Можно долго спорить о том, каким было советское время, с его идеологией, очередями за дефицитом, политикой закрытых дверей. Но совершенно бесспорно то, что государственная машина исправно и четко подбирала и расставляла кадры директорского корпуса.
Часто это были люди неординарные, со своими странностями, но волевые и компетентные, военной или послевоенной закалки, для которых слова"невозможно"не существовало. О них слагали легенды и пересказывали непридуманные истории.
Таким человеком был директор нашего завода, прошедший войну, восстановление Страны, и хорошо ориентирующийся в коридорах власти. Завод выпускал аппаратуру военного назначения, которая устанавливалась по всему периметру Союза, а мы - инженеры монтажного управления, производили ее монтаж наладку и испытания.
Дисциплина на Заводе была жесткая, но иногда на директора накатывало лирическое настроение, и на оперативном совещании он мог спросить у присутствующих пяти десятков замов, начальников цехов и производств: "Кто читал, например, "Четвертый позвонок"Марти Ларни".
Не получив ответа, он приходил в ярость, разряжался нравоучениями о том, каким должен быть культурный уровень руководителя, и давал задание: за ночь прочитать, и утром доложить (конечно тиран и самодур, о чем спор!). Интернета еще не было, и озадаченные начальники цехов и производств мотались по всем библиотекам города в поисках нужной литературы, и с красными от бессонной ночи глазами, но с чувством выполненного долга, собирались утром на производственное совещание.
Так вот, в это самое время, на должность заместителя директора по монтажу назначается весьма любопытная личность по имени Адольф Иванович. Новый зам был воплощением всех великих полководцев от Александра Македонского до Георгия Жукова.
Он представлял себя, то на белом коне, въезжающем в побежденное министерство, то на мостике подводной лодки, только-только потопившей проштрафившегося смежника, то на танковой броне, осыпанной цветами благодарных женщин, прорвавшимся в расположение Заказчика.
Он перенес на производственный процесс военную терминологию, и мы уже не направлялись в командировку, а ходили в разведку боем, не выполняли план, а шли в наступление, не согласовывали с Заказчиком изменение параметров изделия, а держали оборону на занятых рубежах. Объекты, расположенные по границам СССР были разделены на фронты: "Северный", Центральный, Западный, Восточный и Южный. Нам внушили, что "Линкоры по джонкам не стреляют"- это о переписке с Министерством (конечно, линкор - это он). Мы поняли, что "Танки клопов не давят"- это о Центральной Межведомственной комиссии (конечно, клопы -это мы).
Один недостаток был у Адольфа Ивановича - он панически боялся директора и боготворил его. На одном из производственных совещаний Директор, будучи в хорошем расположении духа, поднял зама и неторопливо произнес фразу: "Хороший ты человек Адольф Иванович! И специалист хороший, но вот только с именем ты подкачал". Второй раз повторять эти слова не потребовалось.
Адольф ушел в короткий отпуск за свой счет, а вернулся уже Андреем. Но, то ли гордыня, то ли смущение не позволили ему собрать коллектив и объявить о том, что он изменил имя. По Управлению поползли слухи, но никто не решался прямо спросить: "И как Вас теперь называть?"Народ всячески пытался избегать называть Его по имени отчеству, а если сильно припекало, то звучало это примерно так: "А.... ммй Иванович". Долго так продолжаться не могло, поскольку никакая нервная система не могла выдержать такого постоянного напряжения. Первой расслабившейся жертвой оказалась технолог Паша, которая понесла на согласование какую-то бумагу, и неосторожно назвала Его Адольфом Ивановичем. Успокаивали мы ее всем Управлением, а несчастная женщина, безудержно рыдая, и разглаживая руками измятые документы, повторяла: "За что? За что?"Тревога охватила даже самых стойких и бывалых. Надо было что-то делать.
Развязка наступила неожиданно. Председатель нашего профсоюзного комитета Мазай - невысокого роста, вечно чем-то озабоченный человек, несся по коридору. Навстречу ему неторопливо, с чувством собственного достоинства двигался Он. Пролетая мимо, председатель автоматически произнес приветствие: "Здравствуйте, Адольф Иванович! " Он побагровел, заиграл желваками скул и остановился. Сообразив, что прокололся, Мазай споткнулся и произнес: "Извините, Иван Адольфович!"В ответ раздался звериный рык, и налитые кровью глаза уставились на несчастного. Совсем потерявшись, понимая, что почва уходит из под ног, Мазай выдавил из себя: "Ради Бога, простите, Адольф Адольфович!"
Мы долго смеялись над несчастным Мазаем и над Адольфом, и как-то после этого случая, совсем перестали испытывать перед ним животный страх. А вскоре, Адольфа разжаловали и заменили более адекватным руководителем, и, может быть, случай с изменением имени сыграл в этой истории не последнюю роль.