События романа разворачиваются в переломном 2006 г.
Глава 5.
И у народа, как у человека, есть свой путь? Он тоже сам выбирает себе судьбу? – в сердечных созерцаниях Бахметова, почти по кругу годами летели мысли. – Но есть ли вообще в России народ? Кого можно назвать этим словом? Не толпу же готовых по случаю растоптать друг друга людей? А здесь такое бывает – при всех порывах любви и противостояний стяжательству. Так ли всё хорошо в самой России? Мало у нас своих алчных? Что нас связывает между собой? Язык? Но долго ли он может держать всех на плаву? Где общность интересов и согласованная устремлённость душ? Запад немало поработал над дроблением идеологий России на пустой для будущей жизни щебень смыслов. Винить в этом Запад глупо, а часть наших просто впали в блуд духа, решив, что любой смысл теперь не имеет смысла. Но ведь смысл есть – он просто есть помимо нас, или идёт мимо нас. То, что его отбрасывают, не значит, что его нет! Не пора ли вернуться к свежести состояний, когда хочется творить и менять к лучшему мир вокруг себя?
А не разучились ли мы чувствовать свежесть? Где, где доказательства, что в России есть общность народа? Где плотность поля настроений по любому ценностному вопросу; где порывы если не сделать, то хотя бы прокричать слышащим о безоговорочной готовности отдать всё без остатка этому огромному, иногда требующему жертв, организму народа? Где эти горы песка, каждая песчинка которого является плотью и кровью общего целого; где сонмы звёзд, поддерживаемых полем небосклона общей цели? Сейчас это – частый разрыв, непонимание друг друга, и даже внешнее нежелание это общее благо иметь.
Да нежелание-то – внешнее. Народ себя чувствует – пока, увы, только как форму защиты от оскалившегося на Россию мира. Да не мира, а Запада. Запад пришёл сюда в 90-е через вбивание в российские макушки своих ценностей, через вскармливание местной стаи алчных – тех, кто думает, что жизнь создана для купли-продажи, а народ – это всего лишь шеренги тел, готовых ежедневно доставать из карманов деньги. Но народ – это не тела; это – одно тело; один организм – скрепляющий между собой миллионы внешне не всегда похожих друг на друга клеток с общей идеей выживания и, вообще, отношения к жизни.
Клетки эти одна без другой жить не могут. Народ не может прожить без единого своего человека. Ему нужны все: молодые, пожилые; харизматики, чудики и разные флегматики – имеющие устремления в жизни, и подгоняемые палкой политиков; мужчины и женщины, мальчики и девочки; утяжистые и субтильные; красавицы, красавцы и не очень; узколицые и мордастые, высоколобые и с затылками без шеи, откровенно носатые и совсем курносые; славяне и тюрки, алтайцы и финно-угры. Народ – вечно кишащий бульон, в котором бродят составы энергий десятков и сотен миллионов тел; бульон, выпаривающий на собственную поверхность сгустки всемирных идей – мыслеформы же растворены в небосклоне архетипов, и являют сиюминутную фазу общего строительства рая на Земле.
Народ рождён для решения локальной задачи некоего дня, и вся ментально-мускульная энергия организма выплёскивается в напряжении поиска нужных объектов, – гнали и гнали вперёд мысль Бахметова на ходу рождавшиеся идеи. – Неотвратимость истории требует потуг отзывчивости на её запросы – новый день несёт в себе расшифровку тайн выбора решений вчерашнего дня; и вытесняет их постановкой новых тайн, раскрытие которых становится вопросом жизни и смерти. Весь народ без исключения участвует в делах развития Вселенной, и каждая клетка его организма посильно откликается на запросы времени: от стариков, передающих опыт столкновения с историей – до младенцев, впитывающих в себя с материнским молоком всю плотную жёсткость стоящих перед всем человечеством проблем.
Ткань связей между общечеловеческим и народным рисунками мечты о рае, не может прерваться в силу вечного притяжения клеток друг к другу – даже в эпоху кажущегося обособления людей в постоянно наращивающем свою враждебность мире. Враждебность усилится в осложнении обстоятельств, но обособленность растает в огне обстоятельств понимания жить солидарно.
Может наш народ жить солидарно? Текуче менять форму, но всегда быть единым целым? Способны ли мы как единое целое соответствовать вызовам времени? Способны или нет? Прежде века шелестели едва ли не мимо жизни России; угрозы донимали народ ровно до секунды, после которой шло восстановление по-своему понимаемой справедливости – примитивность мира, однако, сейчас сменилась ощущаемой всеми невероятной сложностью; и все вдруг перестали за сложностью успевать. Хорошо это или зазорно – не успевать за жизнью, – пусть она даже и изменилась до сумасшествия? Кому нужна жизнь, полная абсурда и ничем не оправданной лжи? Уж не Господь ли так проверяет человеков на крепость духа и соответствие вызовам судьбы?
Опять судьба, – вжимал голову в плечи Бахметов. – Что же это за конвейер несущихся навстречу друг другу облаков страстей, наваждений и стремлений к правде – облаков, растворяющихся друг в друге или отталкивающих то, что готово было в тебе раствориться? Что за страшная тайна соответствия лично тебя с именно твоим положением в мире – с положением, которое не изменишь волей твоего слабого, но безгранично живучего тела? Справедливо ли то, что невозможно человеку занять место другого, и он обречён идти именно свой путь пророка или банкира, чернокожего или цыгана, мужчины или женщины; занимать место в составе того или иного народа? Куда текут песчинки Каранашариры, образовывая сгустки всё новых и новых тел, без остановки меняя их формы, плотность и цвет? Кому, в конце концов, гармонизировать несвязные потоки энергий с идеей поиска смысла во всей этой бессмыслице? – перед глазами Бахметова опять плясали всполохи тысячелетнего огня; уши заполнял бесконечный стон – вибрации растворялись в огне и ясном, душевном смехе.
Что это было за видение? Сжимали грудь подрагивающие на ветру истории голограммические туманы связанных форм – неужели в них угадывались идеи, фигуры и даже лица знакомых и незнакомых людей? Почему, при мыслях о ветрах истории, в тёплой грусти окутывал сердце образ России? «Загадка Бога» – с улыбкой выдыхал из себя Бахметов. Она и есть настоящая загадка. Ну, конечно, Россия рождена для баланса – оттого и достаётся ей больше остальных! Вот в чём всё дело. И народ для баланса нужен именно такой – душевный, беспокойно-безалаберный, и с пониманием идеи справедливости. Отдай мир стяжателям — ты его не узнаешь через десять лет. Нужен, нужен баланс. Но как тяжко тащить на себе груз гармонии мира!
АЛЕКСАНДР АЛАКШИН. МОСКОВСКИЙ РОМАН. СПб., 2014. С. 391–394.