Любимый ее пейзаж с домом был прекрасен и гармоничен по своей цветовой гамме и композиции. Но что-то было не так. Не хватало какой-то неуловимой магии, что ощущалась прежде.
"Может, я просто выросла?" – подумала Алена, – "И мое воображение теперь не создает вокруг картины тот таинственный флер, что возникал в детстве".
Но нет, поменялось что-то совершенно конкретное. Она заметила, что на картине теперь другая рамка, простая деревянная. А та, ажурная, теперь обрамляет другую картину. Кусочек деревенского дома, наружная часть окна, белые крашеные рамы, яблоки на подоконнике, светлая занавеска с волнистым орнаментом, дальше чуть видна деревянная дверь и ступенька крыльца. Рядом какой-то цветущий куст. Алене смутно помнилось, что эта картина висела тут и раньше. Но теперь ажурная голубая рамка была на ней. И именно в ней был теперь какой-то волшебный магнетизм. Алене даже почудилось, что она ощутила легкий аромат цветов.
Из гипнотического состояния Алену вывело легкое покашливание. Бабушка все-таки застала ее здесь! Она стояла и молчала, глядя строго и внимательно. Алена кинулась извиняться запинающимся голосом.
– Прости! Мне просто очень хотелось взглянуть! Я понимаю... они очень дорогие, наверное... эти картины. Я понимаю, почему ты не хочешь показывать их. Я не буду никому о них говорить, правда!
Бабушка еще чуть помолчала, что-то взвешивая про себя.
– Нет, не по этой причине не стоит про них говорить, – наконец словно-бы решилась она.
– Главная ценность этих картин – не художественная. Хотя они действительно прекрасны. Дело в том, что когда-то твой дедушка сделал картины и рамку объектом одного своих экспериментов. И эксперимент прошел чрезвычайно хорошо. Это было тогда для нас большой удачей!
– Большой удачей? Почему? И что за эксперимент?
– Думаю, тебе можно узнать об этом. Но, пожалуй, лучше не здесь. И не от меня. А я тебе сейчас кое-что покажу.
Глаза бабушки стали какими-то совсем не строгими, а озорными и лучистыми. У Аленки сердце забилось быстро-быстро от волнения и предвкушения чуда.
– Дай мне руку, – тихонько сказала бабушка. – Иди сюда, поближе.
Анна Сергеевна приложила дрожащую ладошку Алены к картине в голубой рамке. Алена почувствовала легкое покалывание, которое разбежалось от руки по всему телу. Голубоватый туман затянул все кругом. Мир на какое-то мгновение обратился в серебристую зыбь. Алена закрыла глаза, опасаясь, что сейчас потеряет сознание. Только рука бабушки, крепко сжимающая ее ладонь, оставалась реальной. И головокружение отступило. Алена открыла глаза. И аромат жасмина, тепло летнего вечера и стрекот кузнечиков в траве обрушились на нее! Перед глазами ее лежали яблоки на подоконнике. Совсем настоящие! Точь в точь такие яблоки, какими угощала ее бабушка! Алена обернулась. Бабушка стояла рядом. И от этого стразу стало не страшно, а очень уютно и спокойно.
– Здесь хорошо, – с улыбкой сказала бабушка и беззаботно села на ступеньку крыльца. – Осмотрись еще и пойдем прогуляемся.
Алена потрогала оконную раму, от которой местами отставала краска. Потрогала гладкий бочок яблока. Все было совершенно реальным.
Поляна поднималась от стены дома вверх мягким горбом, точно спина спящего дракона. До вершины холма было совсем близко. Они поднялись туда. И Алена увидела бегущую по склону тропинку. Она обернулась назад – и узнала дом! Дом с любимой картины ее детства. Это был он, просто с другой стороны. Они спустились до тропинки и подошли по ней к парадному крыльцу. Бабушка уверенно постучала. И пожилой человек с небольшой бородой открыл им дверь. Человек с веселыми прищуренными глазами, знакомыми Алене по старым фотографиям. С глазами, так похожими на ее собственные.