Существуют "вневременные" произведения искусства, для понимания которых зрителю, слушателю или читателю не требуется обязательное знание контекста их создания. Думается, к этой категории можно смело отнести любовную лирику Владимира Маяковского. Читатель, поверхностно знакомый с перипетиями отношений поэта и его любимых женщин или не знакомый с ними вовсе, всё равно способен понять и оценить и красоту формы, и глубину чувств.
Но есть у Маяковского стихи, для понимания которых читателю нужно быть в курсе политических событий, происходивших в СССР и за его пределами в начале XX века. Такими стихами, в частности, являются «Да или нет?», «Слушай, наводчик!», «Голос Красной площади». Все они являются откликом на убийство в Варшаве полномочного представителя СССР Петра Войкова.
С именем Войкова связано много слухов о якобы его непосредственном участии в расстреле царской семьи. Несмотря на то, что Следственный комитет РФ закрыл уголовное дело против Войкова ещё в 2011-м году и больше дела не возобновлял, а ведущий расследование Владимир Соловьёв (следователь-криминалист СК РФ, а не телеведущий) неоднократно подтверждал, что не считает Войкова ни заказчиком, ни исполнителем, ни соучастником в этом преступлении, слухи упорно живут.
К примеру, Наталья Солженицына в интервью телеканалу «Россия» назвала Войкова "грязным убийцей"...
А вот Владимир Маяковский (как и СК РФ) "грязным убийцей" Войкова, видимо, не считал. В 1927 году поэт, во время своей заграничной поездки, побывал в Польше. В очерке «Поверх Варшавы» Маяковский сообщил читателям, что в последние дни своего пребывания в этом городе жил в дипкурьерской комнате полпредства, которая как раз пустовала. Также поэт отметил "удачность" расположения полпредства — между зданиями полиции и монархического клуба.
Забавно, что Эдуард Филатьев в своей книге о Маяковском «Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам» создаёт вокруг "смены варшавских адресов" целую теорию о связях поэта с ОГПУ. Филатьев вполне справедливо замечает, что полпредство не является гостиницей, а следовательно туда нельзя вселиться "по собственному желанию". И делает вывод: либо в переселении была "какая-то надобность", либо Маяковский переехал по приказу из Москвы.
Интрига? Интрига. И даже жаль, что она разрушается в вышедшей за несколько десятилетий до книги Филатьева биографии Войкова («Полномочный представитель СССР», автор Николай Жуковский). В биографии указана следующая причина переезда Маяковского: пожить в полпредстве его пригласил Пётр Войков, узнав, что большой наплыв желающих общения с поэтом ему банально мешает. Понятное дело, запрещать полномочному представителю приглашать в гости главного поэта СССР у руководства в Москве причин не было.
В «Представителе» не сообщается, были ли знакомы Маяковский и Войков до 1927 года. Наталия Румянцева в своей статье «Возможно было так. Версия смерти Владимира Маяковского» относит Войкова к числу знакомых поэта, но "близость" этого знакомства не уточняет. Но, видимо, поэт с полпредом нашли общий язык. Современники отмечали образованность Войкова и его любовь к литературе, поэтому интерес полпреда к Маяковскому возможно был не только политическим.
За время нахождения Маяковского в Варшаве, они с Войковым провели довольно много времени вместе, насколько это позволял плотный график обоих. Посещали музеи, университетскую библиотеку, поэт читал свои стихи на вечере в полномочном представительстве.
Гибель Войкова, очевидно, произвела сильное впечатление на Маяковского.
Наряду со стихотворениями, поэт рассказывал о полпреде на встречах с читателями (об этом, в частности, сообщает харьковская газета «Пролетарий» от 28 июля). Личное впечатление Маяковского совпало с политической ситуацией: убийство дипломата — само по себе чрезвычайное событие, а на фоне стремительно ухудшающихся отношений Советского Союза и Великобритании, оно было воспринято в СССР именно как происки англичан на чужой территории. В Польше же всерьёз опасались войны, поэтому старались показать свою открытость: похороны Войкова и суд над его убийцей были широко освещены в официальной советской и польской прессе.
Сейчас можно встретить мнение, что убивший Войкова Борис Коверда является чуть ли не героем России, а сами события 7 июня преподносятся как поединок или даже дуэль. Хотя ещё в июле 1927-го митрополит и будущий патриарх Сергий (Страгородский) в своей Декларации очень точно назвал "варшавское" убийство — "убийством из-за угла". Дело в том, что Коверда выстрелил в Войкова без какого-либо предупреждения (вскрытие показало наличие двух ранений, так что возможно первый выстрел пришёлся в спину полпреда). Уже во время Великой Отечественной войны Коверда работал в «Особом штабе „Россия“» («Зондерштаб-R») у Смысловского, то есть "мститель за Россию" служил нацистам...
Но вернёмся к Маяковскому: 22 июля он обратился в литературно-художественный отдел Госиздата с просьбой перенести представление последней части поэмы «Октябрь» на август, поскольку ему необходима частичная переработка третьей части. Поэма «Октябрь» теперь известна нам под названием «Хорошо».
***
Друзья, благодарим за внимание!
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал — нас ждёт много интересных книг. И не только книг.
***
Про Петра Войкова ходит много самых фантастических и ужасных слухов. Разобравшись в них, мы выяснили, что практически все они базируются на воспоминаниях бывшего дипломата Григория Беседовского и разобрали эти воспоминания. По ссылке вы можете ознакомиться с обзором.