Бакинский округ ПВО 1954---1957 ГОДЫ
Назначение мы получили в ОЗАД - Отдельный Зенитный Артиллерийский Дивизион, расположенный около железнодорожной станции Кюрдамир Азербайджан. Богом проклятое место. Прибыли мы в дивизион ночью. От станции до расположения дивизиона шли пешком около 8км. Грунтовая дорога. Автобусного движения нет. Транспорт попутный или пешком. Чаще приходилось пешком. Штаб - это деревянный барак, построенный, видимо, для строителей аэродрома. И для прикрытия этого аэродрома от воздушного нападения был создан вот этот ОЗАД. Переночевали в пустом помещении и утром представились командиру дивизиона. Командир, еще помню, подполковник Новиков. Уже довольно пожилой человек, участник воины. Семья жила в Баку. Правильно, потому что когда моя Женя жила здесь, мы каждый день убеждались, что здесь не созданы никакие условия для более или менее нормальной жизни. Видимо, нам судьба почему-то приготовила тяжёлые условия жизни.
Военный городок был построен в открытой бесплодной выжженной от солнца степи. Никаких растении. И вот в этой степи в два ряда стояли небольшие деревянные домики. Их называли финские.В этих домиках были две комнаты. Одна большая около 18 м/кв и другая около 10 м/кв. Общая кухня около 6 м/кв. Центрального отопления нет. Каждый домик отапливал сам себе, в основном керосинкой. Ну, современный народ это не знает и знать им не надо. Ничего хорошего. Пожары от них бывали часто и люди гибли. Воду брали вёдрами из единственного колодца. Так называемая улица - грунтовая. Чистая глина. Правда, утоптанная ногами жильцов. Это городок зенитчиков и всех тех, кто обслуживали аэродром, лётный состав. Лётный состав жил в каменных домах. У них все было на нормальном уровне. Там летом каждый вечер, прямо на улице показывали кино и все жители с табуреточками шли в их городок смотреть кино. Зима, холодные ветры без снега. Летом - ад земной. Жара под 50 градусов, комары, москиты, всякая ползучая и летающая гадость... И деревянные домики были очень слабой защитой от этого всякого дерьма. Нам с Бадаляном дали один домик. Если хочешь, чтоб ты возненавидел близкого друга, поселись на одной кухне с ним. Нас поселили вместе. Бадалян ещё не привёз свою жену из Одессы. Она заканчивала учёбу . Заботилась о нем, конечно, Женя. Несмотря на не совсем лёгкие условия жизни, для нас с Женей все было хорошо. У нас был свои законный уголок. Своя комната, своя кухня. Мы были семья. Дочка росла. К нам начали ездить мои брат, мои сестры. Моя Женя была признана членом нашей большой семьи. Она была счастлива. Завелись соседки, подруги, хорошие знакомые. Продукты питания покупали на продуктовом складе нашего дивизиона. С медобслуживанием дело было плохо. Был небольшой медпункт. Одна комната и, то ли фельдшер, то ли медсестра. Своего медика в дивизионе не было, хотя по штату отдельной части положен медик. И это сыграло несчастную роль для нашей семьи. Я утром уходил на свою батарею. На обед приходил и, пообедав, уходил, потому что время, в основном, уходил на дорогу на обед и обратно. На батарее меня уважали и, вообще, взаимоотношения между офицерами были вежливые и уважительные. Командовал Батареей капитан Плотников, участник воины.
У нас была комната побольше. Мебель из казармы. Солдатская койка, две табуретки, на которых укладывали Светлану, а потом сына. Стол тоже солдатский. Мы постепенно приобретали необходимое имущество для дома. Несмотря на невыносимые условия жизни, мы были счастливы. Женя готовила пищу вполне нормально. Она молодец. Когда приехала Лида, жена Бадаляна, то та ухитрялась сливать из кастрюли Жени суп и кормить своего мужа. Будто она приготовила обед. Было и такое. Какой-то тёплой дружбы между моей Женечкой и Лидой не сложилась. Хотя Женя всегда сама стремилась оказать помощь любому, кто в этом нуждался. Конечно, было довольно трудно жить в подобном городке, но это были наши первые шаги самостоятельной семейной жизни. Женя эти шаги осуществляла блестяще. Никакой жалобы на трудности жизни. А трудности были на каждом шагу. К нам начали приезжать на отдых мои брат сестры. Приезжала мать Женечки. Она нам оказывала очень серьёзную и нужную помощь. Женя забеременела. В августе 1955 года она в Тбилиси родила мне мальчика и мы назвали его Владимиром. Все было хорошо. Я приехал в Тбилиси и забрал их в Кюрдамир. Видимо, по дороге сын простудился и начал кашлять.. И я и Женя неопытные как родители. Обратились в санчасть. Что там понимала в детской болезни эта медсестра. Обратились в Кюрдамир в поликлинику. Ничего серьёзного. Самое главное, что я сам виноват. Я не взял сына и не поехал в больницу. Думал пройдёт. Когда же до меня дошло, я схватил сына и бегом в Кюрдамир. Но уже было поздно. Врач, убелённый сединами, так мне и сказал, что привези мы его на несколько часов раньше, ребёнок был бы спасён. Прошло столько лет, я не могу простить свои поступок себе. Я виноват в смерти своего сына. И Женя это понимает. Ни слова упрёка за 65 лет смерти сына. Мы иногда плачем о сыне раздельно, не вместе. Вместе слишком тяжело. Вот такой удар я нанёс своей любови в результате своей дурости. Я старался как можно было смягчить такой страшный удар, но это было невозможно. Сердце матери - особое сердце. Конечно, сын умер. Это я умер. Потому что сын - это повторение отца. Дочки не продолжают мои род. Я их, конечно, люблю. Но дочка не сын.Пусть не обижаются. С моей смертью фамилия Чигоев исчезнет. Осталось недолго. Тем не менее жизнь продолжалась дальше. Женя постепенно начала приходить в себя, и у нас новая опасность. У Светланы щеки какие-то розовые и температура. Я к врачам уже сразу в Кюрдамир. В приёмный покой. Ну, я для них какой-то офицер и хотели отмахнуться. Я был в полевой форме с пистолетом на боку. Я вытащил пистолет и сказал, что если немедленно не будет обследована моя дочка, и не будет выписано лекарство я их всех здесь перестреляю. Они у меня сына загубили и теперь и дочку хотят загубить. Я был в бешенстве. Помнится, тот же врач проходил в это время мимо. Он подошёл меня успокаивать. Взял в свои руки лечение Светланы. Проверил, выписал нужные лекарства. Дочку спасли. Болезнь называлась инфильтрат лёгких. Это что то перед туберкулёзом. Так что в этом богом проклятом Кюрдамире мы прошли довольно тяжёлые годы.