Возможно, посмертное украшение сыграло свою роль в трагедии. Известно, что перед дуэлью с Дантесом Пушкин спросил жену, по ком она будет плакать, и получил простой ответ: «По том, кто будет убит».
Екатерина Кравцова