Всегда трудно начинать новую главу. Начнём с того, что мы приехали в Одессу и приехали в угол, который я нанял у своего товарища-курсанта. Вещей, практически, никаких. Женя прихватила одеяло хорошее, две вилки, две ложки и может ещё какую-нибудь мелочь. Проблема была в том, что у нас было мало денег. А потом совсем не стало. Надо было Женю устроить на работу, но пока мы не распишемся, никто её на работу не возьмёт. И потом, куда на работу? Можно был продавцом, но языка не знает. Специальности никакой. То есть мы многое не предусмотрели, готовясь к побегу. Можно было за год набрать хотя бы рублей 100 для начала. Мы этого не сделали. Я пытался на барахолке продать часы, которые не ходили и не подлежали ремонту. Не получилось. Дураков нет. Мы начали продавать облигации 10 к одному. Это нам как-то помогло, но не очень. Ждали приезда двух Викторов, а они задерживались. 27 сентября мы приняли решение расписаться. Потому что первого октября мне надо возвращаться в училище, а оттуда выпускали только в неделю раз. А её надо было успеть устроить на работу куда-нибудь. 27 сентября пришли в ЗАГС. Никого нет. Мы расписаться. А нельзя, сегодня нет росписи. Я грозно сдвинул брови и объяснил, что мне на службу, а она остаётся здесь, в чужом городе без прописки. А так , она будет жена военного. Убедил. Мы расписались без всякого шума. У Жени поднялась высокая температура. Я ее практический донёс до дома. Женя полежала, пришла в себя. Начали искать работу. Нашли какой-то швейный цех, а Женя в Тбилиси работала примерно в таком же цехе. И её приняли на работу. Жена военного. Знание языка нулевое, но начали её потихоньку понимать. Очень добрые и отзывчивые женщины. Потом они очень помогали и переживали за Женю . Конечно, грузинке вживаться в совершенно иные условия жизни, взаимоотношении между людьми было не просто.
Но все по постепенно налаживалось. Плохо было то, что не хватало денег на нормальное питание. Бывало, что во время обеденного перерыва, на работе она выходила из цеха. Ей нечем было обедать. И в этих условиях она по копейкам откладывала деньги, чтобы купить бутылку водки, килограмм картошки, пожарить её и угостит двух Викторов, которые сразу полюбили её. С первой встречи они объявили себя братьями Жени. Они тоже старались поддерживать Женю, но курсантская получка была слишком скромной. Нас кормили очень хорошо и мне было даже как-то не совсем нормально, что меня кормят так хорошо, а моя любовь голодает. Я решил хоть что-то брать с собой, чтобы поддержать немного Женю. Я забрал какие-то куски еды с собой, когда пустили в увольнении. Женя резко все выбросила и строго-настрого запретила впредь делать что-нибудь подобное. Вот и давайте оценим её поступок. Она не хотела, чтобы кто-то об этом узнал. Конечно, спустя почти 68 лет мне сейчас трудно вспоминать все события, которые нас тогда окружали, но была прекрасная любовь. Она выдерживала крайние неудобства в личной жизни во имя любви. Находясь в увольнении я старался погулять с ней по Одессе. Неоднократно бывали в оперном театре. Дело в том, что наше училище шефствовало над оперного театра и мы должны были заполнять зал если народу было мало. Вопрос идёт о звучании голоса. В пустом зале по другому звучит. И мы с Женей слушали там часто оперы. Ходили в кино на последние копейки. Помню, мы гуляем по Деребасовской, и какое-то кино очень интересное. Народу тьма. К кассе не подберёшься. Я посмотрел на Женю. У неё в глазах сильное желание посмотреть, но не хочет меня обеспокоить. Я угадал. Снял себя ремень, фуражку, чтобы быть более свободным , врезался в толпу, прорвался вперёд и через минуту взял билет. Как я мог допустить, что она хочет посмотреть кино и я это не сделал. Правда, эти были последние копейки. Викторы часто приходили к нам. Иногда кто-то из них даже оставался спать на полу. Отношения у нас были действительно братские.У Жени тоже завелись подружки . Подружки, прямо скажем, не очень, но они искренно уважали Женю и поддерживали в той сложной ситуации, в которой она находилась. Естественно, что у подруг появился интерес к курсантам, но курсанты не реагировали на их призывы. Одна из них, в отместку Виктору Бадаляну, научила Женю, чтоб она сказала Виктору :" Виктор, твоя морда кирпича просит." Это, мол, как приветствие. И вот мы, как обычно, собрались в субботу вечером у нас и Женя спрашивает Виктора: «Я тебе что-то должна сказать. Ты меня не побьёшь?» Виктор в возмущении: «Что ты говоришь сестра!» Тогда Женя произносит: "Виктор, твоя морда кирпича просит." Надо было слышать, какой хохот вызвала эта фраза, произнесённая Женей. Много было всякого, все не опишешь, многое забылось. Но была любовь. Каждый раз, когда мы оставались вдвоём, я бурной рекой изливал свою любовь к ней. Откуда брались уйма самых нежных слов, чтобы выразить свои чувства к ней. Одесский период был самый тяжёлый в жилищных условиях и самый нежный в нашей долголетней жизни. Я помню, мы откуда-то пришли вечером, а хозяев дома не было. Вечер был прохладный. Мы сидели на полу возле дверей. Ключа от дверей у нас не было. У Жени поясница начала замерзать. Легко была одета. Я снял свои сапоги вытащил портянки и портянками обмотал её поясницу. Согрелась . И мы сидели так, обнявшись, пока не пришли хозяева и открыли дверь. Мои друзья тоже познакомились с девушками из медицинского университета. Виктор Бадалян потом женился на Суворовой Любе. Девушка очень симпатичная. Я сказал бы, русская красавица. Но до моей Женечки ей было далековато и во внешности, и по твёрдости характера. Женечка у меня никогда не повышала голос, но если сказала, значит все. По другому не будет. Мы как-то друг другу никогда не говорили с эдаким придыханием...я тебя люблю и что-то подобное. Это только я, когда обнимал, говорил все это от избытка чувств, и то вполголоса. Я как-то раз пришёл в субботу, наверно, не помню, и её начальница с работы не отпустила. Ну не отпустила, я же не пойду без неё в свои угол. Я поехал обратно в училище. Далековато она жила. Через весь город надо было ехать на двух трамваях. Я приехал в училище, а через часа два меня вызвали к воротам. Я прихожу к воротам, а там стоит Женя.. Левую руку прячет. Ничего не говорит, только смотрит на меня и улыбается счастливая. Я потом узнал. Она руку поставила под иглу, чтобы прострочить палец и чтобы её отпустили на встречу к мужу. Скажите мне, какая ещё женщина решиться на такой шаг только для того, чтобы лишних часа два побыть с мужем. Здесь не нужен эдакий приглушённый голос:"Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ". Само нахождение в таких сложных условиях в чужом городе говорило что:" Я люблю тебя".
Товарищ Полковник