«В России нет никакой вертикали власти», — считает политолог Глеб Павловский. Об этом он рассказал в большом интервью Николаю Нелюбину, опубликованном на «Новом проспекте».
Большое видится на расстоянии, и эксперт, который лично помогал Владимиру Путину приходить к власти 20 лет назад, признался, о чём жалеет в той прошлой работе. Пребывая в Австрии, он уже разглядел несколько «должков», за которые общество в будущем ещё спросит Кремль.
Глеб Олегович, кто сегодня в системе молодец? Кто приобретает в глазах людей, ну или хотя бы кто растёт внутри системы? Мишустин, Собянин? Мы наблюдали соревнование за статус «преемник»?
— Борьба в верхах начнётся, но не завтра, а, скажем, послезавтра. А пока всё-таки угроза слишком большая. Причём угроза комбинированная: одновременно угроза эпидемии и угроза провала управления в кризис. Если Собянин провалится, чего ему искренне желают в верхах, то будут тихие бурные аплодисменты. Собянин это понимает. С другой стороны, главный его мотив — быть адекватным моменту. Противостоять угрозе, как он умеет. И он это делает. Через некоторое время это превратится в политическую борьбу, конечно. И вне зависимости от того, захочет ли сам Собянин вести эту борьбу, найдётся много с кем бороться.
Вы не так давно вспоминали, как сами оказались за решёткой в 1982 году. Сегодня быть политзеком легче, чем тогда?
— Это трудный вопрос… С одной стороны, какие-то правила и распорядки в тюрьме гуманизировались и связь с волей гуманизировалась. С другой стороны, когда я читал о последних днях Сергея Магнитского в Бутырке, а там назывались номера камер (в некоторых я был в 1982 году), меня поражало реальное ухудшение. Там, где когда-то был унитаз, теперь просто дыра в полу. Изменения к худшему идут от перегрузки СИЗО. Но политические в начале 80-х, до перестройки, были очень уважаемыми людьми в тюрьме, причём среди уголовников. На этапах я был вместе с уголовниками. И меня принимали, меня оберегали, это было почётно. Вот эта репутационная сторона, к сожалению, исчезла. Но я там был слишком давно… Не могу быть ни в чём уверен.
Но вернёмся в реальность. Даже ВЦИОМ фиксирует снижение одобрения работы Путина и доверия к нему. Еженедельно падает. Падение исчисляется долями процентов, в худшем случае процентами, но тренд очевиден. Уже проблема или ещё нет?
— В путинской мифологии рейтинг играет важную роль. Но его значение в реальной системе власти упало. Теперь наш авторитаризм не является электоральным. Путин раньше опирался на голосующее за него большинство. И то большинство голосовало за него искренне, по собственной воле, как за своего лидера. Вот эту лидерскую харизму он утратил. Теперь Кремль ссылается на «подавляющее большинство», а не электоральное. А это уже совсем другое дело. Рейтинг теперь приобрёл второстепенное значение. И даже если он теперь у Путина упадёт, как у Ельцина в последние годы, всё равно, я думаю, Путин не потеряет власть.
То есть иркутский сенатор Вячеслав Мархаев, который предупредил федеральную власть, что она рискует нарваться на «неконтролируемые последствия» из-за бесплатной принудительной самоизоляции, ошибается? Риска нет, так как «адаптивность высокая», как говорят в том же ВЦИОМ?
— А неизвестно! Это разные вещи. Стабильность системы в обычные времена, когда она сама играет страной, когда она получает весь доход от сырья и уже по своей воле распределяет его среди населения как милостыню или как гранты — это одно. Но сейчас ничего такого нет. Люди заперты, раздражены, они теряют те виды дохода, которые были часто незаметны государству. У нас ведь в теневом секторе десятки миллионов человек! Соответственно, они сейчас вынимают рублик за рубликом из своего кармана и оплачивают своё выживание. Это не может пройти даром, и всё не закончится уже. Но когда мы выйдем из пика, думаю, что власть встретит другую страну. Это как с помещиками. Самые злобные помещики в голодные годы отпускали своих крепостных временно, не давая им никаких бумаг. Отпускали кормиться, то есть фактически разбойничать. Так отпустили и сейчас. Но потом власть захочет их вернуть. Кто к ней вернётся, неясно.
Сейчас мы можем рассуждать о дедлайне терпения народа?
— Трудно. Очень трудно. Думаю, что невозможно. Наверное, кто-то смог бы вам назвать эту дату, но для этого надо жить вот в этой низовой среде, чувствовать, получать информацию не из СМИ, не из медиа. Вода ведь закипает у дна.
По 5000 рублей с 300 тысяч «нарушителей» без пропусков — это полтора триллиона. Почему власть не раздаст эти штрафы тем, кто просит денег? И выяснять отношения дальше будут сами люди. Те, кто нарушал, с теми, кому их деньги отдали. Власть в сторонке. Разделяй и властвуй.
— Манера постоянно одушевлять и очеловечивать власть похожа на прием из басни и сказки, где мы одушевляем животных, которые разговаривают человеческим языком. Но это ничему не соответствует. Они не так мыслят, не так живут, не так планируют. Там всё на уровне бессознательного. Но это бессознательное всегда корыстно. Они ничего особо не планируют. Вы думаете, что сейчас российские силовые структуры… А мне их даже стыдно называть силовыми, потому что по сути это такие коммерческие грабёжки. На Украине в 50-е годы было такое понятие «бендеровский колхоз». Это когда днём они все советские колхозники, проводят партсобрания, выполняют план или имитируют его выполнение, а ночью идут резать коммунистов.
Так вот эти «бендеровские колхозы» в составе силовых структур чувствуют, что вдруг перестали получать ренту. Как ты её сейчас получишь с парня, у которого закрыто кафе или мастерская? Ничего ты с него не возьмёшь. Поэтому и они злятся. Даже трудно сказать, кто больше злится. Средний класс или это паразитирующее на нём сословие. Всё это очень скоро выйдет на сцену. Мы увидим попытки силовых структур быстро вернуть утраченную выгоду. Они сейчас накапливают поводы для этого потихоньку, копят досье, ведут учёт недополученного. Всё это они потом приставят к горлу того самого среднего класса.
Кто сейчас фактический президент?
— А его сейчас пока нет. Это место вакантно. Я бы сказал, что мы ненадолго частично приблизились к правильной структуре исполнительной власти. Был премьер, правда, слабоватый. Он пытался контролировать экономику и социальную помощь. И есть главы регионов, которые по-разному справляются со своими делами. Но в Америке губернаторы тоже по-разному справляются со своей работой. И ещё есть никчемный парламент, которого не видно. А избранный президент играет роль английской королевы. И, в общем, это правильно. Он таким и должен быть. Правда, это такая уже английская королева, которая постарше Елизаветы Второй. Совсем дряхлая. Две трети решений упали в те руки, где они могут исполняться, и это правильно. Роль, которую сейчас играют медики, наконец, правильная. Только сразу выяснилось, что людям жить не на что. Вот здесь главный диссонанс момента. Кремль сказал «выживайте, как хотите, денег не дам».
Вас не раздражает, когда вам периодически подписчики напоминают в Facebook, что вы были одним из первых строителей той самой «вертикали власти». Вас это задевает? Вы о чём жалеете в той работе?
— Я не реагирую на такие упрёки, потому что они идут от людей, которые в то время просто сидели на попе. Они просидели на попе 30 лет Российской Федерации, не пытаясь что-то изменить. Я пытался. Я не жалею, безусловно, о том, что мы пытались сделать. Мы пытались восстановить государство. Это не получилось. Но мы не планировали этого положения. Здесь мы попали в обычную историческую ловушку, когда средства опрокидывают цель. Ну и я, конечно, жалею, что задержался в Кремле на 4–5 лет, потраченных действительно уже зря. Что касается путинской вертикали власти, то никакой вертикали нет. Это выражение было придумано мной. Вертикали власти в РФ нет. Ну а Путина мне жалко, он мог быть великим президентом, но он поддался... Впрочем, так часто бывает в истории: проявил слабину и проиграл. Он повёлся на какие-то мелкие бонусы, ничего нового. Русская литература рассказала много таких историй уже давно. Путин не первый и не последний.
Полную версию интервью Глеба Павловского читайте на нашем сайте: https://newprospect.ru/voda-zakipaet-u-dna-gleb-pavlovskiy-pro-nastoyashchee-proshloe-i-budushchee-rossii
Читайте на эту тему:
«Путин приближается по рискам к Трампу». Зачем американский президент позвал нашего на саммит