В середине XX века Мами Хиггинс Кларк, изучавшая вместе со своим мужем психологические аспекты воздействия расовой сегрегации на детскую психику, провела следующий эксперимент. Темнокожим детям (в возрасте от 3 до 7 лет), участвовавшим в эксперименте, были выданы куклы: с черной и белой кожей. На вопрос с какой куклой дети бы себя идентифицировали, они однозначно выбирали чернокожую куклу, однако, отвечая на вопрос о том, какой куклой они предпочли бы играть, большинство детей выбрала белокожую. Кожа белого цвета воспринималась ими как более привлекательная. Исследования были интерпретированы как свидетельство о потенциальном эмоциональном конфликте у детей, развивающимся из-за цвета их кожи, и в последствии были представлены перед Верховным Судом США, что привело к существенным изменениям в государственной и социальной политике.
Однако, искоренило ли это расовую сегрегацию полностью? Исчезли ли так называемые районы «гетто» из американских городов? Стали ли темнокожие люди чувствовать себя в большей безопасности, по сравнению с серединой XX века?
Вот Старр.
Да, она героиня книги, выдуманная девушка.
И ее друг Халиль, 16-летний парень убитый полицейским, тоже выдуманный.
А вот – Джордж Флойд, убитый белым полицейским по время задержания 25 мая 2020 года. Он не выдуманный.
И список тех чернокожих людей, что стали жертвами полицейского произвола в США, приведенный на одной из последних страниц повествования, не выдуманный. В нем мужчины и женщины, дети (самой младшей – 7 лет) и взрослые.
Может, их, как и книжного Халиля, убили лишь за то, что они неблагополучные дети из неблагополучного района. Что они просто потенциально в глазах белого населения представляют опасность. Может, они тоже приоткрыли дверь машины, чтобы спросить свою испуганную подругу все ли с ней в порядке, а офицер, заметив какое-то движение, выстрелил им в спину.
А потом, возможно, по всем каналам говорили о том, чем они были плохи и заслуживали смерти: что, скорее всего, они торговали наркотиками, состояли в гангстерской группировке, что у них при себе было оружие, что они были пьяны, что они представляли для полицейского опасность. По всем каналам говорили, что полицейский просто хотел вернуться к своей семье, что он был напуган, что никогда не знаешь, что может произойти с тобой в гетто. И никто бы не сказал, почему убитый заслуживал жить. И никто бы не сказал, почему полицейский заслуживает наказания за убийство.
Эта книга о расовой дискриминации, о сложном взаимоотношении между черным и белым населением, о взаимоотношениях внутри чернокожей группы населения. О произволе, несправедливости и смелости шестнадцатилетней девочки, голос которой может звучать громче всего мира, если она не побоится заговорить.
Осталось в книге место и любви: между детьми и родителями, между парнем и девушкой, между друзьями.
Она очень сложная, многозначная, откровенная. Местами – жестокая. Местами – смешная.
Она однозначно заслуживает прочтения, хотя бы ради того, чтобы голос Старр и всех тех, кто стоял за созданием этой героини и кто послужил ее прототипами, был услышан мной, вами, всем миром.
«The Hate U Give Little Infans Fucks Everybody – вся ваша ненависть, которой вы пичкаете детей, в конце концов, нас всех отымеет» – пояснял Халиль Старр слова Тупака за несколько минут до того, как упал замертво на ее глазах потому, что полицейский, который остановил их без всякой причины, выстрелил ему в спину.
И я согласна с этой фразой. Потому что ненависть всегда выходит боком даже тем, кому кажется, что их это не касается.
Те протесты, которые сейчас происходят в США, касаются каждого: в нашей стране также есть проблема расовой дискриминации, хоть стоит она не так остро, как в Америке, а также дискриминации на основании других признаков. И полицейский произвол также имеет место быть.
Радует, что сегодня белое и темнокожее население, бедняки и медийные лица объединились, чтобы говорить об общей для всей страны проблеме. Потому что любая проблема, касающаяся одной группы людей, живущих на планете – это общая проблема всего человечества.
В конце приведу стих, который написал Мартин Нимеллер, которому довелось жить в нацистской Германии.
Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.
Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
Потом они пришли за католиками, я молчал, я же не католик.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто мог бы протестовать.