Спустившись на лифте, они вышли на улицу. Было прохладно, но это чувствовалось только в тени. На солнце же, было весьма и весьма комфортно. Обогнув угол дома, и пройдя метров сто, они зашли в подъезд и поднялись на лифте на самый верхний этаж. Андрей, уже сообразил к какому доктору они пришли, повеселел. Один из самых знаменитых японских ресторанов, открытый известной голливудской звездой в доле с не менее известным японским поваром, был пуст. Андрей называл его «пельменной», и в этом, как ему казалось, был особенный шик. Называть «пельменной» ресторан, столики в который заказывали за три- четыре недели. Было в этом что-то особенной, московское. Как-то еще на первом курсе университета, после отъезда родителей за границу из краткосрочного отпуска, Андрей нашел под диваном конверт с довольно внушительной пачкой денег. В сущности, ничего удивительного в этом не было. Многие посольские передавали с отпускниками конверты для родни. Вероятно в суматохе эти деньги завалились под диван, а родители отдали из своих. Пировали они тогда с Костей не меньше месяца. Роскошный ресторан, что был не далеко, тоже тогда прозвали «пельменной». Впрочем, здесь, пельменей, в великорусском понимании, конечно не было. Но было что-то неуловимо русское в этом супер модерновом месте, подрывающем вековые устои японской кухни. Завидев странную парочку, метрдотель улыбнулся и без слов повел их в дальний угол к столику у огромного окна с видом на Темзу. Еще по дороге к столу, Костя, поотстав, пошептался с официантом. Едва они расселись, к столу уже спешили. Две миски с обжигающим, острейшим супом, две запотевшие рюмки водки.
- Костя, я не смогу.
- Сможешь, Андрюшенька, сможешь. Ты у нас богатырь. Давай, дорогой, за встречу.
Они выпили до дна. Рогов прислушался к себе, аккуратно поставил рюмку на стол и медленно втянул в себя жидкость из ложки, которую Костя поднес ему к самому рту. Затем взял свою ложку, подумал, отложил в сторону. Поднял двумя руками миску и сделал два больших глотка. На лбу выступили капельки пота. По телу разливалось приятное тепло.
- Вот видишь? Жизнь прекрасна не правда ли?
- А я и не сомневался, Костя.
Они засмеялись и начали аппетитно есть суп. Принесли суши. Потом сакэ.
- Что бы я без тебя делал, Кося?
- Могу тебе рассказать. Ты бы проспал до вечера, потом поперся бы в какой ни будь клуб, а завтра утром опять бы пытался вспомнить что было вчера.
- Да ладно издеваться. Рассказывай, как ты?
- Все нормально. Универ закончил, я теперь магистр, в общем все как у всех.
- И что теперь? Здесь будешь или на родину подашься?
- Домой, Андрюша, домой. Что мне здесь делать? Как, впрочем, и тебе?
Столповских внимательно посмотрел на Андрея.
- Это ты зря. Я, между прочим, прекрасно и здесь себя чувствую.
- Знаю, знаю. Трейдеришь себе, зарабатываешь, дай бог каждому и в ус не дуешь. Я вот все тебя спросить хотел. На хрена тебе это трейдерство сдалось? У тебя что других увлечений нет?
- Что умею делать то и делаю. – Недовольно хмыкнул Рогов.
- Да я не об этом. Просто интересно. Папаня твой, бабла тебе оставил на три жизни хватит. А ты запер себя в этом Canary Wharf и торчишь у компьютера сутками. Не надоело?
- Это что зависть, Костя?
- Ты с ума сошел! Чему завидовать? Просто интересно. Ты какой-то смысл в этих цифрах находишь, или больше по инерции?
- Что ты на меня взъелся? Что привязался? Цифры, цифры! Что мне по твоему, в Непал подаваться, смысл жизни искать? Сижу себе здесь, никого не трогаю, на солнышке греюсь. Это что, мешает кому-то?
- Да нет, старик, я не об этом. Не обижайся. Я о другом.
Костя достал из пачки сигарету, покрутил ее и поджег.
- Это зажигалка отца, - сказал он. Знаешь, после его смерти практически ничего не осталось. Странно. Даже бедные люди, когда умирают, оставляют после себя очень много вещей. Любимую чашку, зажигалку, трубку, ну я не знаю, еще что ни будь. А после папы осталась только эта зажигалка. Я, конечно, не имею в виду рукописи, книги и прочее. А только лишь то чем он постоянно пользовался. Представляешь, у него даже ручки любимой не было. Часов в доме нашел с полсотни. А не одни из них на нем не помню. А вот зажигалку помню. Он ее всегда с собой носил, хотя и не курил. Теперь и я ношу, хотя тоже не курю, ты знаешь.
Андрей, положил свою руку на Костину и слегка похлопал.
- Кося, я знаю как тебе тяжело. Я по себе знаю. Мой батя уже шесть лет, как ушел, а я до сих пор в себя не могу прийти. Богатыри они у нас были. Зубры. Давай помянем, царство им небесное…
Молча выпили. Костя потушил наполовину истлевшую сигарету и задумчиво отодвинул пепельницу.
- А знаешь, Андрей, я ведь к тебе не просто так приехал.