Я начинаю серию из трех статей об одном из моих самых любимых писателей – Теодоре Драйзере. Я собиралась написать о его жизни очень кратко, но, как видите, у меня не получилось, хоть я и сократила все ненужные детали 😆 Произведения этого писателя очень автобиографичны, поэтому знание событий его жизни поможет лучше понять заложенный в его книгах смысл. В этой части я расскажу о детстве Драйзера.
27 августа 1871 года в бедном квартале городка Терре-Хот в крошечном ветхом домике у одной неудачливой семьи родился девятый по счету ребенок – Теодор Драйзер. Его родители – Сара и Джон – пара, которая по всем законам тогдашней морали, религии и здравого смысла не должна была быть вместе. Джон – немецкий католик, эмигрировавший в Америку – был, что называется, типичным неудачником: напрочь оторванный от практической жизни, он проводил время в неспешных размышлениях и философствованиях, в то время как Сара изо всех сил пыталась собрать по кусочкам разваливающийся быт.
Эта сильная женщина происходила из семьи меннонитов (это такая протестантская деноминация), которые проповедовали всеобщую любовь и непротивленчество. Их принципиальный пацифизм вынудил меннонитов эмигрировать, чтобы избежать воинской службы. Так Сара и очутилась в Америке. Брак с католиком был воспринят семьей девушки как предательство религиозных ценностей, и она навсегда осталась отрезанной от своего дома и родных людей. Этот образ «неправильной», идущей наперекор всем общественным устоям любви ярко прослеживается в произведениях Драйзера.
Как мы уже заметили, нищета была знакома Теодору с детства. И она оказала на его характер очень большое влияние. Вместо игр с товарищами он вынужден был сразу же после школы бежать домой, чтобы помочь матери с работой. После тяжелого дня Теодор в изнеможении падал на кровать, но с трудом засыпал из-за сильного чувства голода. Нетрудно представить, как отчаянно он мечтал выбраться из провинциального городка, нажить состояние и добиться успеха. Семья Драйзеров часто переезжала, но никаких качественных изменений в их жизнь это не приносило: везде их встречали все те же унылые серые районы, заставленные разваливающимися домишками, нищета и голод.
Теодор посещал католическую школу, из которой ему запомнились лишь надменные строгие учителя, травля со стороны других учеников и зубрежка сложных церковных текстов, значение которых едва ли было понятно ребенку. Только поступив в светскую школу в Варшаве (не-а, не в Польше, это маленький город в штате Индиана) Драйзер наконец-то смог вздохнуть спокойно. В нем проснулась любовь к знаниям, особенно к литературе, он с жадностью проглатывал книги Диккенса, Теккерея, Шекспира и даже выучил немецкий, чтобы прочесть Гёте в оригинале. Вот как он сам вспоминает об этом периоде: «Именно в этой школе я впервые осознал… что именно все это время угнетало и задерживало мое развитие – догматическое и устрашающее господство католической церкви и школы».
Сложные отношения писателя с религией отразились в романе «Американская трагедия». Главный герой, так же выросший в очень бедной и очень религиозной семье, оставляет угнетающий его образ жизни и погружается в мир развлечений, романов и алкоголя. Однако Драйзер, в отличие от своего персонажа, не мог столь легко отделаться от такой крупной части своей жизни. Его еще долго мучили сомнения, и лишь к концу жизни он утвердился в своем атеизме.
Окончив варшавскую школу, Теодор оказался перед сложным выбором: остаться в маленьком, но уже знакомом городке или рискнуть и последовать за мечтой. И он рискнул – Драйзер отправился в Чикаго – огромный по тем меркам индустриальный город. То, с каким трепетом и предвкушением еще недавний школьник смотрел на Чикаго мы можем понять, прочитав отрывок из первой книги Драйзера «Сестра Керри»: «Ребенку, человеку, одаренному воображением, и тому, кто никогда не путешествовал, момент приближения к большому городу всегда сулит чудеса. Особенно, если это происходит вечером, в тот таинственный час борьбы света с мраком, когда весь живой мир переходит из одного состояния в другое».
О жизни Драйзера в Чикаго можете почитать в этой статье.