Благородные женские институты делались исключительно закрытыми. Попадая в Смольный, например, девочки на целых девять лет прощались с внешним миром — покидать стены института категорически запрещалось, даже если в семье случалось несчастье. Единственной радостью для детей была прогулка до Таврического сада: в пустой сад, откуда заблаговременно выгонялись все посетители, девочек вели по улицам, оцепленным полицией.
Что еще было нельзя? Нельзя было навещать больных в лазарете, нельзя было читать книги вне программы, само собой, нельзя было выглядеть неряшливо, а еще «под страхом строго взыскания» запрещалось ступать зимой на снег, поэтому специально для гуляний аллеи застилали досками. Многие девушки не выдерживали строгой атмосферы Смольного.
Это еще ладно, если ты бледненькая аристократка из Петербурга, и жила небогато, и к климату болотному привыкла, а ведь приезжали девочки из сытых домов, теплых городов, дружных семей, а тут на тебе — в помещении +15, на обед какая-то дрянь. Да и вообще тяжело девять лет без родных в женском коллективе. Тут и ссоры, и сплетни, и вражда. Самым страшным ругательством у смолянок было слово «зверь», а если к нему добавляли «пушной», то это удваивало оскорбление.
В образовании упор делался на французский язык (говорить по-русски запрещалось в принципе), танцы, Закон Божий, а науки вроде физики или математики преподавались, скажем так, расслабленно.