Филипп Михайлович любил три вещи на этом свете. Это свой мотоцикл урал, голубого цвета, с люлькой. Поиграть в домино на свежем воздухе. И наливку Галины Ивановны, которая делала ее не только на продажу, но и для себя, и поэтому - с лаской и любовью.
Вчера ее младший сын пришел в беседку, где Филипп и его сосед Николай играли в домино, когда августовская жара спадала, в часов семь.
Сын пожаловался, что от тещи ему нужно перетащить комод в дом матери. Ну, тут Филипп долго времени на раздумья не тратил, и предложил помощь.
- Ну, так чего хочешь, то?
- А мне ничего не надо, Степан.
- Так вот и не надо?
- Кроме, что если пару бутылок настойки Галины Ивановны.
- Кокой хочешь? Яблочной или абрикосовой?
- Да, неси две.
- Заметано.
Так вот сел Филипп на мотоцикл (даже тучи на небе его не смущали), поехал в соседнее село, там погрузил вместе со Степаном квадратный комод на люльку, привязал, и поехал обратно. И по дороге, где-то на середине пути пошел дождь - настоящий, сильный, грозный.
Все происходило в степи, на проселочной дороге. От воды почва размякла, пошла сплошная затягивающая грязь. Филипп застрял, но чудом смог выбраться, но до конечного пункта оставалось еще далеко, и перспективы ему не симпатизировали. И решил он поехать в объезд, там путь длинее, но менее опасный, только что следовало преодолеть брод через старый став. Став уже пересыхал, и поэтому брод мелкий - все через него проезжали.
Филипп разогнался и помчался к водоему, но урал столкнулся с препятствием, встал, и заглох. Он пытался завести его - мотоцикл молчал.
Глубина была сантиметров двадцать, вода тёплая, погода жаркая, голову знатно пекло, спина вся в поте. Ситуация мерзкая одним словом.
Филипп спрыгнул в воду, следовало ждать какого-нибудь водителя, чтоб тот помог. Он наклонился, чтоб умыть лицо, потянулся руками к зеленоватой поверхности, и почувствовал, как что-то схватило его за ступню и потянуло. Филипп успел схватиться за люльку мотоцикла. Он, знал, что если бы не успел это сделать, эта чудовищная сила унесла бы его под воду. В тот момент, он сначала проклял комод, а потом и вовсе забыл о нем. Он увидел серп, торчащий в люльке, взял его, и с размаху рубанул по воде.
Неизвестная сила вдруг исчезла, вода успокоилась. Филиппа не тянуло в сторону, но ступню что-то зажимало, не сильно, но крепко висело, что ногу трудно было переставлять. Когда Филипп вышел на берег - ступня была во рту гигантского сома, точнее в пасти отрезанной головы.