История настоящей леди. Она сильная и независимая. Её главное оружие – разум и красота, но она одна… Какие трудности и испытания ей уготовила судьба на пути к настоящему счастью? Её ждёт рейс в новую жизнь, где "всё включено". Зависть, интриги, настоящие чувства, и всё это под палящим солнцем Африки.
Начало здесь.
«А ведь и правда: моя женщина», – подумал Павел, испытывая одновременно и удовольствие от этой мысли, и какое‑то приятное беспокойство.
Когда садились в автобус, была уже ночь, время у зулусов пролетело незаметно. Все возбужденно шутили, делились впечатлениями, а впечатления на самом деле были прекрасными – ну где еще такое увидишь и так повеселишься! Только Полина и Павел Валентинович не принимали участия в общем обмене мнениями, они молчали. Павел помог Полине накинуть на плечи жакет и как бы случайно забыл руку у нее на плече, подождал, ожидая реакции – возражений не последовало, тогда, немного осмелев, обнял свою даму, а она так легко и естественно, будто делом это было привычным, положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Павел подумал, что она хочет спать, они действительно устали, много ходили по парку, а потом столько эмоций! Известно же, что от эмоциональных впечатлений устаешь больше, чем от физических нагрузок. На самом деле Полина спать ничуть не хотела, хотя и правда устала. Она просто боялась, оставшись с Павлом вдвоем, выдать свою тревогу, свои мысли. А мысли расслабиться не позволяли. Сегодня вечером Полине стало по‑настоящему страшно. В этот раз все пошло как‑то не так, с первого дня начались проблемы, сцены, слезы – и все из‑за него из-за Павла. Она давно уже свыклась с мыслью, что обречена на одиночество, что ничего в ее жизни уже не изменится. Полина не чувствовала себя несчастной, отнюдь. Она занималась сыном, работала с детьми в школе, была очень привязана к маме. Теперь вот сын совсем взрослый – и занимается ею, эта поездка ведь тоже его подарок. И в профессии она состоялась. Полина шила и вязала себе совершенно эксклюзивные вещи, любила и умела наряжаться. Она была очень ухоженной, очень эффектной – и одинокой. Всегда возмущалась, когда женщины говорили, что красятся и одеваются для мужа или для любовника. Полина все делала для себя и для своих близких. Когда‑то она услышала случайно фразу, которая поразила своей глубиной и естественностью: последний мужчина, которому хочет нравиться женщина – это ее сын. А у Полины был сын, значит, это и о ней тоже. Ее сын учился в той школе, в которой работала и она сама. Были трудные 90‑ые, когда ни денег, ни возможности что‑либо купить, даже если деньги появлялись, не было. Ночами, уложив ребенка, Полина что‑то шила или вязала, чтобы и самой выглядеть достойно на фоне других женщин‑преподавателей, и сын в классе был одет не хуже других. Случился парадокс: в результате ее стараний и ее мальчик, и сама Полина были одеты не только не хуже, а гораздо лучше многих других. Она вспомнила, как однажды ее Егорушка вернулся из школы явно чем‑то очень обеспокоенный, на все вопросы отмалчивался или отнекивался. Потом, видимо, не выдержав, подошел сам:
– Мама, а что такое – элегантная женщина, это какая? – и замер…
– Ну как тебе сказать: женщина, модно и со вкусом одетая, аккуратно причесанная, всегда хорошо выглядящая.
Полина увидела, как прямо на глазах расслабился ее сын, с него прямо «сползло» напряжение, он вдруг радостно улыбнулся. Оказывается, Полина на перемене проходила по этажу, где занималась начальная школа, учителя стояли, собравшись в кружок, наблюдали за детьми. Егор, крутившийся рядом, услышал, как кто‑то из них сказал о его маме:
– Какая элегантная женщина эта Полина! И когда успевает?
После этого маленького происшествия Полина еще раз убедилась, как важно, чтобы наши дети могли гордиться нами. С тех пор убеждение это только усилилось.
И вот теперь Полина была в смятении: что происходит? Ее жизнь, стабильная, налаженная, куда‑то подевалась, начались прямо шекспировские страсти. Нужно ли это ей? Закончится отдых, а душа как? А сердце? Нужно ли это ей? Зачем нарушать тот мир, в котором она живет? Ответа пока не было. Внутренний голос, конечно, пытался взять слово, но попытка не увенчалась успехом. А ведь он, этот самый внутренний голос, хотел напомнить Полине, что жить без любви женщина не должна, это противоестественно.
Вернулись в отель поздно. Опять попрощались у дверей номера:
– Я понимаю – завтра рано вставать. Доброй ночи, Полина, дорогая. И спасибо тебе.
– Спасибо? За что?
– Прежде всего, за то, что ты есть, что теперь ты есть в моей жизни. Ну, и за прекрасный вечер, конечно. Завтра буду ждать у бассейна, на нашем месте, – он взял ее руку и поцеловал пальчики, подумал, как здорово это звучит: наше место!
Назавтра на талассе опять были самые приятные впечатления и ощущения. Лежа в капсуле, обмазанная до кончиков пальцев теплой кашицей из водорослей, которые пахли почему‑то креветками (а чем, собственно, должны пахнуть водоросли?), она слушала музыку, приятную, расслабляющую – никакой эстрады, только классика. Старалась ни о чем не думать. И не думала, просто получала удовольствие. Позже в холле, когда пила чай, познакомилась с двумя немолодыми, очень доброжелательными француженками. Они заговорили с ней по–французски, она, естественно, ничего не поняла, сказала по‑английски, что она из России, дамы приветливо заулыбались, заговорили с женщиной – врачом, которая вышла в холл. Та на плохом русском попыталась перевести Полине, что француженки удивлены: Полина не похожа на русскую, и тоже очень по‑доброму улыбнулась. «Интересно, почему не похожа?» – подумала, но тут же отбросила эти мысли, потому что ее пригласили на массаж.
Потом было естественное продолжение «лечения морем», именно так переводится это мудреное слово – талассотерапия. Они выкупались с Павлом, немного полежали на солнышке до обеда, поболтали, вспоминая вчерашнее шоу.
– Что будем делать после обеда?
– Я бы хотела заняться шопингом, но ведь мужчины это дело не любят.
– Почему же? Я сам хожу по магазинам, сам все покупаю.
– Это немножко другое: одно дело, когда идёшь в магазин, зная, что тебе надо, например, хлеб, молоко, фрукты купить, покупаешь за несколько минут – и готово. Другое – когда не знаешь, за чем идёшь вообще, смотришь, выбираешь, примеряешь и получаешь удовольствие.
– Я тоже хочу научиться получать удовольствие от шопинга. Возьми меня с собой! – сложил умоляюще руки.
– Хорошо, тогда начнем с Медины, это старый город, я туда хожу, как в музей, там колорит восточный, атмосфера, это главное, ну и сам процесс торговли, конечно. Это ни с чем не сравнимо! Кстати, тебе нужны сувениры для друзей, для родных? Здесь можно недорого купить массу забавных и нужных вещей.
– Да, хотелось бы что‑нибудь другу и его жене привезти. А себе – не знаю, что понравится, то и куплю. Хочу просто получать удовольствие от шопинга, вместе с тобой.
На Медину Полина действительно любила ходить, она говорила правду: Старый город можно было воспринимать как музей. Одно только вызывало раздражение – очень приставучие продавцы. Они почему‑то абсолютно правильно определяли национальность тех, кто проходил мимо, особенно любили русских. Полина не удержалась как‑то и спросила одного местного, когда покупала у него специи, почему так. Он объяснил, все оказалось довольно просто: русские легко расстаются с деньгами, не жадничают, почти не торгуются (хотя это плохо: торговля на восточном базаре – самое главное), а вот американцы самые жадные, англичане мало покупают, только смотрят, немцы считают каждый динар.
После обеда они встретились в холле. Но этому предшествовала одна неприятная сцена. Полина пошла переодеться, все‑таки они в мусульманской стране, поэтому, собираясь на Медину, женщина должна одеться так, чтобы ее наряд не оскорблял чувства местных жителей, то есть плечи нужно прикрыть, юбка не должна быть короткой, вот Полина и отправилась к себе, чтобы одеться подобающим образом. Павел Валентинович остался в холле, поменял на ресепшен деньги и взял в баре чашечку кофе. Только он устроился за столиком так, чтобы сразу увидеть Полину, как увидел совсем другую женщину: из противоположного конца холла к нему шла Карина, Павлу показалось, что она его поджидала специально. Уже хорошо загорелая, в очень короткой юбке и таком открытом топе, что, казалось, грудь выпадет при первом же неосторожном движении, она напоминала женщину вполне определенной профессии. Нет, курорт есть курорт, и здесь многие женщины, особенно имеющие хорошую фигуру, позволяют себе такие откровенные наряды, о которых дома не то, что надеть – подумать бы не могли. На то он и курорт. Но на Карине это выглядело достаточно двусмысленно и призывно. Она подошла к столику, у которого присел Павел Валентинович, села рядом, достала сигарету, потянулась к нему, ожидая, что тот достанет зажигалку и даст ей прикурить.
– Не курю. И потом, Карина, это столик для некурящих.
– Плевать! Ну, как отдыхается? Деньги менял, идешь свою кралю гулять? Скажи, – она наклонилась к нему так близко, что практически выпавшая грудь оказалась совсем рядом, он увидел мелкие прыщики, которые издали из‑за загара были незаметны, – что ты в ней нашел? Неужели вокруг мало молодых девчонок, о себе я уже не говорю, – картинно закинула ногу за ногу.
– Нашел то, Карина, чего ни у тебя, ни у твоих девчонок нет. Извини за откровенность, – минуту помедлил. – А ты хорошая актриса, никогда бы не подумал в самолете, что ты способна вот так…
– А чего мне прикидываться? Отдыхаю, как хочу. Ты думаешь, Полина твоя такая вот вся чистенькая, умненькая, интеллигентненькая? А что ты про нее знаешь?
– Знаю главное: она настоящая, она женщина из мечты, она та, которую можно всю жизнь искать и не встретить. А мне повезло. – Павел Валентинович сказал это так, что Карина, забыв прикурить, медленно убрала зажигалку в сумочку, медленно встала и, не оглядываясь, медленно пошла прочь.
А он сидел, не заметив даже ухода Карины, сам пораженный тем, что сказал сейчас. Все, что творилось теперь в его душе, что вдруг стало смыслом жизни, обрело словесную форму, стало вдруг таким понятным и естественным.
– Что‑то случилось? – перед ним стояла Полина, – ты почему какой-то не такой?
Словно очнувшись, он поднял на нее глаза и обомлел: Полина, в потрясающем комбинезончике с собранными на манжеты у щиколоток на восточный манер штанинами, в болеро, в шляпке с цветами, выглядела одновременно и элегантно, и слегка легкомысленно, выглядела так, что дух захватывало.
– Что‑то не так? Я и ноги, и плечи закрыла, – улыбнулась вполне невинно, торжествуя в душе, что произвела такое впечатление.
Таксисты, дежурившие у отеля, бросились им навстречу. Полина сказала, что у них дорого, надо просто поймать на улице. Но Павел не послушал ее, уже открывал дверцу машины, он даже не договорился о цене. Пока ехали, таксист, араб средних лет, то и дело в зеркало заднего вида поглядывал на Полину, Павел Валентинович рассмеялся:
– На дорогу смотри!
– Красива русска! Вери найс! – прищелкнул языком.
Тем не менее, высаживая их у Медины, заломил двойную цену.
– Это же грабеж! – возмутилась Полина, но Павел, мягко приобняв ее, слегка подтолкнул вперед, давая понять, что торговаться они не будут.
Медина действительно производила впечатление: величественный Рабат, смотровая башня, но самое главное – люди, которые четко делились здесь по интересам. Одним надо было продать, а другим не то, чтобы купить, а скорее, просто «глаза почесать», полюбопытствовать. Этими другими были иностранцы, и многие из них даже не подозревали, насколько «обутыми» они уйдут с Медины. Дело в том, что ушлые продавцы сразу определяли «свеженьких» туристов, еще не искушенных как в реальных ценах, так и в правилах торговли. Делалось это просто – по загару.
Продолжение здесь.
Спасибо, что читаете! Спасибо за лайки! Если нравится, подписывайтесь, чтобы узнать, что будет дальше...