Мой прадедушка, Мефодий Максимович Штуца, был призван на фронт в самом начале войны, тогда ему было около 30 лет. Он происходил из семьи немецких переселенцев, которые обосновались в Российской Империи еще в дореволюционный период. Со временем немецкая фамилия "Stutzer" была переделана на украинский манер, так как жила его семья в Херсонской области. Там они занимались племенным скотоводством. К началу войны у Мефодия уже была жена Мария и трое детей.
В 1942 году он оказался в плену в нацистском лагере для рядовых "Кайзерштайнбрух" на территории Австрии. Сейчас известно, что с начала Второй мировой войны первыми в этот лагерь были доставлены французы и бельгийцы, советские же военнопленные поступили туда в ноябре 1941 года. По воспоминаниям местного священнослужителя, хоронили советских пленников без каких-либо почестей, всегда в братских могилах. К концу войны на лагерном кладбище было похоронено свыше девяти тысяч солдат из СССР.
Жене Мефодия Марии во время войны удалось прокормить себя и троих детей благодаря швейной машинке, которую однажды украл пущенный ею в дом постоялец. Семья выжила чудом.
После войны в те места, где они жили, вернулся человек, который был в одном лагере с Мефодием. И вот, какую историю он рассказал. Узнав о немецком происхождении дедушки (не с его слов, по каким-то своим данным), фашисты предложили ему сохранить жизнь в обмен на то, что Мефодий будет чинить им обувь – срочно требовался сапожник. Однако Мефодий отказался, сообщив, что считает себя русским. Человек же, который вернулся, как раз и согласился это делать вместо него.
Несколько лет назад эта история вдохновила меня на написание стихотворения.
***
мой прадед был немцем. и мне не стыдно сказать об этом.
он жил в беспощадной бескрайней стране советов.
в вождей и в партию он не верил,
а верил только в свою прекрасную мэри.
она шила себе блузки
белые, как снег русский.
и когда война пьяной девкой в ворота ввалилась —
мэри перекрестила его и простилась.
затем был бой. и еще один бой.
почти любой
ко второму выживает едва.
и сердце — натянутая тетива,
которую бог вот-вот отпустит.
мой прадед был немцем,
но воевал за русских.
сквозь грязно-багровые метели
он как икону пронес образ прекрасной мэри.
в дни, когда война превратилась в лабиринт
окрашенных кровью стен,
его взяли в плен.
наравне с другими
он произнес свое имя.
мой прадед был немцем. строй стих.
даже животные не бросают своих.
и вот, чтобы он не погиб,
ему предложили чинить немецкие сапоги.
в худой обуви до москвы не добраться,
в худой обуви
не может маршировать от чумы коммунизма лекарь.
и это был выбор, самый большой выбор
маленького человека...
мэри всегда говорила —
в царство небесное идут тропой узкой.
и он ответил:
— я русский.