70-летний Андре Леон Телли, бывший редактор американского Vogue, выпустил свои мемуары раньше, чем планировалось: назначенная на сентябрь "премьера" книжки случилась раньше – 19 мая. Уже по одному этому факту можно судить о том, как неплохо Телли умеет ловить волну: выпустить книгу раньше на 4 месяца, чтобы ее прочли все скучающие на карантине — звучит просто и логично, но требует больших усилий. В целом все мемуары именно об этом: как он ловил тренды, дружил с нужными и классными, работал для того, чтобы все это было возможно, — а потом сошёл с дистанции. И судя по всему этой книгой (и готовящимся сериалом?) он намерен взять реванш.
Упрекнуть в чрезмерной глянцевости эти мемуары сложно. Хотя и до откровенности Патти Смит ему далеко, Андре Леон Телли без особого романтизма описывает тяжелые моменты: и плохие отношения с мамой, и опыт столкновения с насилием в детстве, и — в конце концов — своё первое Рождество в Нью-Йорке, одинокое и никчемное.
Но вот его вечному неймдроппингу позавидовать могут и Tatler, и Vanity Fair: будьте готовы к тому, что большая часть книги — бесконечные истории и анекдоты об отношениях с богатыми и знаменитыми (почти всегда "дружеских и прекрасных"). Резонно возникающий вопрос — а дружит ли Телли с кем-то, кто не приносит социальных бенефитов? — ответа не получает.
Я конечно, за веру в лучшее: вполне вероятно, что спрос определил предложение. Что от Телли ждали — рассказов о Диане Вриланд, Энди Уорхоле, Карле Лагерфельде и Анне Винтур — то и получили, распишитесь.
Мелких забавных историй в книге много. Собрала и перевела для вас некоторые из них. Так как спойлера в мемуарах селебрити быть не может, цитаты выбирала смело: ну, зато вы точно поймёте, нужно читать целиком или есть дела поважнее.
О важности знаний для достижения успеха
«Сила знании не может быть преуменьшена. Всякий раз, когда люди спрашивают у меня совета, я говорю им две вещи: никогда не отказывайтесь от своей мечты и делайте свою домашнюю работу. «Домашняя работа» может означать много чего, но делать свою домашнюю работу в жизни — обязательно. Стиль доставит вас по ступенькам к вращающейся двери; личность и знания позволят вам создать новые горизонты. Мои глубокие знания — это навык номер один, которым я обладаю, и я развиваю его на протяжении всей моей карьеры и по сей день. (...) Все люди, которые имели значение в моей жизни, были заинтересованы мной из-за моих знаний. На протяжении всей моей карьеры дизайнеры любили проводить время со мной, потому что я учился и учился. И так я решил учиться как можно больше».
О фильме «Унесённые ветром»
«Однажды зимней ночью в Париже в 1996 году мы с Карлом (Лагерфельдом) говорили о моде на кринолины — тренд, начавшийся с легкой руки Гальяно, но зародившийся в девятнадцатом веке. Вдохновение Скарлетт О'Хара явно распространялось по парижским подиумам. Мои съемки в Vanity Fair должны были быть связаны с Голливудом или чем-то знаковым (...), и я начал думать об использовании «Унесенных ветром» в качестве возможного референса. Это развлекательный фильм, но не один из моих любимых. По понятным причинам.
Я видел этот фильм много раз и могу оценить его масштаб, красоту костюмов, величие, насыщенность и богатство красок. Но, если серьезно, может ли этим фильмом наслаждаться чернокожий (...)? Ответ — нет. Единственная замечательная вещь в нем — то, что Хэтти Макдэниел, в ее блестящей роли второго плана, стала первой афроамериканкой, которая была номинирована и получила «Оскар». И если бы я и собирался черпать вдохновение из «Унесенных ветром», это было бы так, как это видел я. А потом меня осенило: «Надо сделать обновлённые «Унесенные ветром », сделать Наоми Скарлетт!».
О демократичности и воцерковленности Энди Уорхола
«С Энди каждый мог быть кем угодно, и все были равны — трансвестит вы или богатая наследница. На «Фабрике», если вы были интересны, вы были в тусовке. И хотя Энди можно было увидеть (на вечеринках) глубокой ночью, каждое утро он ходил в церковь: чтобы поблагодарить Бога за свою жизнь, свои деньги и свою мать».
О манерах и неправдоподобности «Дьявол носит Prada»
«В культурном отношении Vogue — это институт с негласными правилами поведения. «Дьявол носит Pradaэ неточно изобразил много вещей, которые никогда не случились бы в Vogue. Например, Анна Винтур никогда не бросила бы свои сумки и пальто. И девушки не бегают по коридорам на высоких каблуках. Люди так себя не ведут. Vogue — это культура выправки, культура манер. Это было все негласно, но все же было кристально ясно. Цветы отправлялись, а благодарственные записки всегда писались от руки. Вы устанавливали отношения и поддерживали их. Вы должны были быть тщательно ухожены. Не было места никакому вульгарному языку, нельзя было прийти в офис в нетрезвом виде или с похмелья, и конечно, недопустимо спать с дизайнерами».
О заедании собственной депрессии
«В поисках комфорта я обратился к еде. Я стал сильно переедать. Некоторые принимаются пить; я же каждый вечер ел по две пачки печенья Fig Newton. Я переедал, а потом страдал от стыда, ненависти к себе и осознания собственной ничтожности, связанной с перееданием. Совсем скоро фунты начали добавлять весу тому, что до того времени всегда было стройным телом. Но я никому не говорил о глубине депрессии, через которую прошел».
О том, как Анна Винтур заявила ему о необходимости сбросить вес
«... она (Анна Винтур) позвонила мне на рабочий номер и сказала: «Тебе пора в спортзал». Я не обиделся, и это было не из ниоткуда. Мода в то время была одержима худобой. Я набрал вес в Дареме и привез свою привычку к перееданию с собой в Нью-Йорк. Мои примерки одежды ясно показали мне, насколько большим я становлюсь, и обеспокоенные взгляды Анны Винтур не остались незамеченными. Я все еще был одет в красивые костюмы, но стало совершенно очевидно, что я набираю вес».
О схожести с Карлом Лагерфельдом
«Карл и я совпадали во многом. Его мать испортила его. Моя бабушка избаловала меня. Он любил отца, эмоционально отдаленного от него. У нас с отцом были похожие отношения. И мы оба были на начальных этапах прибавления в весе. Я думаю, что мы оба, возможно, перенесли насилие в нашем детстве, но Карл так никогда и не рассказал мне ничего конкретного. Он говорил мне, что в юном возрасте мать привязывала его к кровати ночью кожаными удерживающими устройствами. Это делалось для того, чтобы он не ел по ночам. Он также упомянул, что когда ему было восемь лет, его мать сказала ему: «Ты выглядишь как старая канава». Ещё она ему говорила: «Ты выглядишь как я, но не так хорошо».
О «последней» фотосессии Иман
«Когда Иман объявила, что собирается уйти на заслуженный отдых, Хельмут (Ньютон, знаменитый фотограф - прим.перевод.) был нанят, чтобы сделать её последние кадры, а Анна (Винтур) отправила меня в Монте-Карло, чтобы стилизовать эту съемку. Получилась одна из моих любимых съёмок: Иман была обнаженной в одном кадре (она не позировала обнаженной ни для кого) в парчовых золотых сапогах Ив Сен-Лорана до колен. В другом кадре она была одета в джинсы с кутюрной курткой Chanel. Диана Вриланд всегда называла Иман «Реинкарнацией Нефертити». Хельмут любил работать с ней, так как она всегда работала на 200 процентов усерднее, чем другие модели. Потрясающие фотографии. Ну и, конечно, она на самом деле не ушла на пенсию».
О сравнении сестёр Бувье: Жаклин Кеннеди и Ли Радзивилл
«Миссис Вриланд говорила мне, что именно у Ли, а не у Джеки был отменный вкус: она обладала настоящим шиком, интуицией к хорошей одежде и качеству. Я сразу поверил ей, поскольку миссис Вриланд была также близка и с Джеки Кеннеди. По ее словам (...) именно у Ли Джеки научилась тому, как нужно одеваться».
О том, как Vogue помог Джону Гальяно
«Гальяно - поэт», — заявил я. «Он — Бодлер моды». «Делай все, что нужно, чтобы Гальяно состоялся», — сказала мне на это Анна (Винтур). Так, Vogue заплатил за то, чтобы Гальяно приехал в Нью-Йорк в то Рождество. В течение трех дней весь Vogue знакомил его со всеми важными людьми, с которыми он должен был встретиться».
«Все работали бесплатно, чтобы помочь Гальяно. Весь персонал Vogue был в его распоряжении. Маноло Бланик бесплатно предоставил обувь. Стивен Джонс бесплатно создал шляпу для каждого образа. Прически и макияж были сделаны бесплатно. Ни одна из моделей, в том числе Линда Евангелиста, Кристи Тарлингтон, Кейт Мосс и Наоми Кэмпбелл, не взяли плату. Аманда Харлех взяла в аренду драгоценности у Cartier, Van Cleef & Arpels и Harry Winston. Все вокруг носились с Гальяно, потому что понимали, насколько блестяще то, что он делает».
О том, как Карл Лагерфельд дарил наряды
«Она (Аманда Харлек, креативный консультант и правая рука Карла Лагерфельда) стала трофеем Карла. Если ты нравился Карлу, он говорил: «Иди в Шанель и выбери все, что захочешь». Но существует большая денежная разница между выбором в бутике и пошивом кутюрных нарядов. В бутике вы подбираете платья со стойки, но кутюр требует примерки. Это большие деньги. И Карл не сказал Армандо выбрать одну вещь; он сказал, что она может выбрать все, что захочет. Бесплатно! Только женщина, которую Карл очень высоко ценил, получила такой «карт-бланш». Его контракт требовал, чтобы он мог одевать, кого хотел. Так многим повезло, в том числе всем супермоделям: Наоми, Линде, Кристи и Клаудии Шиффер, которые запаслись десятками дорогих кашемировых свитеров в бутике или на улице Камбон».
О своей первой встрече с Анной Винтур
«По пути к лифту я увидел Анну Винтур, которую недавно назначили креативным директором Vogue. Анна и я не знали друг друга, но я был хорошо знаком с ее репутацией. Когда я проходил мимо, она вежливо улыбнулась, и я улыбнулся в ответ, но мы не обменялись ни словом. Я сел на метро и поехал в свою квартиру на Юнион-сквер — она была всего в двух остановках от офиса Vogue. Под дверью меня ждал конверт. Внутри красивым почерком было написано от руки: «Добро пожаловать в Vogue. Буду рада совместной работе. Анна Винтур». Вот это скорость, подумал я. Но ещё было ясное сообщение: у меня был союзник в Vogue. Грозный».
О своих сегодняшних отношениях с Анной Винтур
«Сегодня я хотел бы, чтобы у неё нашлись для меня какие-то человечные и искренние слова. У меня огромные эмоциональные и психологические шрамы от отношений с этой возвышенной и влиятельной женщиной, которая может сидеть рядом с королевой Англии, в первом ряду показа мод, в своей униформе из темных очков и идеальной стрижке Луизы Брукс, обрамляющей загадочное лицо Моны Лизы. Кто она такая? Она опустила на себя плотный занавес? Она любит своих двоих детей, и я уверен, что она будет лучшей бабушкой. Но есть так много людей, которые работали на нее, и получили огромные эмоциональные шрамы. Женщины и мужчины, дизайнеры, фотографы, стилисты. Список бесконечен».
Анастасия Ворошкевич