Предисловие
Вашему вниманию предлагается ироничная история в почти шуточной форме (если б не было так грустно): про расследование коррупции следователя по особо важным делам Неберунькина под чутким руководством генерал-полицмейстера Невзяткина и с участием простого сыщика Честнова. Но в каждой шутке есть доля не совсем шутки…
Действующие лица:
Генерал-полицмейстер Невзяткин Поликарп Поликарпыч
Его адъютант Мирошка
Следователь по особо важным делам, штабс-капитан Неберунькин Аристарх Евграфыч
Его адъютант Федор Трудягин
Сыщик Честнов Иван
Его жена Марфа Васильевна
Повар Вкуснин Петр
1
- Что-то жарковато сегодня-с! – сказал следователь по особо важным делам прокуратуры его императорского величества Неберунькин, смахнув капли пота со своего массивного лба. «Не каждый день начальство жаловать изволит, да еще с таким видом!» В разгар рабочего дня к нему пожаловал не абы кто, а сам начальник полиции всея Российской Империи генерал-полицмейстер Невзяткин! И с очень серьезными намерениями, видать! Было такое ощущение, что от их разговора зависит судьба всего отечества! Поэтому Неберунькин как мог напустил на себя солидности и был полон решимости действовать вопреки всему.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! - Неберунькин вытянулся в струнку. – Чем обязан посещением сим?
Невзяткин степенно кивнул в знак приветствия, и шумно плюхнулся в кресло для отдыха хозяина кабинета, по которому буквально растекся из-за своих внушительных габаритов. Аристарх Евграфыч как-то сразу весь вспотел..
– Душно-с! – добавил он. – Я окно открою с вашего позволения-с? – Невзяткин снова кивнул, соблюдая чинность и благородность. Неберунькин торопливо засеменил к окну, открыл его, и в кабинет ворвался поток свежего летнего воздуха, щебетанье птиц и прочие звуки шумной городской улицы.
- Так гораздо лучше-с, не находите-с? – Неберунькин расплылся в подобострастной улыбке. Невзяткин снова кивнул, и с серьезным видом начал разговор:
- Итак, Аристарх Евграфыч, на вас возложена ответственная миссия по внутреннему расследованию одного весьма щекотливого дела, сам государь-император на меня полагается, ну а я на вас! Не заниматься ж мне самому каким-то расследованием! Это ж ниже моего достоинства! Я должен в кабинете сидеть, господ принимать, да приказы раздавать! Правильно говорю? – Невзяткин ударил кулаком по столу со всей силой, на которую была способна его уставшая от ежедневной профессиональной гиподинамии рука.
- На вот, ознакомься! Сам император писал! – Неберунькин взял дрожащими руками протянутый ему лист бумаги с гербовой печатью и золотым тиснением, с благоговением положил его на центр стола, и уставился на двуглавого орла, так как прочитать ничего не мог – буквы расплывались от волнения.
- Без сомненья-с, Поликарп Поликарпыч! – снова заискивающе улыбнулся Неберунькин, поднимая глаза. Гордость распирала его тщедушную грудь. «Сам император! Боже мой! А я офицер – из кожи вон вылезу, но выполню приказ!»
- Служу Отечеству! – Неберунькин резко встал и вытянулся в струну. От такого внезапного порыва точеный стул под ним зашатался, но устоял.
- Итак, дело государственной важности, говорю я вам! Сам государь-император лично контролирует! Да-с, дела.. И как можно подумать, что у нас в управе, прямо в сердце Отечества, чей дым нам сладок и приятен, так сказать, такие дела творятся! Да-с.. Не иначе напраслину на нас недруги наши возвели, а батюшка государь, добрая душа, всему и поверил! - Невзяткин аж вспотел от захлестнувших его эмоций, несправедливости этакой, капли пота выступили на высоком точеном лбу. Он с кряхтеньем тщательно промокнул лоб, и залпом осушил стакан воды, заботливо налитый Неберунькиным.
- И кто бы мог подумать, право дело! - воскликнул Невзяткин, в сердцах хряпнув кулаком по столу. – Вот такие дела творятся в нашем государстве - доносы, доносы, кругом доносы, соглядатаи рыщут! Да-с, неспокойное ныне времечко..
Генерал встал и стал ходить по комнате из угла в угол, заложив руки за спину.
- Ну-с, нонче ты, Аристарх Евграфыч, советник коллежский, без пяти минут статский, дерзай, так и до тайного недалеко будет! Все бразды даю тебе в руки! И чин дам, только справься, родной, Христом Богом прошу! Дело государственной важности! - он вытянул свой колбасовидный указательный палец вверх и многозначительно им подергал. "Прям как червяк на крючке!" - подумал Неберунькин, но вслух, естественно, ничего не сказал.
Вообще, генерал был тучным человеком, очень тучным. И не мудрено - на таком важном и ответственном государственном посту. Тут столько неотложных дел, столько безотлагательных заданий, что просто устаешь на всех полномочия делегировать. А если еще что не по плану пойдет? Тут уж крайнего найти - дело-то какое важное! И всё-то проконтролировать, везде успеть! Суматоха - нервы, одним словом! Отсюда и вес-то лишний, а совсем не от праздности, как можно было бы сперва подумать!..
Генерал Невзяткин еще раз прошагал круг почета по кабинету в полном молчании, тяжело кряхтя и отфыркиваясь - одышка мучила. Это всё генерал проделал для солидности, чтоб лишний раз подчеркнуть важность доверенного Неберунькину дела, государственную важность! Свое мастерство в выставлении приоритетов очень льстило генералу, было предметом его гордости, его фетишем. Об этом знали все его подчиненные, потому Неберунькин многозначительно кивал в такт шагам генерала, тем самым давая понять, что осознает, медленно, в силу своего природного скудоумия, но верно, из-за столь мудрого и меткого поведения генерала.
- Да-с, да-с, конечно-с, дело государственной важности! Передаю своему лучшему сыщику и беру на контроль лично! Докладываю регулярно! – четко оттарабанил Неберунькин.
Невзяткин удивленно вскинул густыми бровьми:
"Как так - передает?? Лично заниматься! А то ишь, пузо-то како отьел! Да-с, так ты у нас не только что глуповатый, но и ленивый!.. Так-с, с подчиненными надо помягше, а то взбрыкнут. А потом опять свое гнуть. Истинно так! Что ж ему сказать такое?"
- Эээ.. Мил-человек.. Тут такое дело, щекотливое и требующее определенного разумения, которого нету у сыщиков твоих, но только у тебя есть, потому и обратился! - Невзяткин наблюдал с довольным видом, как Неберунькин вытягивается в струнку при его словах, его грудь вздымается, и ноздри расширяются. Но, между тем, Неберунькин знал привычку своего генерала иногда заискивать перед подчиненными с умыслом наблюдать их реакцию, потому подыгрывал ему, и лукавил, как мог.
- Да-с, да-с, конечно-с, дело государственной важности! Лично займусь, а сыщика своего так, по личным поручениям использовать буду-с! Так я и планировал, просто выразился неточно, ваше высокоблагородие!
- Ну то-то.. смотри у меня коли так! А то.. - Невзяткин снова погрозил своим колбасовидным «червяком». Неберунькин не смог сдержаться от ухмылки, которую тут же попытался скрыть.
- Чтооо?!! – раздался громоподобный голос генерала, срезонировавший в его немаленьком теле, у следователя аж уши заложило на мгновение. – Смеяться удумал, смерд!!?
- Виноват премного, ваше высокоблагородие! Исключительно в силу скудоумия своего природного.. – Неберунькин втянул голову в плечи, душа ушла в пятки, перед глазами поплыли круги, он почувствовал, что сейчас разревется.
- Ну буде, буде! – генерал был доволен произведенным эффектом, и покровительственно потрепал следователя по плечу. – «Безотказно работает-то, метод пряника да кнута!.. Да-с, какой, однако, чувствительный колобок! Да, как бы дело все не завалил.. Хотя, за шкуру свою боится, меня уважает, это есть хорошо!» - с удовольствием отметил Невзяткин.
- Я на тебя надеюсь, родной! Не посрамим честь Отчизны! – тут уж генерал прослезился. Это был верный ход.
"Ну и мастер! Да-с.. С таким ухо востро держать надо!" - подумал Неберунькин. Он подошел к генералу, склонив голову - тот троекратно облобызал его по русскому обычаю.
- Я верю в тебя, сынок! - сказал Невзяткин напоследок, и развернулся к двери, всем своим видом показывая, что собирается уйти, затем многозначительно посмотрел на капитана.
- Ах да, ваше высокоблагородие! Совсем замотался, вы уж извиняйте!.. Вот-с, извольте, подарок вам от меня.. Честь-то какая, боже мой! – Неберунькин быстро достал откуда-то из-под стола новинку техники – керосиновую лампу, и с поклоном протянул ее генералу.
- Ну что ж, похвально, похвально.. Мирошка, живо сюда, сукин ты сын! Возьми вот это.. Постой, а нет ли у тебя еще одной такой чудо-лампы? А то мне в б еще в домашний кабинет..
- Что вы, что вы, для вас завсегда найдется! У меня тут припасено ради такого случая, – сказал он, доставая вторую лампу из-под стола, которую хртел отвести к себе домой сегодня вечером. «Ух, прохвост, все ему мало! Для себя ж припас, шельма ты эдакий!» - подобострастная улыбка не сходила с лица следователя.
- Ну вот и ладно, капитан, без пяти минут майор уже-с. С докладом жду через неделю! Бывай!.. Мирошка, давай-ка к кучеру, экипаж мне подготовь, да живей! Домой едем, обедать изволить буду! – Поликарп Поликарпыч, с нежным томлением предвкушая процесс поглощения яств различных, гладил себя по объемному животу.
Генерал ушел, кряхтя и покашливая - одышка брала своё с каждым днем все больше. Неберунькин смотрел ему вслед, вытянувшись по струнке и отдавал честь.
"Проголодался уже, жирненькая скотинка! А тут - всё брось, и начинай расследовать! Ишь ты, начальство, тут не поспоришь! Ничего, стареет он, скоро на покой, а кто на замену? Конечно же, верный его императорскому высочеству Аристарх Евграфыч собственной персоной! А пока ни-ни, генерал силен, ох и любит власть-то матушку!" - Неберунькин шумно вздохнул. Его отношения к своему генералу были двоякие: то он его боготворил, то презрительно кривился, но каждый раз неизменно боялся, боялся то могущество, ту власть, которую он олицетворял.
"Еще чего - хочет, чтобы я сам, САМ, пошел выполнять работу рядового сыщика! Неслыханно просто! Для того ли я квалификацию получал, должность опять же.. Ну вот взбеленилось ему, и всё тут! Все под его дудку плясать должны! Так-то оно так, да не совсем - я не так прост, как большинство его подчиненных подлиз. Я хитёр, ох и хитёр же я!" - Неберунькина просто распирало от гордости, что он выше своих сослуживцев, может быть, даже умнее самого генерала! Жаль, конечно, что это никому не известно. Но это временно, пока его талант не узрели окружающие, особливо государь-император, но рано или поздно! Эх, заживем!..
Ведь у кого самая высокая раскрываемость в подразделении? Конечно, у него! Потому как он и людей себе набирает под стать: таких же умных, честных, патриотов Отечества, в общем, тех, кому не лень и потрудиться усердно на благо Родины. Впрочем, и сам он из таких - а сейчас не сыществует, потому как по рангу не положено, управлять надо изволить! А управленец из него хорошо, ох, как хорош! И людей чувствует и понимает, и в их положение входит и сопереживает, и потребности текущие чувствует, и договариваться умеет.. Да много чего - не счесть их, достоинств-то!
Неберунькин позвонил в колокольчик. "Поручу-ка я это дело своему новенькому - вот Честнову, например. Он не справится с таким ответственным заданием, как пить дать! А потом скажу генералу, что, дескать, работы много, отвлекают по мелочам, не дают сконцентрироваться. И самому всё переделать как надо! И работу Честнова себе возьму, присвою то бишь результаты, да, и сам доделаю. А потом и племяша своего устрою на его место, Прошку, он смышленный, и мне верен!. Да.. Вот Невзяткин удивится! А за то, что я его выручил и премию мне подкинет, не иначе! Да и Честнов будет обязан по гроб жизни.. И женка его, Марфа Васильевна, посговорчивей станет, не иначе!" - Неберунькин удовлетворенно погладил себе по чуть менее, чем у генерала (не успел наесть, однако), выдающемуся пузу, затем расправил и причесал усы, потер от удовольствия разом вспотевшие руки. Вошел адъютант.
- Ну что ж так долго, мил человек? - манеру общения он подсознательно перенял от генерала, чтобы казаться важнее. И политику кнута и пряника освоил в совершенстве.
- Виноват, товарищ штабс-капитан! По нужде отходил..
- Ладно, ладно, буде! Я ж не зверь, супротив природы не попру! Не то, что кое-кто, не будем показывать пальцем, - капитан злобно улыбнулся, довольно потирая руки. Неберунькин отлично понимал, что подчиненным нужно приводить примеры построже, а обращаться с ними помягче, поласковей - на контрасте играть, так сказать: плохой начальник - хороший начальник.
- Виноват, ваше благородие-с! - еще раз повторил адъютант. - Благодарю за понимание-с! Исправлюсь! - адъютант понимал, что с ним играют как кошка с мышкой, но принимал правила игры. Потому как в противном случае служба могла внезапно оборваться..
"Эвона, как прочувствовал - а всё я придумал: сначала злиться, а потом прощать великодушно! Эх, и гарный я хлопец!" Глаза Неберунькина аж светились от самодовольства и гордости. Поток вырабатываемых эндорфинов-дофаминов зашкаливал - капитан был в эйфории. "Теперь немного пристыдить не помешает.."
- Так, буде нюни распускать! Вы ж военный, солдат - отставить!
- Есть отставить!
- То-то! Слушай-ка, сержант, а куда это наш новенький запропастился, Честнов, кажется! - фамилию-то его Неберунькин прекрасно знал, так, для проформы сказал. - У меня есть задание для него.
- Так ведь давеча вы, ваше благородие-с, распорядились отправить его в бандитский притон, из первых агентских рук информацию получить. Говорили, пусть примет боевое крещение.
- Ах да, точно. Ну что ж, я терпелив, и я подожду.
"Без отлагательств.. Ха! Сам-то обедать вовремя изволит, генерал-то наш родимый!" - при мысли о еде рот капитана непроизвольно наполнился слюной. Поесть он любил, пожалуй, любил так же, как Отечество, только искренно, всем своим большим сердцем! Которое и вправду было большим, ведь сколько крови да на какие расстояния надо гонять по такому грузному телу!
- Давай-ка, братец, мне сейчас отобедать - не люблю на голодный желудок дела важные решать. Да и время подходит уж к обеду как-никак, братец! - Неберунькин бросил взгляд на массивные часы с боем, висевшие на стене кабинета. - Да-с, богато! Каково мне генерал удружил - выписал их из дома опального помещика - пущай теперь мне сослужат хорошую службу!.. Ладно, ты давай, Федя, не тяни, закажи мне обед с кухни. Наш новый повар так готовит, аж аппетит разыгрался пуще прежнего!
- Слушаюсь.. Как обычно по понедельникам изволите-с? Суп-пюре из белых грибов, рябчика, припущенного брусникой, квас брожения натурального с хлебом черной икры и яблочным пирогом на десерт?
- Ух, как вкусно говоришь!.. Да, изволю, да поживее, милейший! А то дела важные, государственные! - Неберунькин погрозил ему пальчиком, далеко не таким колбасовидным, полушутливо-полувсерьез, как недавно грозил ему генерал. Несмотря ни на что манера подражать властьимущим была у него в крови - так он самоутверждался.
Адъютант вышел. По долгу службы ему приходилось прислуживать штабс-капитану. Он люто ненавидел такого рода службу, корил себя за вынужденное прислужничество, но ничего не мог поделать - субординацию еще никто не отменял. Потому он терпел: терпел, когда подносил Неберунькину золоченный поднос, ломящийся от разнообразной снеди, терпел, когда капитан буквально обдирал простых людей-челобитчиков, пришедших к нему, и приносящих последнее, в ущерб себе: яйца, масло, мясо, иногда курей живых иль поросят, в общем всё, что бог послал им самим, простым людям.
Адъютант был человеком честным и прямодушным, в нем частенько играло ретивое, потому он сопереживал сыщику Честнову, которого как мог, эксплуатировал капитан. "И сейчас что-то нехорошее удумал, черт толстый! Ох, чую неладное!"
"Ну ничего, будет еще и на нашей улице праздник, еще мы и порадуемся, и потанцуем, и наедимся всласть!" - думал адъютант по дороге на кухню, сглатывая внезапно подступившую слюну.
Продолжение следует...
