- Я сейчас пойду на работу. А когда вернусь, мы с тобой погуляем, - она наклонилась и погладила собачку. Крошечный чихуахуа внимательно слушал хозяйку, забавно склонив набок голову. Когда хозяйка вышла, пёсик еще немного посидел, с надеждой глядя на дверь, но она так и не открылась. Грустный, он направился в комнату, запрыгнул на диван и уставился на темный экран телевизора.
«Даже показывалку включить некому. А так хочется досмотреть, чем закончились приключения той беленькой чихуахуа. Актриса она хорошая, хоть внешне и не в моем вкусе. Конечно, я бы и сам включить мог, но кнопкоштука на столе, а туда нельзя. Сколько раз ей намекал, чтобы кнопкоштуку оставляла на диване! Не только намекал, прямо говорил даже – нет, все время на стол кладет. Вредная она, хозяйка. Вкусняшек мало дает, опять же. И вечно на «пойдуработу» уходит, а ты тут сиди один, помирай от скуки! А я ей… тоже навредничаю! Вот!» - и он принялся за дело. Пёсик упорно работал всеми четырьмя лапками, тянул, громко рыча и даже фыркая время от времени. Закончив, он удовлетворенно осмотрел результат – некогда аккуратно расстеленный плед на диване превратился в бесформенную кучу.
Пёс уже забрался под плед и свернулся было клубочком, когда услышал заливистый лай с улицы. Чихуахуа выскочил из своего уютного убежища и встал на диване, насторожив уши и воинственно подняв хвост. Он уже собрался разразиться ответной тирадой, но передумал.
«Так неинтересно. Он все равно не услышит. А если бы она была дома, она сказала бы, какой я умный и воспитанный, не то, что собачки на улице. Я даже знаю, кто это лает – тот истеричный цвергшнауцер из соседнего дома. Он очень глупый – я сам однажды видел, как он облаял фонарный столб! А с тех пор, как на бульваре появились эти два немецких дога, Гензель и Гретель, он вообще заявил, что его настоящее имя Румпельштильцхен и лает он с немецким акцентом. Насчет акцента не знаю, но я слышал, как хозяйка называла его Рикки. Румпельштильцхен, ага!» - пёс тихонько затявкал, хихикая. Он снова забрался в свою норку под складки пледа, устроился поудобнее и продолжил размышлять.
«А эти доги неплохие ребята, особенно Гретель. Большие только очень, подходить к ним боязно. Гензель в прошлый раз мне чуть лапу не отдавил. А Гретель красавица, и даже короткая шерсть и тонкий хвост её не портят. Эххх, вот если бы хозяйка была сейчас дома, мы бы пошли гулять. Встретили бы их, наверное. А если нет, то можно было бы поболтать с вестом Филькой. Его хозяин почему-то называет белобрысым шильдбюргером. Филька думает, это потому, что он глупый. Не хозяин глупый, а Филька. А он очень умный на самом деле. Но придется ждать, пока хозяйка придет…
Вот что за «пойдуработа»? Плохое это слово. Гадкое даже. Пахнет скукой и одиночеством. Не буду я о нем думать, много чести! Лучше подумаю о других словах, веселых и вкусных!» - чихуахуа вытянул передние лапки, положил на них мордочку и снова задумался.
«Какие хорошие слова я знаю? Например, «грызулька». Или «вкусняшки». Веселые слова, хрустяще-звонкие и очень ласковые. Кстати… - он выбрался из убежища и спрыгнул на пол. Под диваном, в дальнем углу, он когда-то спрятал кусочек грызульки. Заначка была на месте. Она лежала там так давно, что покрылась пылью и уже ничем не пахла. Пёс носом затолкал её подальше в угол. Пусть будет. Всегда надо иметь запас на черный день!
Он пошел на кухню и проверил припасы там –уровень еды в миске не изменился, а вот вчерашняя жевательная косточка, заботливо припрятанная за ножкой стола, исчезла.
« Ну что за безобразие! Она постоянно ворует мои запасы! Ох уж эти люди, глаз да глаз за ними нужен! Напишу письмо пиризиденту, пусть он ей скажет, что нечестно отбирать последнее у маленькой собачки! Только моя хозяйка его вряд ли послушает. Она никого не слушает, такая она у меня» - расстроенный, пёс сьел несколько сухариков из миски и вернулся на диван, где продолжил философствовать.
«А есть еще слово «пойдем». Бегательно-нюхательное и игрательное. Погоди-ка… - он насторожил уши, - это если «пойдем гулять». Или «вмагазин» – тогда оно еще и вкусное. А если «пойдем кдоктору» - то слово становится вовсе даже опасным. Эти докторы, их еще зовут витилинары - ужасный народ. Их подпускать к себе нельзя. Любой из них, как подойдет – так сразу пакость какую-нибудь сделает. Уколет, или еще что похуже.
Выходит, «пойдем» - не такое уж простое слово. Коварное.
Или слово «дам». Тоже себе на уме. Если «дам вкусненького» - то очень хорошо, так и должно быть всегда. А вот «дам по попе» - даже звучит неприятно.
Когда же хозяйка придет из своей «пойдуработы»? Гулять пойдем, а может и «вмагазин» еще. Надо только ей сказать, чтобы не набирала там глупости всякие. Пусть возьмет вкусняшек и можно еще огурчик. «Огурчик» - очень хорошее слово, простое, без всяких коварностей. Яркое, хрустящее и вкусное» - пёс свернулся клубочком и накрыл нос кончиком пушистого хвоста, - «А какие еще хорошие слова я знаю? Я знаю очень много слов, я умный. И хозяйка так говорит. «Собака-все-понимака», вот как она говорит. Хр-рь-рь…» - его сморил сон. Во сне он бегал на площадке с угольно-черной красавицей-догессой Гретель. Она звала его играть, припадая на передние лапы и весело виляя хвостом. И подходить к ней было вовсе не страшно, ведь они были одного размера. Это был счастливый сон.
Звук ключа в замке разбудил пёсика, он кубарем скатился с дивана и опрометью понесся в прихожую. Там запрыгнул на пуфик и вспомнил еще одно очень хорошее слово.
«Самое лучшее слово на свете! Вкусняшно-грызульно-гулятельное! Ласковое и теплое! Это слово – "Хозяйка!"»
Дверь открылась.
- А кто это у нас такой маленький?
« Тьфу ты! Опять эта противная "пойдуработа" ей память отшибла! Я это, я!»
- Рь-ряф! Ряф-тяф-тяф!