«Какой ужас!», «Никогда у нас командовать не умели!», «Никогда людей не жалели!». Всё это — бесконечные комментарии на тему того, что маршал Жуков разминировал немецкие минные поля, просто выпуская на них пехоту. Но так ли всё было?
«Маршал Жуков поведал мне о своём опыте, который вкратце сводится к следующему: «Есть два вида мин: мины против живой силы и противотанковые мины. Когда мы подходим к минному полю, наша пехота наступает так, как если бы их там не было. Мы считаем, что потери от противопехотных мин равны потерям, которые мы получили бы от пулемётно-артиллерийского огня, если бы немцы решили защищать этот участок хорошо вооружёнными войсками, а не минами. Наступающая пехота не подрывается на противотанковых минах; таким образом, после прохождения минного поля она создаёт плацдарм, после чего сапёры проделывают проходы для танков и техники...
Я живо представил себе, что случилось бы с любым американским или английским командиром, если бы он применил подобную тактику, и ещё более ярко вообразил, что сказали бы об этом солдаты любой из наших дивизий, если бы мы попытались сделать такой метод частью нашей тактики».
Дуайт Эйзенхауэр, главком США в Европе, впоследствии президент, опубликовал эти воспоминания в книге«Крестовый поход в Европу». Для тех, кому книги — многабукаф, в журнале«Time» была сокращённая версия с более яркими заголовками.
В первом русском издании «Крестового похода» этот фрагмент вообще вырезали, что, разумеется, только прибавило ему популярности.
К чёрту торпеды! Вперёд!
Пятого августа 1864 года эскадра адмирала Фаррагута прорывалась в залив Мобайл. Порт Мобайл, второй по важности после Нью-Орлеана, защищали береговые батареи, флот и новейшее изобретение —«torpedo», как называли тогда морские мины. Минное заграждение разведка не выявила, движение против течения для пароходов было нешуточным испытанием. Внезапно головной броненосец застопорил ход, и еле ползущая под огнём колонна превратилась в неподвижные мишени.
«Почему застопорили ход?» — просигналил Фаррагут.«Torpedo», — ответили с головного«Бруклина». —«К чёрту торпеды! Полный вперёд!»
Сразу после этих слов монитор«Текумсе» подорвался на мине. Но остальные преодолели зону огня и всё же прошли минное поле. Атака решила судьбу сражения; несмотря на более чем десятикратное соотношение потерь в людях, флот США одержал победу. Фаррагут стал национальным героем.
Действия его были очень рискованными, но совершенно правильными — разворачиваться на минном поле под огнём хуже, чем продолжать атаку. Потери не меньше, а результата заведомо никакого.
Тридцать пять подрывов
Но может быть, это просто дилетантство Гражданской войны? В конце концов, через сто лет американское командование стало лучше и берегло солдат?
Один из лучших и самых популярных военачальников армии США Второй мировой войны — генерал Паттон, тот самый, что ходил с двумя «кольтами» и считал, что в 1945 году США принудили к капитуляции не ту страну. Так вот, он описывает ночную атаку одного из полков… через минное поле. Примерно тридцать пять человек погибли на минах.
Что стало с командиром полка? Да ничего. Паттон одобряет.«Попробуй они сделать это в дневное время, скорее всего, на минах подорвались бы те же тридцать пять, плюс ещё несколько сотен полегло бы под пулемётным и ружейным огнём противника».
То есть логика ничем не отличается от логики Жукова.
Зачем тогда вообще минные поля?
Вообще, чтобы затормозить противника и заставить его заняться разминированием. В идеале — чтобы вражеская пехота залегла в пристрелянном месте. При этом с разминирующими группами могут случаться разные неожиданности.
Например, перед началом Курской битвы, в ночь на пятое июля разведывательный отряд 15-й сд обнаружил и разгромил в районе Верхнее Тягино группу немецких сапёров, проделывавших проходы в минных полях. В плен захватили одного из них — сапёра 6-й пд Бруно Формеля. На допросе язык сообщил, что через несколько часов начнётся наступление на Курск. Эта информация имела исключительную важность — был отдан приказ на проведение артиллерийской контрподготовки.
Задача минных полей — заставить плохую пехоту залечь (в 1944-45 годах не было минных полей многокилометровой глубины — в основном две-три линии), или заставить противника потерять время на снятие мин и обозначить подготовку атаки.
Именно на слабоохраняемых участках фронта и атаковали — внезапно, после короткой артподготовки (которая, кстати, могла частично расчистить минное поле), не давая немцам заблаговременно подтянуть резервы.
Танк, в отличие от человека, оставляет непрерывный след, и его шанс подорваться заметно выше. После захвата немецкой позиции сапёры устраивали проходы днём, не прячась. И наступление продолжалось — быстрее и с меньшими потерями.
В целом, в действиях Жукова есть очень чёткая военная логика — нельзя спасти всех, нужно минимизировать потери. А вздохи Эйзенхауэра:«Ах, как можно!», скорее всего, предназначены лишь для гражданского читателя. Чтобы не забывал, какие жуткие и кровожадные эти Советы!
Между тем, в РККА действовали вполне чёткие и недвусмысленные руководящие документы по поводу преодоления минных полей. В частности, указания начальника инженерных войск от февраля 1943 года содержали следующие ключевые принципы:
«а) быстрое и скрытое от противника устройство проходов в минных полях в количестве, обеспечивающем пропуск боевых порядков в сроки, не позволяющие противнику расстроить их огнём;
б) тщательная организация движения войск через минные поля, таким образом, чтобы исключить путаницу, блуждание и подрывание на минах людей и материальной части;
в) продуманное планирование последовательности работ по подготовке и расширению проходов, обеспечивающее пропуск войск, средств усиления и боевых обозов одновременно с эвакуацией раненых и имущества».
Кроме того, в стрелковых частях специально готовили «эрзац-сапёров», которые могли бы снимать обычные мины, не дожидаясь настоящих специалистов.
Как видим, ничего похожего на «пустим пехоту, пускай себе подрывается». Но, к сожалению, война есть война, и на ней не всегда получается действовать согласно наставлениям.