Не поспешили ли мы? Всего-то месяц с небольшим как ушёл наш старый Байлин. Наш алый сеттер, понимавший каждое слово, даже если произнести шёпотом… Живой, как ртуть, стремительный, как ветер! Ушёл, оставив по себе тоску, растерянность и пустоту в душе, как в том углу, где он спал…
Мы взяли из приюта симпатичного, хотя уже и не молодого, да к тому же хромоногого Енисея.
Он сразу показал себя деловитым и выдержанным, основательным и неспешным псом. Слишком спокойным и чересчур невозмутимым. Порой казалось, что он слегка глуховат.
Прошло уже 7 лет, но он так и не научился «целоваться» и лизать хозяйские руки, даже если они очень вкусно намазаны чем-нибудь жирным или сладким. А тогда, спустя первые полгода, он явно не спешил впускать в свое сердце невесть откуда явившихся благодетелей. Мы уважали его. Он уважал нас. Так и жили.
А весной, едва прогрелась земля, рванули в леса. Туда, где столько раз счастливый Бай скакал по зеленым полянам, валялся на мхе, купался в озерах и смачно хрустел смолистыми сосновыми палками. Енисей чинно шагал по тропинкам, то и дело сворачивая к дому, держался подальше от воды, очень беспокоился, если мы приближались к машине (боялся, что бросим в лесу, уедем без него, как прежние «хозяева») и по-прежнему скупо проявлял свою радость.
Однажды случилось мне в отвратительном настроении и полном расстройстве оставить хвостатого лежебоку в обществе хозяина и пойти поплакать на нашу с Байлином полянку. Не оглядываясь, в полной уверенности, что никто не заметит моего отсутствия, добрела до места, села на бревно и дала волю слезам, которых так много в запасе у сентиментальных барышень.
Рыдала от души. Вспоминала, как пес носился вот тут вокруг меня со своими палками, как играли с ним в прятки, как подбегал, сделав огромный круг, чтобы ткнуться носом в ладонь и снова мчался прочь быстрее ветра…
Уже не вытирала слёз, не поднимала головы к качающимся над головой соснам. «О горе, горе! Да где же ты, мой Бай?! Лучше тебя, ближе тебя, умнее тебя нет ведь собаки на свете!»
И вдруг. Смотрю, ковыляет по тропинке наш Сеня-Енисей. Чётко по следу идёт. Поравнялся с моим бревном, остановился, поднял голову, увидел меня. Я сижу – замерла. Совсем не хотелось, чтобы он пришёл сюда и понял... Не хватало еще, чтобы, как в кино, стал «утешать» меня и отвлекать от горьких мыслей.
Что за бред?! Откуда ему понять? Он же обыкновенная собака. Я злобно смахнула слезы, повела плечами, убрала руки в карманы, нахохлилась. Тем временем, Енисей неподвижно стоял на тропинке и смотрел в сторону, в лес. И что теперь? Сцена из мелодрамы должна как-то завершиться.
Пес лёг на тропинку носом в сторону леса, ко мне – боком, как-то демонстративно отвернув голову. Словно говорил: «Не обращай внимания. Реви себе на здоровье. Меня тут нет».
Я не шевелилась. Поверить не могла. Он не просто пошел искать меня, почуяв неладное. Не просто отыскал далеко в лесу. Он понял, что я хотела уединения! И не стал мешать. Но и не покинул в горести – ненавязчиво лёг в сторонке.
С того дня я узнала ещё одну важную вещь о собачьей дружбе. Она всегда одинаково преданная, горячая и искренняя. Только некоторые собаки не говорят о ней вслух. Они просто дружат.