Достоевский Ф. Подросток: роман / Федор Достоевский. – СПб.: Азбука, Азбука Аттикус, 2019. – 480 с.
При всей любви и почитании русского и петербургского классика роман «Подросток» прошел как-то мимо моего читательского внимания. Не помог даже телесериал Евгения Ташкова с блистательным актерским составом. Однако возраст и желание все-таки разобраться в своих отношениях с Федором Михайловичем подвигло автора этих строк чтению. Оно было длительным и мучительным. Как нынче говорит молодежь, « не зашло». Пришлось почти насильно вникать в текст, улавливать многочисленные семейные и дружеские отношения, которые завязываются между персонажами сего текста, названного учеными литературоведами «романом воспитания». Может быть, так оно и есть. Но воспринимается нынче сей текст как плохо скрываемая (точнее, совсем не скрываемая) игра амбиций. Этакая «ярмарка тщеславия» или «костры амбиций» на русский лад последней трети ХIХ века.
Дата выхода «Подростка» - 1875 год. Позади у автора – «Бесы» и «Дневник писателя». Впереди – «Братья Карамазовы» и Пушкинская речь. Это очень важное обстоятельство, позволяющее хотя бы каким-то образом понять причину выбора Достоевским столь непростой структуры повествования – от первого лица того самого подростка (в 19 лет!?) по имени Аркадий Долгорукий, внебрачный сын некоего Версилова.
Процитируем одну из первых фраз романа: «Надо быть слишком подло влюбленным в себя, чтобы писать без стыда о самом себе. Тем только себя извиняю, что не для того пишу, для чего все пишут, то есть для похвал читателя». Понятно. что подобный композиционный прием – лишь литературный прием, не более. Тем более, что еще в «Бедных людях» использовал его Федор Михайлович. Но он же и есть и обстоятельство абсолютно запутывающее читателя, который к Достоевскому относится с уважением. Понять все семейные перипетии, которые складываются вокруг амбициозного Аркадия, его близких, родных и знакомых, весьма затруднительно, но необходимо. Иначе придется читать и перечитывать вновь эти строки, рисующие не очень-то симпатичный образ нервического подростка (точнее, переростка). Как-будто перед нами выросший Коля Красоткин (хотя он появиться только в следующем романе Федора Михайловича). И, наоборот, в нынешнем романе явно видны следы политологических размышлений писателя в «Бесах». Складывается устойчивое впечатление, что Достоевский старательно избегал «мысли политической», настаивая на «мысли семейной». Не получилось. Плюс явный след страстей самого автора, связанных с людоманией.
Словом, «Подросток» есть явное собрание под одной обложкой того, что так постоянно мучило самого автор, и от чего он так и не смог избавиться до конца своих дней. Сей роман не моет рассматриваться как предвестье гигантской мощи «Братьев Карамазовых», но иные проблесковые темы очевидно указывают на то, ЧТО выдаст на гора Достоевский как финал своего тернистого пути русского писательского гения. И все же настаиваю на том, что история Аркадия Долгорукого (или его отца Версилова – кому как больше нравится) – изощренный текст Федора Михайловича. Но я вряд ли включил бы его в состав «великого Пятикнижия» Достоевского. Ведь туда входят еще «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». Но это – дело вкуса каждого. Мое же впечатление сложилось именно тем образом, который я и попытался изложить в данных беглых заметках.
Сергей Н. Ильченко
Профессор, доктор филологических наук, кандидат искусствоведения
https://jf.spbu.ru