Теперь Андрей полюбил просыпаться рано. Он и в прежние то времена не слыл любителем дрыхнуть, но последнее время вставал в пять утра безо всякого будильника и чувствовал себя прекрасно. Рогов очень любил эти утренние часы и крайне дорожил ими. Дорожил больше всего на свете, даже былые пятницы отошли на второй план. Практически физически ощущалось, что вот сейчас весь мир только для него. Все еще спят и лишь он один может наслаждаться этим ранним утром, пока смотрят сны остальные граждане. Вот и сегодня, его как кто-то толкнул в бок, и он проснулся. «Встаю, встаю», буркнул он не понятно кому. Прислушался к себе и опять почувствовал, не услышал, а именно почувствовал все ту же нежную музыку. Когда это произошло с ним впервые, Андрей испугался. Он где-то слышал, что подобная музычка, это не что иное, как первый симптом шизофрении. На следующее утро, он отловил на комбинате Костю и пригласил его погулять по территории. К слову сказать, им было что обсуждать. Событий за последнее время произошло множество, не спеша, обсуждая то одну проблему, то другую, Андрей все пытался вставить пару фраз про «музычку» и все как-то стеснялся. Наконец он решился.
- Кося, со мной происходят какие-то странности
Столповских внимательно посмотрел на него.
- Что такое?
- Понимаешь, старик, каждое утро, когда просыпаюсь, отчетливо слышу музыку.
- В сольном исполнении или оркестр? – совершенно серьезно, без тени иронии переспросил Костя.
- Да вроде один инструмент, только я не могу определить какой, что-то среднее между флейтой…
- И шумом ветра?
- Да. – Удивленно протянул Андрей.
- Когда это произошло первый раз?
- Вчера.
- На объект, срочно! – Выдохнул Столповских и побежал в сторону дома.
- Да что случилось, что мы несемся как подорванные? – запыхавшись, спросил Рогов, когда они уже шли по тоннелю.
- Понимаешь, Андрей, ты ведь совершенно обычный человек, в тебе есть очень много и энергии, и таланта, но ты не медиум. И если ты это почувствовал, то это означает только одно: «процесс пошел».
Пока Рогов проходил электронную идентификацию, Столповских набрал на переговорном устройстве ряд цифр. Это был условный сигнал для предпоследнего уровня готовности. С этого момента, весь механизм защиты, годами создаваемый Амином, приводился в боевое состояние.
Они вышли из тамбура в институтский коридор и столкнулись лицом к лицу с Лагуновым.
- А вот и вы! Я вас тут уже с утра поджидаю.
Они прошли в лабораторию, поздоровались с Галиной. Здесь ничего не переменилось. Лагунов усадил их на обшарпанные стулья, наступила тишина. Наконец, он начал.
- Я проснулся сегодня в 6.37. Встал с кровати, будто бы лег вчера вечером. У меня не кружилась голова, не атрофировались конечности, я как будто и не лежал эти годы в летаргии. Потом мы сели с Галей завтракать. А после завтрака я сделал ей это.
Он нежно и как бы извиняясь, погладил стоящую подле Галину по руке, она, явно смущаясь, расстегнула пуговицы на халате и сняла его. Сергей взял руку Кости и приложил его ладонь к небольшому уплотнению под левой грудью.
- Чувствуете?
Кожа под ладонью была немного странной. Вероятно, не столько кожа, как то, что находилось под ней.
- Встаньте, Костя. И вы, Андрей, встаньте тоже. Закройте глаза и постарайтесь расслабиться, впрочем, это совершенно не важно…
Лагунов, с какой-то блуждающей по лицу полу улыбкой, похлопал по загривку, мирно посапывающего на полу бычка, подошел к ребятам. Он положил свои ладони им на плечи, чуть склонил голову на бок и закрыл глаза. Воздух в помещении как будто уплотнился, стал тягучим. Столповских ощущал это. Наверное, теперь он не смог бы пошевелить даже пальцами рук. Впрочем, это от него и не требовалось. Костя смотрел на Лагунова, стоящего перед ним, низко опустившего голову. Под ладонью ученого, которая упиралась в грудь, не чувствовалось ничего. Просто он ощущал чужое прикосновение и все. Секунд через десять, Сергей Викторович поднял голову и посмотрел на Костю.
- Все, Константин, можете проверять.
Столповских инстинктивно приложил руку к левой груди. Ничего странного не чувствовалось. Он расстегнул пуговицы на рубашке и тут почувствовал, что под его ладонью есть что-то чего не было раньше. Вопросительно посмотрев на Лагунова, стал мять пальцами это странное уплотнение. Потом посмотрел на Рогова. Тот сидел на стуле в расстегнутой рубашке. Его ладонь тоже ощупывала свою левую грудь, а по лицу блуждала весьма глупая улыбка.
- Это и есть кокон?
- Да, друзья мои. И что примечательно, я совершенно не устал, делая это с вами. У меня такое ощущение, что я вообще ничего не делаю. Знаете, как провод соединяет собой розетку с утюгом. Все это очень и очень странно.
Лагунов задумчиво снял очки, рассеянно посмотрел на стекла, показал жестом на стулья у стола, приглашая присаживаться. Где-то с пол часа они пили чай. Правда, чаепитие это было более чем странным. Никто не проронил не слова. Наконец Столповских поднял глаза на Лагунова и сказал.
- Сергей Викторович, то, что произошло сегодня необходимо осмыслить. Мы готовились к этому дню много лет, а еще ранее об этом думал мой отец со своими коллегами. У нас нет готового решения. Сейчас я прошу вас лишь об одном. Побудьте, пожалуйста, здесь какое-то время с Галиной. Мы будем навещать вас. Я обещаю, что любое решение будет обсуждаться с вами. Мы несем солидарную ответственность за все происходящее. Все это очень не просто. Нам предстоит много думать. За кажущейся простотой спасения человечества таится много вопросов. Мы будем искать ответы вместе. Впятером и решим, что делать.
Все инстинктивно повернулись к двери и увидели Амина, стоящего за спиной у Столповских. Когда он появился здесь никто не заметил, сколько времени он стоял вот так прислонившись к дверному косяку было не ясно, как и то, что знал о его присутствии только Столповских, единственный кто сидел к Амину спиной. Лагунов смущенно поднялся со стула, подошел к двери, положил свою ладонь на плечо Амина, чуть опустил голову и прикрыл глаза…