В последние месяцы Второй мировой войны, когда нацистская Германия начала рушиться, захват Берлина стал главной политической и военной наградой. Для союзников - Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза - это был шанс занять символическое место экспансионистского и геноцидного режима Гитлера.
Но была другая цель. Хотя большая часть передовых исследований и разработок Германии в области атомного оружия к этому моменту была эвакуирована за пределы города, многие из величайших научных кругов страны остались в столице или вокруг нее. Использование их опыта может быть ключом к будущему мировому господству - что-то, что и американцы и Советы стремились захватить.
Кто будет победителем и какой ценой? Когда война началась в начале 1945 года, британские и американские войска начали сближаться с Берлином с запада, а Россия приближалась с востока. Непростое партнерство союзников становилось все более напряженным: это была не просто гонка за город, а за власть в грядущем послевоенном мировом порядке. Две могущественные нации были на пороге превращения в противоборствующие сверхдержавы, чья способность «отбросить большую» привела к тому, что ставки для человечества стали выше.
Эйзенхауэр решает отказаться от Берлина
За год до этого, в начале 1944 года, американский генерал Дуайт Эйзенхауэр , верховный командующий экспедиционными силами союзников, выдвинул идею захвата столицы Германии: «Берлин - главный приз», - писал он своему британскому коллеге. Фельдмаршал Бернард Монтгомери . «У меня нет никаких сомнений в том, что мы должны сосредоточить все свои силы и ресурсы на быстром движении в Берлин». Но к концу 1944 г. быстрое советское продвижение стало ставить эту задачу под сомнение. К началу 1945 года Красная Армия находилась всего в 40 милях от Берлина. Британо-американские войска, отброшенные битвой при Арденнах в Арденнах, еще не пересекли Рейн.
В конце марта, даже когда британские и американские войска сблизились, Эйзенхауэр телеграммировал советскому премьеру Иосифу Сталину, чтобы сказать, что Берлин больше не является целью, и что американцы будут стоять на плаву у реки Эльбы. Сталин, похоже, согласился - но приказал провести массированное наступление советских войск, чтобы захватить город к 16 апреля, всего через три дня.
Но, напрямую связавшись со Сталиным, не проконсультировавшись сначала с двумя другими политическими лидерами «большой тройки», премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем и президентом США Франклином Делано Рузвельтом , Эйзенхауэр разозлил британского лидера. В серии телеграмм в конце марта Черчилль горячо возражал против решения Эйзенхауэра и призывал его продолжать.
У них были веские причины не дать советской армии первыми добраться до Берлина. Учитывая заинтересованность Сталина в расширении его коммунистической сферы влияния в Европе, вполне вероятно, что его армии защитят Вену и оттуда всю Австрию. Черчилль также беспокоился о политических последствиях, в частности о том, как Россия воспримет свою роль в военных действиях, если она захватит Берлин, и что это может означать для их будущих действий. И в довершение всего он был раздражен тем, что британская армия была переведена «в неожиданно ограниченную сферу».
Черчилль повторил эту мысль Рузвельту, написав: «Если [Советы] также возьмут Берлин, не будет ли впечатление, что они внесли огромный вклад в нашу общую победу, излишне запечатлено в их умах?»
Рузвельт умер от кровоизлияния в мозг менее чем через две недели. И Эйзенхауэр, который оставлял свои варианты открытыми даже после телеграммы Сталину, в конечном итоге решил, что победить Россию до финиша было просто слишком дорого. Генерал Омар Брэдли предупредил, что американским военным может стоить более 100 000 жизней, чтобы добраться до Берлина - цена, которую Эйзенхауэр не хотел платить за территорию, которую он в конечном итоге должен был бы уступить Советам, в соответствии с условиями послевоенного оккупация, уже разработанная «большой тройкой» на Ялтинской конференции несколькими месяцами ранее. Берлин считал его скорее престижем, чем стратегическим.
Спустя годы, общаясь с британским журналистом Алистером Кларком в конце 1960-х, Эйзенхауэр оправдал свое решение - один из многих историков считал его самым противоречивым в его карьере. Поскольку Германия уже разделена на две оккупационные зоны, «у западных союзников не было возможности захватить Берлин и остаться там», сказал он. Американской армии пришлось бы отступить на 125 миль назад в свою зону так же быстро, как закончилось сражение. «Когда были опубликованы мои последние планы, мы были примерно в 200 милях к западу от Берлина. Русские, готовые атаковать, находились в 30 милях от Берлина на востоке, но с плацдармом уже к западу от реки Одер », - сказал он. «Не было смысла пытаться нам обоим бросить силы в сторону Берлина и смешаться - две армии, которые не могли говорить на одном языке, даже не могли общаться друг с другом.
Гонка за ядерные активы
Разрешение русским первого прохода в Берлин, однако, имело и другие издержки. С сентября 1943 года сверхсекретная миссия Америки « Алсос» активно работала над раскрытием немецкого проекта в области ядерной энергии, поиском его средств и доверия к мозгу. Ученые в этой стране обнаружили ядерное деление в 1938 году и накапливали уран и другое ядерное сырье в ожидании прорыва атомной бомбы. Американские войска уже взяли под стражу ключевых итальянских ученых после падения Рима. После въезда в Берлин русские могли бы сделать то же самое в Германии.
Адольф Гитлер укрепил Берлин самого лучшего из его способности, объявив его в Festung , или крепость, в феврале 1945 года немецкая оборона оказалась столь живуча, на самом деле, что российские войска будут принимать девять дней , чтобы ворваться в город, 24 апреля 30 апреля Гитлер, спрятавшись в своем частном бункере глубоко под рейхсканцелярией, покончил жизнь самоубийством . немцы, защищавшие Берлин, сдались Советам, хотя бои между немецкими частями и Красной Армией продолжали тлететь в пригороде города.
За несколько дней до официального захвата Берлина ведущий советский генерал, который также был химиком, прибыл на бронированном транспортном средстве в замок барона Манфреда фон Арденна, известного прикладного физика и изобретателя, который разработал радиосистему Гитлера. Он вручил фон Арденну защитное письмо или «schutzbrief» - увертюру к официальной просьбе, спустя несколько дней, продолжить свои исследования по разделению изотопов в СССР. Фон Арденн, как и многие его сверстники, ухватился за эту возможность.
Другие, такие как ведущий ученый Вернер фон Браун, который скрывался в Австрии, решили сдаться американским войскам. «Мы знали, что создали новое средство ведения войны, и вопрос о том, какой нации, какой победившей нации мы были готовы доверить это наше детище, был моральным решением больше всего на свете», - сказал он прессе. «Мы чувствовали, что только предоставив такое оружие людям, которые руководствуются Библией, можно обеспечить такую гарантию миру».
В последующие месяцы тысячи немецких ученых, инженеров и техников будут собраны и завербованы этими двумя сторонами. С помощью американской операции «Скрепка» в период с 1945 по 1959 год в США было переселено более 1600 немецких научных кругов. Между тем, у СССР был собственный план: операция «Осоавиахим» , как ее называли, привела к депортации и насильственной вербовке более 2200 немецких специалистов за одну ночь в октябре 1946 года.
И в США, и в СССР эти мыслители должны были бы заняться разработкой ужасающего оружия, которого мир никогда не видел, - это начало полувековой холодной войны.