Начало рассказа здесь.
Бутылка опустела примерно на половину. За всё время дежурства ни одного студента так и не появилось – чего и следовало ждать. Разговор с доцентом ладился, хотя и не касался первое время личной жизни. Они с Виктором Петровичем обсуждали исключительно медицину и внутренние болезни. Виктор Петрович с сожалением отмечал, что врачи сейчас совсем не приспособлены к лечению мелких болезней – большинству из них, особенно крупным профессорам, подавай «большую рыбину», серьёзного больного, которого они любой ценой будут вытаскивать с «того света», но вот лечение мелких и хронических недугов практически полностью врачами игнорируется.
- Прислали ко мне однажды женщину. «Чистая шизофреничка!» - сказал мне мой знакомый гастроэнтеролог. «Твой пациент». И в общем, мы с ним после этой пациентки сильно рассорились.
- Почему?
- Он – непрофессионал. Хороший собеседник, собутыльник, преданный друг – но как врач… Не воспринимайте, как похвальбу, но свою кандидатскую я писал на тему «Формирование шизофренической симптоматики у соматических больных». Тема междисциплинарная, как в общем-то и любое исследование, претендующее на серьёзность. Так вот эта женщина действительно была больной, но далеко не шизофреничкой... Её именно что мучали мелкие болезненные хронические проявления в кишечнике: ослабленная перестальтика, ректоцелли. Врачи, включая его, предлагали ей жить на слабительных и клизмах, принимать обезболивающие. Всего этого ей не хотелось. Женщина с характером: понятное дело, ругалась, жаловалась, один раз и к прокурорам ходила. Но ко мне, несмотря на оскорбительность такого направления, тоже пришла. От безысходности. Потому что ей никто не мог помочь. Точнее, не хотел.
- Да разве такое возможно?
- Возможно, мой друг, возможно. И не такое возможно. Помните старый студенческий анекдот про студента-инженера и студента-врача?
Доцент поморщил лоб и почти сразу вспомнил.
- Как подумаю, какой я инженер, страшно к врачу идти.
- Да-да-да, но дело даже и не в этом. Есть даже понятие такое, хорошо вам знакомое: «не навреди». Помочь этой женщине, тем более в нашем-то XXI веке, не так уж и сложно: есть препараты, капельницы, щадящие лапороскопические операции. Но когда профессионализм у доктора низкий, лучше ничего не трогать – пусть оно лучше будет держаться потихоньку «в одной поре». Да-да, те самые слабительные, обезболивающие. Без улучшений и без ухудшений. Это лучше, чем если бы врач вмешался и, пытаясь что-то сделать, сделал бы хуже. Любая терапия, если она не в теории, она как палка о двух концах: так можно налечить, что всю жизнь будешь грехи замаливать. Если вы, конечно, верите в Бога.
- И вы считаете, это выход?
- Верить в Бога?
- Поддерживающая терапия вместо лечения.
- Ну нет, конечно. Однако вы, голубчик, должны понять, что мы живём в правовом государстве: за сомнительное лечение можно и понести ответственность, если вы, конечно, не зять Марьи Петровны. Эта уговорит патологоанатомов написать нужное заключение. Она даже замужем однажды за одним из них была одно время, да.
Глаза доцента расширились и от удивления и он молча замотал головой.
- Хуже будет, если пациент останется жив и получит инвалидность. Живой пациент может и ещё и побороться за привлечение вас к ответственности. Помните, как у Ницше: «Всё, что нас не убивает…»
продолжение следует...