Моя статья:
Обратимся к фундаментальному исследованию доктора наук, профессора В. И. Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны».
Начало XX века ― время «паровозов, стали и угля», впрочем, роль нефти уже достаточно велика. Поэтому цифры, характеризующие ситуацию в этих сферах, носят основополагающий характер.
Итак, добыча каменного угля: 1909 год ― 23365,9 тысячи тонн, 1913 год ― 31240,0 тысячи тонн, рост ― 33,7 %. Производство нефтепродуктов: 1909 год ― 6307,9 тысячи тонн, 1913 год ― 6618,4 тысячи тонн, рост ― 4,9 %. Выплавка чугуна: 1909 год ― 2871,4 тысячи тонн, 1913 год ― 4635,0 тысячи тонн, рост ― 61,4 %. Выплавка стали: 1909 год ― 3132,2 тысячи тонн, 1913 год ― 4918,0 тысячи тонн, рост ― 57,0 %. Производство проката: 1909 год ― 2667,9 тысячи тонн, 1913 год ― 4038,6 тысячи тонн, рост ― 51,4 %.
Производство паровозов: 1909 год ― 525 штук, 1913 год ― 654 штуки, рост ― 24,6 %. Производство вагонов: 1909 год ― 6389 штук, 1913 год ― 20 492 штуки, рост ― 220,7 %.
В целом статистика показывает, что в период 1909–1913 годов заметно увеличилась стоимость фондов промышленности. Здания: 1909 год ― 1656 миллионов рублей, 1913 год ― 2185 миллионов рублей, рост ― 31,9 %. Оборудование: 1909 год ― 1385 миллионов рублей, 1913 год ― 1785 миллионов рублей, рост ― 28,9 %.
Что касается ситуации в сельском хозяйстве, то общий сбор хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес, кукуруза, просо, гречиха, горох, чечевица, полба, бобы) составил в 1909 году ― 79,0 миллиона тонн, 1913 году ― 89,8 миллиона тонн, рост ― 13,7 %. Причем в период 1905–1914 годов на долю России приходилось 20,4 % мировых сборов пшеницы, 51,5 % ржи, 31,3 % ячменя, 23,8 % овса.
Но, может быть, на этом фоне резко возрос и экспорт хлебов, в результате чего уменьшилось внутреннее потребление? Ну что ж, проверим старый тезис «не доедим, но вывезем» и посмотрим показатели вывоза. 1909 год ― 12,2 миллиона тонн, 1913 год ― 10,4 миллиона тонн. Экспорт сократился.
Кроме того, на Россию приходилось 10,1 % от мирового производства свекловичного и тростникового сахара. Абсолютные цифры выглядят так. Производство сахара-песка: 1909 год ― 1036,7 тысячи тонн, 1913 год ― 1106,0 тысячи тонн, рост ― 6,7 %. Сахар-рафинад: 1909 год ― 505,9 тысячи тонн, 1913 год ― 942,9 тысячи тонн, рост ― 86,4 %.
Чтобы охарактеризовать динамику стоимости фондов сельского хозяйства приведу следующие цифры. Хозяйственные строения: 1909 год ― 3242 миллиона рублей, 1913 год ― 3482 миллиона рублей, рост ― 7,4 %. Оборудование и инвентарь: 1909 год ― 2118 миллионов рублей, 1913 год ― 2498 миллионов рублей, рост ― 17,9 %. Скот: 1909 год ― 6941 миллион рублей, 1913 год ― 7109 миллионов рублей, рост ― 2,4 %.
Важную информацию по ситуации в дореволюционной России можно найти у А. Е. Снесарева. Его свидетельство тем более ценно, если учесть, что он ― враг «прогнившего царизма». Об этом можно судить по фактам его биографии. Царский генерал-майор в октябре 1917 года становится генерал-лейтенантом, при большевиках руководит Северо-Кавказским военным округом, организовывает оборону Царицына, занимает должность начальника Академии генштаба РККА, становится Героем труда. Конечно, период репрессий 1930-х не обходит его стороной, но приговор к расстрелу заменяют сроком в лагере. Впрочем, Снесарева освобождают досрочно, и это лишний раз показывает, что он человек ― для советской власти не чужой. Так вот Снесарев в книге «Военная география России» оперирует следующими данными, относящимися к началу XX века.
Количество собранного хлеба и картофеля на одного человека в пудах: США ― 79; Россия ― 47,5; Германия ― 35; Франция ― 39. Число лошадей в тысячах: Европейская Россия ― 20 751; США ― 19 946; Германия ― 4205; Великобритания ― 2093; Франция ― 3647. Уже по этим цифрам видна цена расхожим штампам о «голодающих» крестьянах и о том, как им «не хватало» лошадей в хозяйстве. Здесь стоит добавить и данные крупного западного эксперта профессора Пола Грегори из его книги «Экономический рост Российской империи (конец XIX ― начало XX века) Новые подсчеты и оценки». Он отмечал, что между 1885–1889 и 1897–1901 годами стоимость зерна, оставленного крестьянами для собственного потребления, в постоянных ценах выросла на 51 %. В это время численность сельского населения увеличилась лишь на 17 %.
Конечно, в истории многих стран немало примеров, когда экономический подъем сменялся стагнацией и даже упадком. Россия не исключение, и это дает широкий простор для тенденциозного подбора фактов. Всегда есть возможность надергать цифр кризисного периода или, напротив, воспользоваться статистикой, относящейся к нескольким наиболее успешным годам. В этом смысле полезно будет взять период 1887–1913 годов. Он был отнюдь не простым. Тут и сильный неурожай 1891–1892 годов, и мировой экономический кризис 1900–1903 годов, и дорогостоящая русско-японская война, и массовые забастовки, и масштабные боевые действия во время «революции 1905–1907 годов», и разгул терроризма.
Так вот, как отмечает доктор исторических наук Л. И. Бородкин в статье «Дореволюционная индустриализация и ее интерпретации», в 1887–1913 годов средний темп промышленного роста составил 6,65 %. Это выдающийся результат, но критики «старого режима» утверждают, что Россия в период правления Николая II все больше отставала от первой четверки самых развитых стран мира. Они указывают, что прямое сравнение темпов роста между экономиками разных масштабов некорректно. Грубо говоря, пусть размер одной экономики составляет 1000 условных единиц, а другой ― 100, при этом рост ― 1 % и 5 % соответственно. Как видим, 1 % в абсолютных показателях равен 10 единицам, а 5 % во втором случае лишь пяти единицам.
Верна ли такая модель для нашей страны? Чтобы ответить на этот вопрос, воспользуемся книгой «Россия и мировой бизнес: дела и судьбы. Альфред Нобель, Адольф Ротштейн, Герман Спитцер, Рудольф Дизель» под общей редакцией В. И. Бовыкина и Статистико-документальным справочником «Россия 1913 год», подготовленным в РАН Институтом Российской истории.
Действительно, накануне Первой мировой войны Россия производила промышленной продукции в 2,6 раза меньше Великобритании, в три раза меньше, чем Германия, и в 6,7 раза меньше, чем США. А вот как в 1913 году распределились пять стран по долям в мировом промышленном производстве: США ― 35,8 %, Германия ― 15,7 %, Великобритания ― 14,0 %, Франция ― 6,4 %, Россия ― 5,3 %. И здесь на фоне первой тройки отечественные показатели выглядят скромно. Но правда ли то, что Россия все больше отставала от мировых лидеров? Нет, неправда. За период 1885–1913 годов отставание России от Великобритании уменьшилось втрое, от Германии ― на четверть. По абсолютным валовым показателям промышленного производства Россия почти сравнялась с Францией.
Неудивительно, что доля России в мировом промышленном производстве, составлявшая в 1881–1885 годах 3,4 %, достигла в 1913 году 5,3 %. Справедливости ради надо признать, что сократить отставание от американцев не удалось. В 1896–1890 годах доля США была 30,1 %, а России ― 5 %, то есть на 25,5 % меньше, в 1913 году отставание увеличилось до 30,5 %. Впрочем, этот упрек «царизму» относится и к трем другим странам «большой пятерки».
В 1896–1900 годах доля Великобритании составляла 19,5 % против 30,1 % у американцев, а в 1913 году ― 14,0 % и 35,8 % соответственно. Разрыв с 10,6 % увеличился до 21,8 %. Для Германии аналогичные показатели выглядят так: 16,6 % против 30,1 %; 15,7 % и 35,8 %. Отставание возросло с 13,5 % до 20,1 %. И наконец Франция: 7,1 % против 30,1 %; 6,4 % и 35,8 %. Отставание от США было 23,0 %, а в 1913 году достигло 29,4 %.
Несмотря на все эти цифры, скептики не сдаются, пытаясь закрепиться на следующей линии обороны. Признав впечатляющие успехи царской России, они говорят, что они достигнуты в основном за счет колоссальных внешних заимствований. По теме дореволюционных долгов чего только не наговорено вплоть до того, что «царизм» вступил в Первую мировую войну, чтобы отработать кредиты, полученные от Франции. Вообще-то на уровне здравого смысла понятно, что никакие долги, никакие кредиты не сравнятся с гигантскими тратами, которые сулит война с ведущими странами мира. Но поскольку многих людей интересуют конкретные цифры, то и здесь нам поможет справочник «Россия 1913 год».
Итак, наша страна в 1913 году выплатила по внешним долгам 183 миллиона рублей. Давайте сравним с общими доходами отечественного бюджета 1913 года, ведь долги выплачивают из доходов. Доходы бюджета составили в тот год 3431,2 миллиона рублей. Это значит, что на заграничные выплаты ушло всего-навсего 5,33 % доходов бюджета. Ну что, видите вы здесь «кабальную зависимость», «слабую финансовую систему» и тому подобные признаки «загнивающего царизма»?
На это могут возразить следующим образом: а может быть, Россия набрала огромных кредитов, из них выплачивала предыдущие кредиты, а собственные доходы были невелики?
Проверим эту версию. Я возьму несколько статей доходов бюджета 1913 года, про которые заведомо известно, что они формировались за счет собственной экономики. Счет в миллионах рублей. Итак, прямые налоги ― 272,5; косвенные налоги ― 708,1; пошлины ― 231,2; правительственные регалии ― 1024,9; доходы от казенных имуществ и капиталов ― 1043,7. Повторюсь, что это не все доходные статьи, но в целом и они дадут 3280,4 миллиона рублей. Напомню, что заграничные платежи в тот год составили 183 миллиона рублей, то есть 5,58 % от основных доходных статей российского бюджета. Да что и говорить, одни лишь казенные железные дороги принесли бюджету 1913 года 813,6 миллиона рублей. Как ни крути, как не ходи на ушах, а никакой кабалы от иностранных кредиторов нет и в помине.
Теперь обратимся к такому параметру, как производительные вложения в российские ценные бумаги (акционерное предпринимательство, железнодорожное дело, городское хозяйство, частный ипотечный кредит). Вновь воспользуемся работой Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны». Отечественные производительные капиталовложения в российский ценные бумаги за период 1900–1908 годов составили 1149 миллионов рублей, иностранные вложения 222 миллиона рублей, а всего ― 1371 миллион. Соответственно, в период 1908–1913 годов отечественные производительные капиталовложения возросли до 3005 миллионов рублей, а иностранные до 964 миллионов.
Те, кто говорят о зависимости России от иностранного капитала, могут подчеркнуть, что доля «чужих» денег в капиталовложениях увеличилась. Это верно: в 1900–1908 годах она составляла 16,2 %, а в 1908–1913 годах возросла до 24,4 %. Но обратите внимание, что отечественные вложения в 1908–1913 годах в 2,2 раза превышали даже общий объем вложений (отечественные плюс иностранные) в предыдущий период, то есть в 1900–1908 годах. Это ли ни доказательство заметного усиления собственно российского капитала?
Перейдем теперь к освещению некоторых социальных аспектов. Все слышали стандартные рассуждения на тему «как проклятый царизм не позволял учиться людям из небогатых слоев общества». От бесконечного повторения этот штамп стал восприниматься как самоочевидный факт. Обратимся к работе Центра социологических исследований Московского университета, который провел сравнительный анализ социального портрета студента МГУ 2004 и 1904 годов.
Оказалось, что в 1904 году 19 % студентов этого престижного учебного заведения были выходцами из села (деревни). Конечно, можно сказать, что это дети деревенских помещиков. Однако учтем, что 20 % учащихся Московского университета происходили из семей с имущественным положением ниже среднего, а 67 % относились к средним слоям. При этом лишь у 26 % студентов отцы были с высшим образованием (у 6 % матери с высшим образованием). Отсюда видно, что значительная часть учащихся ― выходцы из небогатых семей. Но если так обстояли дела в одном из лучших вузов империи, то очевидно, что сословные перегородки при Николае II уходили в прошлое. До сих пор даже в среде людей, скептически относящихся к большевизму, принято считать неоспоримыми достижения советской власти в сфере образования. При этом молчаливо принимается, что образование в царской России находилось на крайне невысоком уровне. Давайте разберемся в этом вопросе, опираясь на работы крупных специалистов: А. Е. Иванова («Высшая школа России в конце XIX ― начале XX века») и Д. Л. Сапрыкина («Образовательный потенциал Российской империи»).
Накануне революции система обучения в России приобрела следующий вид. Первая ступень ― три-четыре года начального образования, затем еще четыре года в гимназии либо курс высших начальных училищ (и других соответствующих профессиональных учебных заведений), третий этап ― еще четыре года полного среднего образования и, наконец, высшие учебные заведения. Отдельным образовательным сектором были учебные заведения для взрослых.
В 1894 году, то есть в самом начале правления Николая II, число учащихся гимназического уровня составляло 224,1 тысячи человек, то есть 1,9 ученика на 1000 жителей нашей страны. В 1913 году абсолютное число учеников достигло 677,1 тысячи человек, то есть 4,0 на 1000. Но это без учета военно-учебных, частных и некоторых ведомственных учебных заведений. Сделав соответствующую поправку, получим около 800 тысяч учащихся гимназического уровня, что дает 4,9 человека на 1000.
Для сравнения возьмем Францию той же эпохи. Правда, данные есть не за 1913, а за 1911 год, но это вполне сопоставимые вещи. Так вот, «гимназистов» во Франции было 141,7 тысячи человек, или 3,6 на 1000. Как видим, «лапотная Россия» смотрится выигрышно даже на фоне одной из самых развитых стран всех времен и народов.
Теперь перейдем к студентам вузов. В конце XIX ― начале XX века абсолютные показатели России и Франции были примерно одинаковыми, но по относительным мы сильно отставали. Если у нас в 1899–1903 годах на 10 000 тысяч жителей было всего 3,5 студента, то во Франции ― 9, Германии ― 8, Великобритании ― 6. Однако уже в 1911–1914 годах ситуация резко поменялась: Россия ― 8, Великобритания ― 8, Германия ― 11, Франция ― 12. Иными словами, наша страна резко сократила отставание от Германии и Франции, а Великобританию и вовсе догнала. В абсолютных цифрах картина выглядит так: число студентов вузов Германии в 1911 году было 71,6 тысячи а в России 145,1 тысячи.
Взрывной прогресс отечественной системы образования налицо, и особенно ярко он виден на конкретных примерах. В 1897/98 учебном году в Петербургском университете обучалось 3700 студентов, в 1913/14 ― уже 7442; в Московском университете ― 4782 и 9892 соответственно; в Харьковском ― 1631 и 3216; в Казанском ― 938 и 2027; Новороссийском (Одесса) ― 693 и 2058; Киевском ― 2799 и 4919.
Во времена Николая II серьезное внимание уделялось подготовке инженерных кадров. На этом направлении также были достигнуты впечатляющие результаты. В технологическом институте Петербурга в 1897/98 году обучался 841 человек, а в 1913/14 ― 2276; Харькова ― 644 и 1494 соответственно. Московское техническое училище, несмотря на название, относилось к институтам, и здесь данные такие: 718 и 2666. Политехнические институты: Киев ― 360 и 2033; Рига ― 1347 и 2084; Варшава ― 270 и 974. А вот сводка по студентам земледельческих высших учебных заведений. В 1897/98 году в них было 1347 студентов, а в 1913/14 ― 3307.
Быстро развивающаяся экономика потребовала и кадров в сфере финансов, банковского дела, торговли и т. п. Система образования отреагировала на эти запросы, что хорошо иллюстрируется следующими статистическими данными: за шесть лет, с 1908 по 1914 год число студентов соответствующих специальностей увеличилось в 2,76 раза. Например, в Московском коммерческом институте в 1907/08 учебном году училось 1846 студентов, а в 1913/14 ― 3470; Киевском ― в 1908/09 году ― 991 и в 1913/14 году ― 4028.
продолжение следует
