"Какая-то голая уличная девка бесстыдно расположилась между двумя франтами в галстуках и городских костюмах. У них вид школьников на каникулах, подражающих кутежам взрослых, и я тщетно пытаюсь понять, в чём же смысл этой непристойной загадки" - критик Л. Этьенн о картине Эдуарда Мане «Завтрак на траве»
В ремейке антивоенной мелодрамы Эрнста Любича ранее куда более броский провокатор Франсуа Озон обращается к весьма неудобному любовному треугольнику: немец по имени Франц умер, а француз Адриен, воевавший с Францем в Первой мировой и гулявший с ним по музеям, любуясь «Самоубийством», приезжает к скорбящим родителям Франца и его возлюбленной Анне в Германию. Черно-белая картинка местами начинает отступать, мирные цвета возвращаются, Адриен ходит купаться в озеро и потом лежит с голым торсом на траве, таская с собой не умеющую плавать Анну... Короче, от кладбища всё движется к некоторой картинной (картонной? карикатурной?) идиллии. Но вскоре выясняется, что это фильм о (спасительной) лжи - лгут здесь все, даже те, кто возможно не хотели. Постепенно совсем «Франца» уносит - некророманс-мелодрама обращается в логически обессмысленный психологический детектив о погоне за призраком любви: теперь уже Анна едет во Францию, там вдобавок ко всему выясняет, что у Адриена есть жена, Анна ходит в музей и находит под огромным «Завтраком на траве» маленькое «Самоубийство».
По-настоящему трагично всё максимально антитрагично (или глумливо - скоро ещё и Вторая мировая) и парадоксально заканчивается тем, что Анна смиренно смотрит на обретающую цвет картину «Самоубийство» и говорит, что она "дает ей силы жить". Но это лишь результат на поверхности, внутри же скачущий в слишком высоком темпе фильм невнятного постановочного стиля «Франц», будучи убитым ещё до начала действия, с самых первых минут и до конца разговаривает на языке мертвых, где неубедительное наносное драматически искусственное (черно-белая картинка, отвечающая за настоящее - основу и развитие повествования) меняется ролями с ощутимо более реальным (цветное изображение, отвечающее за всполохи романтики, ностальгии, лжи). Вяло в костюме чужого сюжета оседлав Мане (сильно импрессионизм вы здесь не прочувствуете) и стихи Верлена (сильно поэтическую взволнованность вы здесь не прочувствуете) Озон выводит наружу сущий декаданс иллюзий - но больше искусства кино, чем персонажей, которые сами оказываются сугубо искусственными и неспособными создать иллюзию. Да что же такое, снова постмодерн?