Наша немецкая овчарка появилась на свет самой симпатичной и крупной девочкой. Когда она росла, то казалось, что растет только ее голова с огромными ушами, вставшими раньше, чем у других щенков. За это мы прозвали ее Ушкой – не самое подходящее имя для немецкой овчарки. Потом все ее тело выровнялось, приобретая нужную грацию, а прозвище закрепилось, поскольку уши у нее и теперь действительно превосходные.
В стае из 11 щенков она одна с нежностью относилась к своему отцу-кобелю, на которого она была похожа больше других щенят. Даже когда тому одели специальный пластиковый ворот и глупые щенята таскали за него, Ушка не изменила своего отношения к отцу и уважительно следовала за ним, стремясь быть рядом. Перемежая свои занятия игровыми нешуточными драками с другими щенками и учась отстаивать свое место в стае, она выказывала почтение своему папаше. Кстати, и сейчас ничего не изменилось, когда мы привозим Ушку на дачу, между ней и отцом происходит теплая встреча.
Надо сказать, что и мать и отец нашей собаки обладают достаточно сильным характером. И сейчас перед глазами стоит картина, как мать, непоседливый холерик весь день, не покладая лап наводит порядок в стае, разнимая щенков, наказывая особо непослушных, под вечер укладывает их спать, а отец, сангвиник, лежит на траве где-нибудь в укромном месте и, на первый взгляд, ему и дела нет до этих созданий, вмешивается он лишь изредка, когда степень напряжения совсем уж зашкаливает.
Щенки весь день без устали мутузили друг друга, пытаясь доказывать свое первенство или защищаясь. То дружно чавкали, поедая из двух больших сковородок, расставленных на траве, вкусный пахучий мясной бульон с кашей, при этом поднимая дружно вверх свои тонкие хвостики и урча от удовольствия. То учились у больших собак зарывать самые вкусные косточки, чтобы потом их отыскать и насладиться ими где-нибудь в одиночестве. То носились по огороду, вытаптывая посадки и сбивая ограждения.
Когда щенки подросли, то инстинктивно, как это часто происходит среди «неприбившихся» еще ни к кому из людей молодых собак, стали искать себе хозяев среди растящих их человеческих мамы и папы, а также приходящих и играющих с ними посетителей, доверчиво и с надеждой заглядывая им в глаза, стараясь вынюхать в их одежде знакомые запахи.
Возвращаясь к нашей собаке, Ушке, скажу, что она выделялась среди всех щенков не только своими ушами, но и независимым характером. Казалось, что несмотря на то, что она беспрестанно участвовала в бурлящей вокруг нее собачьей жизни, внутренне не вкладывала во все это свое сердце и находилась как бы в стороне, как кошка, ни с кем не сходясь накоротке. В то же время знала себе цену и доминировала над своими собратьями, находя смысл жизни в своих победах.
Мы «положили на нее глаз», когда еще она была в столь нежном возрасте, что еле-еле взбиралась на невысокую стену из трех или четырех кирпичиков, положенных друг на друга, чтобы ограничить пространство для щенков, пыхтела и болтала задней лапой в воздухе, которую никак не удавалось перебросить. Безусловно, она была самая красивая из всех щенят, по этой причине ее трудно было не заметить.
Еще тогда, с трудом понимая, что я говорю, но покоренная всеми этими милыми созданиями, дрыхнущими на свежем воздухе, возящимися, перелезающими друг через друга черными бегемотиками, твердила мужу: «А давай возьмем кого-нибудь из них ?» Сначала на этот детский лепет он отвечал просто: «Нет». Конечно, все понимали, куда брать – оба работаем, квартира маленькая для такой собаки, а собака серьезная. Потом он стал отвечать, то ли шутя, то ли серьезно (это иногда непонятно), что он согласен только на Ушку. Думаю, что в тот момент он был ни на что не согласен. Но я прицепилась к этой фразе, у меня появилась надежда... Однако меня обидел такой подход - почему я сама не могу выбрать собаку? Я то знаю, что собаку надо почувствовать, почему мы должны полагаться только на красивую мордочку? Само сердце должно подсказать – твое и собачье, что вы выбрали друг друга. Это надо почувствовать.
Но маленькие щенки ничего не хотели чувствовать, им было только 2 месяца и они доверчиво засыпали у всех на коленях, кто бы их не взял, лаская и гладя. Этот факт я установила опытным путем, так как бессчетное количество раз я брала по кругу каждого щенка к себе на колени, добивалась, чтобы он заснул и прислушивалась к биению его и своего сердца. Я дошла почти до умопомешательства в этом занятии и крайнему истощению своих физических сил. Но ничего…Ничего не екало у меня внутри - все щенки были одинаковыми. И вдруг на каком-то круге мне показалось, но возможно, только показалось, что один из щенков заснул практически сразу у меня на коленях. Я тут же почувствовала какую-то нежность к нему и поняла, что такой редкий момент нельзя упускать, и мы тут же с сестрой мужа, которая воспитывала этих прекрасных созданий, покрасили ему пару когтей зеленкой, чтобы в следующий наш приезд мы могли безошибочно его идентифицировать и забрать, хотя муж не хотел категорически. И твердил, что это даже не Ушка. В тот момент он и сам начинал уже верить, что Ушку он, и правда, взял бы.
В следующий наш приезд половину щенков уже разобрали. Я бросилась в ужасе к оставшимся щенятам и стала искать среди них свою «Зеленую лапу», но ее нигде не было, если она и была среди них, то зеленка давно уже стерлась. Я стала брать на руки подросших щенков поочередно, но вновь «чувственно» найти своего щенка не удавалось. Тогда я почти побежала к сестре мужа, испугавшись, что щенка забрали, но она спокойно ответила: «да вон она твоя девчонка». Я удивилась, как она может среди этих одинаковых черненьких созданий так безошибочно определять? Мы снова накрасили ей два когтя теперь уже лаком. После этого я ее брала на руки много раз и… ничего не чувствовала. Муж надо мной подшучивал: «Ха-ха-ха твоя Зеленая лапа…».
Тогда я сломалась и сказала робко и почти отчаянно: «А Ушка? Давай возьмем ее? Ты же был согласен ?» Он взывал к реальности: ну куда же мы ее возьмем ? Да, при прочих равных условиях, собака хорошая и если брать, то он бы взял только ее и никакую другую. Потом, бегая по огороду, я изредка напоминала: «Возьмем Ушку ?» Он отвечал: «Возьмем-возьмем».
Потом мы возвращались домой в Москву, проходило какое-то время, и я спрашивала: «Ну что, берем Ушку ?» Муж отвечал как ни в чем не бывало: «Нет». Потом мы ехали на дачу и все повторялось в той же последовательности. Ему и самому хотелось ее взять. Как раз они выбрали друг друга по-настоящему, но взять собаку ему не позволяла совесть по отношению к ней. Особенно было видно их взаимное расположение друг к другу по вечерам, когда оставшиеся щенки ложились спать, мой муж в темноте разжигал костер, чтобы сжечь сухие ветки и мусор, а Ушка была неподалеку и как бы невзначай, то приближалась к костру, то убегала. Но если вдруг показывался какой-нибудь ее собрат, то она возвращалась на место и всячески давала ему понять, что место возле костра и этот человек ее, а тот щенок не имеет на все это никакого права и будет жестко наказан, что она успешно приводила в исполнение, будучи очень сильной собакой. Вместе со своей кажущейся независимостью, она давала мужу гладить себя дольше, чем остальным, признавала его лидерство перед всеми. Даже со стороны было видно, что между ними существует какое-то особенное отношение. Я скорее выпрашивала ее расположение, а муж получал его бескорыстно.
Совсем отчаявшись, видя все это безобразие, понимая именно теперь как никогда, что мы просто должны ее взять, я говорила с вызовом: «Да, ты прав, мы не будем брать Ушку!» Думала же я противоположное и страстно желала взять эту собаку, но продолжать эту бессмысленную борьбу я уже не могла и не видела смысла. Однако случилось чудо, как говорится, судьба и все звезды сошлись.
Настал день нашего отъезда с дачи. После этого предполагалось, что мы должны ехать отдыхать и на даче покажемся нескоро. Мы попрощались с уже значительно подросшей Ушкой. Несмотря на свое достоинство и ненавязчивость, это очень добрая собака, она радушно обнимала меня своими лапами, обхватывая ими почти по-человечески. Я же готова была ее съесть, посадить в свой рюкзак, забрать прямо сейчас. Сестра мужа обещала нам высылать фотоотчеты собаки и, видя все наши метания, сказала, что пока никому отдавать ее не будет, мы же можем приезжать на дачу и общаться с ней когда захотим.
Я искренне полюбила Ушку и привязалась к ней за время нашего общения, скучала по ней, хотела вновь ее увидеть. Между нами образовалась некая связь иного плана. После нашего возвращения с дачи я увидела не очень хороший сон про Ушку. Выяснилось, что именно в эти дни она действительно очень плохо себя чувствовала, что-то съев.
Через какое-то время, которого прошло уже порядком после нашего дачного посещения, в тот момент, когда я думала о чем-то земном, муж вдруг огорошил меня своим неожиданным манифестом: «Мы берем Ушку!» Я даже вздрогнула от неожиданности. Потом не веря своим ушам, сама стала машинально повторять то, что мы говаривали между собой не раз: «Куда нам ее брать ? Где мы ее разместим ? Собака нешуточная». А сама думаю: «Тему для разговора, наверное, ищет». Но он говорил вполне серьезно. Я потом спрашивала, что же повлияло на такое решение ? На что муж ответил: «Знаешь, как-то на днях я подумал, что если она попадет в руки к недобрым людям? Они будут к ней плохо относиться, плохо кормить или держать все время в вольере. Я вообще не могу представить такое в отношении Ушки…Поэтому решил, что ее надо взять».
Так мы и завели собаку. Мне же понравилась и запомнилась фраза, которую как-то раз написала сестра моего мужа в своем сообщении, что «Важно не место в квартире, чтобы взять собаку, а место в твоем сердце».
Спасибо, что читаете канал Собака под кроватью. Поделитесь в комментариях, легко ли Вам было завести собаку? Все ли члены семьи поддержали Ваше решение ? Долго ли Вы думали и взвешивали, прежде чем решиться на этот шаг ? Если Вам понравился рассказ, поставьте лайк и/или подпишитесь на канал.
В следующей статье читайте 15 тезисов о том, какие они, немецкие овчарки?