Здравствуй, дорогой читатель!
Как-то еще в молодости сестра подбросила мне книжку – молодая девушка влюбилась в заключённого по переписке, ждала его много лет, потом приехала к нему на поселение, чтобы строить семью. Кто бы знал, что эта история так повлияет на мою жизнь. Мечтательница, я хотела быть чьей-то спасительницей и получить взамен настоящие чувства и преданность. Мне бы, глупой, купить собаку. Но я… ответила «сидельцу».
Поначалу всё легко и складно. А потом? (Сола Монова)
Я уже рассказывала, что накануне своего тридцатилетия обратилась в Службу знакомств. Историю можно прочитать тут. Предупреждённая, что мне могут писать из мест заключения, конверты с номерами учреждений я даже не вскрывала. Но одно… С ровным размашистым почерком явно грамотного человека - открыла. Аккуратно обрезанный листок и сдержанное послание от моего ровесника по имени Сергей. Неожиданно никаких фраз о любви, глупых стишков или традиционно используемых слов. Просто текст. Полный надежды… на понимание!
Я начала переписываться, не заметив, как постепенно стала ждать ответов, подсчитывая, сколько по времени идут письма из зоны. А шли они месяцами, хотя колония, как выяснилось, находилась в нашем же регионе. Зная об этом, Сергей писал, не дожидаясь ответа. То же самое стала делать и я. В награду иногда в своей ячейке находила сразу несколько писем. Мы знакомились – я делилась своими буднями, а он рассказывал о жизни ДО. Офицер, юрист, правозащитник, как он себя называл. Обвинённый по тяжкой статье «убийство», но вины своей не признавший. Получивший срок в 13 лет.
Развести руками тучи можно. Надо ли? (Сона Монова)
Мне очень хотелось ему верить, и однажды я получила доступ к материалам дела. Сначала познакомилась с его родителями. Отец – офицер в отставке, милейший человек, который до последнего вздоха верил в невиновность сына, и мама – бывшая воспитательница детского сада. Они приезжали из другого города, и я пару раз сопровождала их в колонию, встречая на вокзале. С тяжёлыми рюкзачками они ездили на свидание к сыну. У них хранились копии материалов дела, и Сергей попросил съездить с ними к журналисту-правозащитнику, у которого, как выяснилось, он когда-то выступал в передаче.
Я получила огромный пакет и провела целую ночь за изучением документов. Передо мной предстала неоднозначная картина произошедшего и ни одной прямой улики, ни одного свидетеля. Я нашла журналиста и договорилась о встрече, передав ему материалы. Тот долго их изучал, советовался с адвокатами, после чего вынес вердикт:
- Дело может быть пересмотрено, только если откроются новые обстоятельства. Например, реальный виновный. В противном случае, все бесполезно. Дело спорное, только… он же юрист и понимает, что прямых доказательств нет. И может играть на этом. А виноват ли он в реальности, одному Богу известно.
Так я узнала, что презумпция невиновности у нас не действует. Кстати, я до сих пор не знаю, сидел ли Сергей за дело или это было использование ситуации против него, чтобы «сломить» правозащитника.
Иду, куда идти я не должна, чтоб только быть немножечко поближе (Сола Монова)
Постепенно я сблизилась с родителями Сергея и получила возможность побывать на коротком свидании. Одновременно на встречу могли прийти только двое родственников, и отец уступил мне своё право. Они приехали с женой вместе, но он остался с «гостевом домике» ожидающих, а я прошла с мамой Сергея. Куча тяжёлых дверей, бесконечные проверки документов и вот… мы смотрим через стекло друг на друга, а в наших руках телефоны.
Сергей больше говорит с мамой, но смотрит исключительно на меня. Немного исподтишка, но абсолютно «говорящими» глазами. Мне приятно, что он симпатичный, что я ему нравлюсь, но ждать десяток лет мне кажется нереальным. Перед нашим уходом – нас предупредили, что время свидания вышло – сбоку открылась стеклянная дверь, и из неё вышел сотрудник.
Сергей метнулся к проёму, приглашая жестами и глазами сделать меня то же самое. Я увидела, что сотрудники ФСИН проявили к нему неподдельное уважение. Они промедлили, чтобы позволить Сергею на какое-то мгновение взять меня за руку. И тут же закрыли дверь, уводя осуждённого. Он постоянно оглядывался, а в моём сердце почему-то поселилась радость. А вдруг?
Ты ждёшь, наблюдая стрелок бег, а во мне последний дождь переходит в первый снег (Сола Монова)
Но жизнь моя шла своим чередом, а Сергей словно превратился в какую-то параллельную историю. Я поддерживала его родителей и даже приезжала на похороны отца, чтобы помочь его маме. Через несколько лет вместе с ней я приехала на второе свидание. Передо мной уже предстал совсем другой человек – немного ссутулившийся, набравший вес и с потухшим взглядом. На такие подвиги, чтобы рисковать из-за того, чтобы просто подержать меня за руки, он был не способен. Мне показалось, что даже если бы сотрудники ФСИН распахнули перед ним дверь, он бы обошёл её стороной.
Письма стали носить исключительно дружеский подтекст. Стало понятно – Сергей перестал верить. И в снижение срока, и в мой талант «декабристки». Я сознательно не писала ему о своих переменах в жизни, но он всё понимал.
Ты не тот, кто мне сейчас так нужен, ты не тот (Сола Монова)
Волею судьбы, он освобождался тогда, когда мой неудачный брак шёл к своему логическому завершению. Встречать его, чтобы сопроводить на вокзал, я приехала одна. Мне пришлось ждать добрую половину дня, прежде чем распахнулись двери учреждения и оттуда появилось несколько счастливчиков. Была зима, они вышли в каких-то фуфайках и начали щуриться на свет. Кого-то встречали родственники на машинах, но я приехала одна. С огромным пакетом, в котором была куртка и зимняя шапка. В гостевом домике Сергей переоделся, но не расстался со своей фуфайкой, затолкав её в мешок. Мне стало неловко.
Когда на остановке мы садились в маршрутку, он зашёл последним и не закрыл за собой дверь. Просто никогда не видел маршруток. Ему сделали замечание, и я почувствовала, что стыжусь за Сергея – за его неуклюжесть, растерянность перед этим миром, какой-то жалкий вид.
На вокзале мы купили билет на электричку. Сергей с гордостью показал деньги, которые он заработал и получил в кассе. Но при этом даже не понимал, что для жизни они были смешными… Мы поговорили, как изменился город, договорились встретиться в ближайшие дни, но я уходила с перрона в полной уверенности, что свою миссию выполнила. Соединять жизнь с этим сломленным и утратившим веру в себя человеком мне не хотелось.
P.S. Я знаю, что сейчас у Сергея все хорошо. Он известный в нашем регионе правозащитник. Мы встретились, провожая в последний путь его маму. Но это уже другая история.
Дорогие читатели! Спасибо, что добрались до конца истории. Ждём ваших отзывов и лайков. Не теряйтесь из вида, подписывайтесь на канал "Марлена"
Ваша Марлена