Страшна не смерть, а ее ожидание.
Очередь – что может быть тупее в наше время? В век информационных технологий, когда ее можно выждать дома, но нет же, я отправился сюда сам. Больничка еще сталинских времен, где стены окрашены по уровню чуть выше головы, а все что выше – побелено, и если найдется бедняга, который окажется выше уровня покраски, то он обязательно уйдет из больницы с белым затылком. Деревянные массивные двери такие же белые, как и потолок, а вот окрашенная часть стен зеленая. Говорят, этот цвет успокаивает и поэтому он очень хорошо подходит для больниц. Высокие потолки создают хорошую акустику и поэтому слышно все, о чем говорят люди в очереди. В прочем то, разговаривают не так-то много людей – всего лишь две бабки, которые впервые встретились в этой самой очереди и обсуждают, видимо, единственное, что могут обсуждать бабушки – нынешнюю молодежь. А остальные люди молчат. Передо мной всего пять человек: мужчина средних лет, за которым идет девушка лет двадцати пяти, потом две болтливые бабушки, за которыми идет мальчик лет десяти.
Самая стандартная процедура обследования затягивается чуть ли не на час! Ждать каждого пациента – дело накладное, но раз уж я здесь, то буду до конца. Очередной пациент вышел, пришло время мужчины с залысиной и черными ногтями. Видимо, его диагноз очень уж серьезный. Походка очень подкошена, а спину выпрямить ему не удалось. Так и зашел. Подошел молодой парень с вопросом «кто последний?». После моего ответа последовал следующий диалог, между ним и бабками:
– А никто не подскажет что лечит этот врач?
– Сынок, так это же смерть, – с ехидной улыбкой ответила ему одна бабка.
– Очень смешно. Меня мама сюда послала, а я не знаю почему.
– Мальчик, а почему тебя мама направила именно к этому доктору? – спросила другая.
– Я не знаю, она сказала, что он очень хороший доктор и может вылечить даже мою болезнь.
– А чем ты болен, сынок? – снова спросила первая.
– У меня рак легких.
– Ой, сынок, проходи перед нами, тебе нужнее.
– Спасибо большое.
А дальше бабульки начали рьяно обсуждать между собой, что мальчик очень бедный, страдает, а они сидят ничем не больные, но потом разговор эволюционировал в то, что «молодежь сама себя до такого доводит, потому что курит много». Их беседу слышала вся очередь, поэтому парень отвернулся от них и начал смотреть в свой телефон, чего, конечно же, не смогли не обсудить эти бабки.
Некоторое время спустя, мужчина вышел из кабинета доктора совсем помолодевшим, с прямой спиной, с румяной кожей лица… А ведь доктор действительно лечит. Мужчина улыбнулся всей очереди и направился в сторону выхода. Подошло время девушки в красном платье. Выделилась она не только яркой одеждой, но и тем, что одна ее нога была искусана и практически разорвана в клочья, но она сидела в очереди, не сказав ни слова! Я всегда считал, что где бы я не находился, есть баба в красном. И не важно, какой цвет ее одежды, будь то красный или голубой, или даже независимо от пола человека, «баба в красном» выделяется чем-то броским, например, мнением, когда всем нравится, а ей не нравится. Но именно в этой девушке, меня впечатлило то, что она не колыхнувшись терпела невыносимую боль разодранной в мясо ноги. Но девушка старалась идти элегантно, несмотря на то, что ей трудно это давалось.
Меня все больше и больше начало интересовать, в какую такую больницу я попал, потому что в разговоре между бабками и парнем, больным раком, промелькнула настораживающая фраза. Мальчик, сидящий рядом, заметил, что я немного озадачен, поэтому заговорил со мной:
«Когда мне было семь лет, папа повел меня на аттракционы. Мне было очень весело, там были воздушные шарики, клоуны, большой дядя-великан, много детишек, которые смеялись. Мне очень понравилась одна тетенька. Она дала мне леденец, похожий на петушка и сказала, что я очень красивый мальчик», – его лицо невинно, а рассказы действительно откровенные, потому что в его возрасте люди еще не умеют лгать и рассказывают всё с таким впечатлением, словно они до сих пор переживают этот момент жизни, – «потом мы с папой сели на карусель и она нас начала сильно-сильно крутить. А когда она закрутилась очень сильно, моя сидушка провалилась, и я вылетел с карусели. А когда я проснулся, папа сказал сидеть здесь и ждать очереди, а сам куда-то ушел... Люди приходят и уходят, а моя очередь никак не подойдет. Медсестра, которая иногда выходит, говорит, что я бедный, потому что долго сижу без папы, а он все никак не приходит. Я очень соскучился по маме с папой, почему они меня не заберут отсюда?» – на этом он закончил свой рассказ, попутно пустив слезу. «А давно ты здесь сидишь? – мой голос почему-то задрожал. Кажется, я начинаю что-то понимать. «Вот столько лет», - мальчик показал пять пальцев на ладони.
Что же это такое? Неужели это действительно очередь к смерти? На табличке написано: «Доктор Лебен Клеппербейн». В голове пыталась формулироваться хоть какая-то мысль, но кроме того, что доктор – немец, так и не придумалось. Раздумья оборвала наглая девчонка, в черных джинсах и футболке с рисунком каких-то мифических существ, явно отрицательного характера. На вид ей всего четырнадцать. Не обращая внимание на очередь, она со словами: «Я только спросить», - скрылась за дверью палаты. От бабулек снова начали доноситься возмущенные возгласы, но мне было не до них. Это что получается? Я каким-то образом погиб и оказался здесь – в очереди к смерти? Не верю до сих пор, это какая-то шутка! Из двери палаты показалась женщина в красном платье, чья нога была целая и она так же элегантно направилась в сторону выхода. «Ну что подруга, видимо пришла моя очередь», - сказала одна из бабулек, которая уже направилась в сторону двери. Но ее притормозила медсестра: «извините, бабушка, у нас тут срочный пациент». Возмущения бабушки были очень громкими, но длились, пока она не увидела парня в оборванных наушниках, голова которого была у него же за пазухой. Он извинился и прошел в кабинет доктора. «Ишь, молодежь наглая пошла! Посуют бананы в свои уши и не видят куда прут!» - возмутилась бабулька.
Больше нет сомнений. Я мертв. Но почему? Что я помню последним? Сел за велосипед. Отправился в больницу. Собственно, я в больнице. Что не так?
«Кто крайний?» - поинтересовалась миловидная, казалось бы, девушка, если бы не пена из ее рта, которая не прекращала течь, - «мы с друзьями хотели бы очередь занять на четверых». За ее спиной стояли трое – два парня и девушка, у всех четверых одна ситуация.
Нескончаемая пена из четырех ртов потихоньку заливала пол этажа. Уборщица то и дело каждые пятнадцать минут приходила и жаловалась, что терпеть не может этих групповых суицидников: «Надо же, пошла мода на глотание всяких таблеток. Сколько можно? Ходят и ходят. Ходят и ходят. Хоть отстреливай как собак. Одни проблемы от них. А потом доктора жалуются, мол, Зинка полы не моет».
Запах гнилья и сырости донесся до меня раньше, чем обколотый наркоман в майке-алкашке и в дешёвом спортивном трико показался из-за входной двери. Не став дожидаться, он вошел в кабинет доктора, на что сразу последовала реакция. Глубокий, статный голос был слышан из-за двери палаты: «Вы! Отброс общества, молодой человек! Что вы забыли в этой больнице? Неужели вы не знаете, что для таких как вы отведено специальное заведение? Я никак не в силах помочь вам, а если бы и мог, то ни за что не принялся за вас! Вам тонуть в бездне, а не лечиться от недугов перед дорогой в новую жизнь! Вы, молодой человек, вечно будете скитаться по этому аду, что люди называют Миром! Убирайтесь прочь из больницы! Следующий!»
Видимо, подошла моя очередь. Что ж, пора. Я уже смирился с тем, что меня больше не будет. Что я не увижу больше родителей, друзей. Не наслажусь вечерними прогулками. Не встречу рассветы в компании приятных мне дам. Меня больше не будет. Чего я добился? За двадцать четыре года своей жизни я… Может… Нет. Я не сделал ничего. Постоянно откладывал на завтрашний день. Вчера я отложил поездку на море, потому что мне было лень выбирать турагентство. Позавчера я отложил встречу с родителями, потому что предпочел отоспаться дома. Я зарабатывал себе на жизнь и изредка катался на велосипеде. Собственно, я никто, и уйду никем. Что ж, это моя история. Так я прожил жизнь…
– Так. Кто тут у нас? – глубокий голос доктора Клеппербейна ласкал слух. Выглядит он приятнее, чем ожидалось. Медсестра взяла мою карточку больного.
– Я, вроде, умер… - мне тяжело сдерживать слезы.
– Ну что вы! Вы между жизнь и смертью. Неужели вы не поняли это из моего имени? – улыбнулся доктор. Действительно. В школе я изучал немецкий язык и имя доктора напоминало мне что-то, но я так и не сообразил, что именно, – попали под машину, значит. Ну это не страшно!
– Что это значит?
– Это значит, мы возьмем у вас анализы, и вы пойдете домой, – перебила медсестра.
– Пока мы будем брать у вас кровь, расскажите немного о себе, – доктор наконец оторвался от своих записей, чтобы встретиться со мной взглядом. Медсестра принялась совершать процедуры по сбору анализов.
– Я не знаю что вам сказать… Мне казалось, что вы знаете все…
Беседу прервала женщина с ярко накрашенными губами, в леопардовом костюме и с разбитой головой: «Извините, мне надо на прием». Из коридора слышались голоса возмущенных бабулек. Доктор, не отрывая своих глаз от меня резко ответил: «У меня прием». За дверью показался лысый мужчина в черной кожаной куртке и золотой цепью на шее, который явно обращался к своей даме: «Ты что здесь забыла? У нас своя частная клиника. Там все по блату. Забирай свой руль и пошли отсюда!»
– Вы ошибаетесь, – доктор невозмутимо продолжил разговор.
– Я… не сделал ничего в этой жизни…
– И здесь вы ошибаетесь. Каждый рождается со своим предназначением. Может быть, судьба пытается держать нас в узде, но каждый вправе взять над ней контроль, я прав, Фортуна? – доктор обратился к медсестре.
– Совершенно верно, – улыбаясь мне ответила она.
Доктор достал стетоскоп. «Ну что, теперь послушаем вас… Дышите. Еще. Еще. Задержали дыхание. Дышите. Еще. Еще…» В грудь резко что-то ударило. Я открыл глаза. Ясное небо. Солнце слепит. Надо мной тень медсестры. Той, что была у доктора Клеппербейна. Она делает непрямой массаж сердца. «Он очнулся. Грузи в скорую!» Слева от меня зеваки. У их ног лежит мой велосипед. У него погнуто колесо. А рядом машина. Видимо, она меня сбила. Как же болит голова…
